Демиургия Георгия

ЭТОТ МИР ПОХОЖ НА РАЙ.

Вероятно, это - некое иное пространство, в которое он и попал по воле Бога. Вот только одно "но". Здесь нет людей. С одной стороны, люди опасны, размышлял Георгий, вдруг их образы вступят в конфликт. Конкуренция - это плохо, это борьба. Но и одиночество угнетает. Особенно человека культурного.

Возвращаясь обратно к шезлонгу, Георгий подумал, как было бы хорошо, если бы в нем оказалась Симона, его сокурсница - высокая стройная девушка, в которую он тайно влюблен и с которой однажды, после студенческой пирушки провел ночь в постели. Это был первый секс-опыт Георгия. Каково же было его удивление, когда, вернувшись, в шезлонге он действительно увидел Симону, в ее обычном синем платье с тесным золотистым поясом. Живая девушка строго и бессмысленно смотрела в сторону моря.

-Симона! Ты! - закричал Георгий, - Привет! Извини, что я вытащил тебя сюда. Я сам не знаю, как сюда попал.

Симона, - живая, несомненно, - обернулась на голос, равнодушно посмотрела на Георгия и никак не отреагировала на его появление. Это была псевдоСимона. Живая, но не реальная. Посюсторонняя, фантастическая. Это было заметно по едва уловимым чертам ее лица, по блеску глаз. Георгий не почувствовал ее биополя и женского аромата.

Я не знаю, как устроен ее мозг, не знаю ее мыслей. Передо мной живая кукла, догадался Георгий, рассматривая кукольное лицо ирреальной девушки, похожей на Симону. Но ее голая шея, ее ноги, столь нежные, все равно возбуждали. Георгий не знал мыслей Симоны, но знал, как выглядят ее половые органы. Белое вино произвело сильный эффект, и он стал раздевать куклу. Девушка не сопротивлялась. Стаскивая с нее маленькие беленькие трусики, Георгий почувствовал настоящее возбуждение. При таком ярком свете он еще не рассматривал голых женщин. Вот пупок, глянцевый животик с золотистым пушком, а вот и магический женский треугольник каштановых кудрей, тот самый заповедный, на той самой тайной выпуклости. Георгий осторожно повалил девушку на мгновенно материализованные на песке зеленый ковер и белую подушку и тщательно рассмотрел тайный женский орган, потом разделся сам. Он насиловал покорное тело, пока не устал. Оставив неестественно покорную любовницу в покое, он залез в шезлонг, дымно закурил и заказал вторую бутылку вина. Его тело приятно зудело, но так, как после хорошего сеанса онанизма, а не так, как после объятий с женщиной.

Но Георгий кайфовал. Спьяну полез купаться. Поплыл по придуманному им же морю. Один. Случайно, просто так, подумал, а что, если сейчас из глубины вынырнет динозавр. И мгновенно из-под воды вылезла длинная шея ужасного ящера. Как в кино. Георгий оцепенел, протрезвел, и от страха стал мочиться. Перед носом лязгнули мощные челюсти, заблестели красные голодные глаза. Георгий выстрелил в голову чудовища из гранатомета, который вообразил у себя на плече. И пораженный снарядом динозавр рухнул обратно в воду, подняв волну. Когда перепуганный фантазер вылез на берег, он подумал, что, если бы он растерялся, через минуту...

...СТАЛ БЫ ЖЕРТВОЙ СОБСТВЕННЫХ ОБРАЗОВ...

Натуральная копия Симоны по-прежнему лежала на зеленой коврике раскинув ноги в эротической позе и , глядя на Георгия тем же равнодушным, но очень живым девичьим взглядом - взглядом Симоны.

Георгий закрыл глаза - представил ковер, а на нем никого. Открыл глазадубликат Симоны не исчез, лежал на ковре в той же позе. Ее бессовестная открытость смутила молодого человека, он подошел и сдвинул ее ноги. Георгий уже немного привык к происходящим чудесам - к исполнению желаний, но к своему нынешнему могуществу, к открывшимся возможностям он еще относился с сомнением. Неужели теперь можно и это, и это, и даже то! Голова кружилась при попытке осмыслить происходящее. Успокаивало только новое фантазирование. Георгий захотел есть и вообразил поджаренную яичницу, ломтик хлеба, кружок ветчины, бутерброд с красной икрой, стакан яблочного сока. Когда поедал все это, подумал о том, как хорошо, если бы сейчас зазвучала какая-нибудь классическая музыка. Что-нибудь из Моцарта, Чайковского или Вагнера. Нет, нет, лучше органный концерт Баха. На песке возник магнитофон и зазвучал Бах. (Мельком Георгий подумал, что в детстве занимался в радиокружке и знал, как устроен магнитофон.)

Знакомая волшебная музыка напомнила ему о доме, о реальном мире, и его грудь наполнили разные чувства - и грусть, и страх, и удовлетворение.

Он думал (как бы между прочим):

"Неужели я здесь навсегда, неужели никогда больше не вернусь в мой мир. Как я буду жить без людей? В конце концов, могущество - это хорошо, но зачем мне горы золота, которые я могу вообразить, если нет людей! Тех людей, которыми можно управлять с помощью этого золота и которые будут прославлять тебя, завидовать тебе. И что мне восторг моих реально-нереальных кукол, второсортных подобий. Они, конечно, тоже реальность, как и все мои образы, но они зависимы и потому неинтересны. Как бы сделать их свободными? Учить их, как детей, мыслить? Но зачем? Нет. Не хочу. Хочу настоящих, равных людей. Хочу в Россию!"

Георгия поразило - как легко он адаптировался в новом мире. Как быстро изменилось его мышление. Еще несколько часов назад - он был совсем другим. Все объясняет только то потрясение, какое испытал он. А может это потому, что

ВСЕГДА МЕЧТАЛ О ВОЛШЕБНОМ МИРЕ.

Георгий снова подумал: скорее всего, у меня сразу два желания сейчас. Вернуться и не возвращаться - одновременно. В реальном мире я буду вечно беден, вечно подчинен. И даже если разбогатею - буду рабом денег. А здесь у меня есть шанс стать абсолютно свободным. И быть им. И творить до бесконечности.

АБСОЛЮТНО СВОБОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО. ВОТ ЧТО ДЕЛАЕТ ЧЕЛОВЕКА ПОДОБНЫМ БОГУ.

В этом мире я - Бог. Мои образы материализуются по моем воле... Эх, если бы это мое могущество - и обратно в реальный мир, вот бы наделал я дел.

Георгий тупо посмотрел вокруг, взял со стола револьвер и выстрелил в пустое небо.

Георгий построил себе беломраморный дворец - воспроизвел увиденный однажды макет древнегреческого, с просторным светлым залом. Вскоре он уже пил вино из стеклянного кубка, сидя на золотом троне с двуглавым, распустившим крылья орлом вместо спинки. В глазах орла блестели алмазы. Новый царь смотрел красочные видеоклипы Майкла Джексона на огромном экране - все те, которые видел раньше по телевизору - и пьянел, закусывая клубникой, ананасами, вишней, бананами, виноградом и арбузами. Арбузы и ананасы он разрубал длинным самурайским мечом. Испражнялся Георгий в мраморную вазу, опьянев, орал песни вместе с кукольными певцами - образами Джексона и Малинина, дымил сигаретами и палил из револьвера. Впервые надолго уснул он на роскошном диване, убранном белым шелком, возле трона и заваленного вкусностями, бутылками и пачками дорогих - на Земле - сигарет. Уснул с полуулыбкой довольного гордого человека, испытавшего много удовольствий и уставшего от них. Проспал он часов десять. Тяжелая голова едва поворачивалась влево-вправо. Он увидел зал, трон, стол с едой и быстро все вспомнил. Снова сильно захотелось обратно в человеческое пространство. Снова вспомнил парк, в котором с ним произошло невероятное событие, но тут же испугался, что забудет, потеряет дворец со всем напридуманным и таким ценным теперь для него и через минуту восстановил прежнюю обстановку. Из дворца выбежал голым, пронесся мимо шезлонга, не без удивления и, даже спонтанно стесняясь, посмотрел на обнаженную Симону, отдыхавшую с голодным видом на зеленом ковре, хлопнул ладонью по мертвому автомобилю, застывшему у самой кромки воды и упал в прохладные пресные волны ирреального моря. Однако далеко от берега отплывать не решился - вспомнил о динозавре.

После купания самочувствие улучшилось, и Георгий опохмелился банкой темного пива, сидя в шезлонге. Разок пальнул одиночным из автомата, а потом прильнул к Симоне. Доступность ее тела не переставала удивлять. Он вспомнил о своей соседке - высокой стройной загадочной, старше его лет на пять. И материализовал женщину в обнаженном виде. Но нижней частью тела она оказалась похожей на Симону. И все же - эффект разнообразия был. Но Георгий понял, что он не может воспользоваться телами всех знакомых ему женщин - их тела всегда немного будут похожи на то единственное, которое он познал в реальном мире. Впрочем он вспомнил, что видел голой еще в юности тринадцатилетнюю девочку с редкими волосиками ниже пупка, когда отдыхал в деревне у тетки. Девочка, не зная, что за ней наблюдают, сняв трусики, плескалась в ручье. Георгий стал вспоминать.