Рип Винклер - Рождение бога

Окружающее великолепие мало трогало посетителей. В рамах, под прочным толстым стеклом находились свитки. Развернутые свитки. Серо-желтый пергамент, исписанный темными письменами.

Вошедшие смотрели на них с примесью страха и благоговения.

Возглавляющий процессию уверенной походкой двинулся к одной из рам. Остальные поспешили за ним.

Они выстроились полукругом. Десять человек. Десять счастливчиков. Наверху свитка красовались четыре цифры: 2022.

Совершив положенный ритуал, один из десяти вышел вперед и высоким звонким голосом начал читать:

"В 2022 году должно..."

ПРОЛОГ 3

Посередине комнаты-кабинета замерли двое. Один человек или гуманоид, невысокий с очень широкими плечами и узкими глазами на скуластом, лишенном растительности лице. Второй не человек. Огромное лохматое существо, больше похожее на заросшего длинной шерстью льва, вставшего на задние лапы.

– Что нового, Каин? - спросил голос. Голос доносился из всех углов помещения.

– Все как вы и говорили, - пожал плечами тот, кого назвали Каин, а львоподобный выразил свое мнение одобрительным рыком. - Он отправился на планету Угрюмая.

– Прекрасно. - В голосе проступили нотки удовлетворения. - Докладывайте мне обо всех его действиях...

ГЛАВА I

– Ваша милость! Ва-аша милость! Где вы!

Крик первого камердинера, далеко слышимый во влажном воздухе утреннего леса, вот уже в который раз оглашал окрестности Тирольского королевского заповедника.

В десятке метров от надрывающего глотку слуги, за зеленым кустом колючей с длинными иголками умелы, восседал, или наполовину возлежал, предмет упражнений несчастного в громкоговорении. Старший сын и соответственно наследник сиятельного герцога Теодоро (да продлятся светлые дни его), его милость Троцеро Теодор Фердинанд Виктор Адольф и так далее и тому подобное Калигула.

В данный момент их милость как раз самым что ни на есть добрым образом посмеивался, наблюдая безрезультатные, равно как и безответные потуги растерянного служаки.

"Они думают, я мальчишка! - ни к кому не обращаясь (разве что к колючему кусту) шептал юноша. - Бегают за мной, как няньки. А особенно этот толстый! - Молодой наследник метнул злобный взгляд в сторону тяжело дышащего, с выпученными от натуги глазами камердинера. - Я им не девчонка сопливая! - Юноша уговаривал сам себя. - Вот поеду и лично застрелю оленя. Он подумал и добавил: - Агромадного! - Еще подумал и убежденно заключил: От зависти лопнут!"

Схватив валяющийся здесь же лук (более современное оружие считалось зазорно использовать в благородном искусстве охоты) юный Троцеро с разбега (жаль, никто не видит) вскочил в кожаное, тисненное золотом седло молчаливо стоящего мардока. Животное вопросительно повернуло маленькую головку со спирально закрученными рогами. Его милость вогнал шпоры в мохнатые бока и, озарив округу леденящим душу криком (так ему казалось), помчался в самую густую и оттого сулящую самые неожиданные приключения и невиданные трофеи чащу.

Троцеро находился в пути уже около часа. По замыслу мальчика, он должен был давно настрелять не меньше дюжины оленей, каждый с его мардока величиной. Однако за прошедшее время не то что оленя, даже мало-мальски приличного зайца не встретил. Правда, один раз в кустах зашуршало, и довольный его милость наложил было одну из стрел, с синим оперением - в наконечник был вмонтирован разрывной заряд. На свет божий показалась плоская голова, а затем и остальное переливающееся тело королевской змеи Шеши. Троцеро с сожалением ослабил тетиву. Убить священную змею, особенно в период, когда они откладывали яйца, считалось невероятным святотатством. Об этом не раз предупреждал мальчика святой отец Турк - духовный наставник молодого наследника, ревностный поборник нравственности и одновременно первый бабник среди слуг замка. Всемогущий Ака Майнью обделил Турка ростом и статью, да и красотой лица святой отец далеко не блистал, зато у него была одна вещь... Троцеро однажды подсмотрел, когда священник справлял малую нужду... Словом, служанки, а особенно кухарки не давали святому отцу прохода.

Сам он объяснял столь выдающиеся свои таланты благодарностью за долгую и ревностную службу Великому Ака Майнью, который, кстати сказать, в одной из заповедей запрещал своим служителям всяческие сношения как с противоположным, так и со своим полом. На это Турк, имевший свою точку зрения, справедливо замечал, что раз уж великий и могучий наградил его, то было бы верхом неучтивости оставлять столь выдающееся орудие без действия...

Пока Троцеро рассуждал, святая гадина скрылась в противоположных кустах. Сочтя появление Шеши за добрый знак, мальчик развернул мардока и погнал его дальше в лес.

Еще час прошел в бесполезных блуканиях по чаще. Во избежание хорошей порки необходимо было возвращаться, но вернуться Троцеро не мог по двум причинам. Во-первых: явившегося без добычи, его поднимут на смех младшие братья, к этому времени уже свалившие свои охотничьи трофеи (хорошо им, когда на каждого по полсотни загонщиков, да еще с собаками), а во-вторых... вторая причина была менее романтическая, зато более весомая: Троцеро заблудился. Заблудился как мальчишка... (наследнику исполнился шестнадцатый год), как несмышленыш.

Даже его мардок, который по идее должен чувствовать дорогу к родной конюшне, сейчас затравленно мычал, упрямо отказываясь куда бы то ни было следовать.

Пару раз мальчик пробовал позвать на помощь, но окружающий лес без остатка поглощал юный голос.

Наконец. О чудо! За дальними деревьями мелькнуло открытое пространство. Поляна? А может...

Вылетев на дорогу (без покрытия, просто две полосы утоптанной земли), мальчик готов был запеть от счастья.

Если есть дорога, значит, она куда-то ведет. Все равно куда. Главное добраться до населенного пункта, а там уж его непременно проводят к замку.

Гордо подбоченившись и сдвинув набок меховую шапку с длинным пером, Троцеро пришпорил мардока и быстрым галопом двинулся в путь.

Ганселимо, сидя на развилке двух стволов огромного дерева, не торопясь и основательно, как того требовало дело, наводил красоту. Острием своего охотничьего ножа Ганселимо выковыривал грязь из-под ногтей.

Всецело поглощенный данным занятием он не сразу заметил приближающегося путника, а когда заметил...

Ганселимо понял - ему повезло. Повезло, как, наверное, везет один раз в жизни.

Подорожный ехал на огромном, сразу видно породистом (никак не меньше тысячи гривен) мардоке. Амуниция, как и одежда путешественника, отливали шелками и золотом, да и сам он, видно, не из бедных. Ишь как сидит, щенок, ровно принц какой.

Бросив так и не дочищенный ноготь, разбойник ловко соскочил с дерева. Стараясь держаться так, чтобы его не было видно с дороги, он побежал в сторону лагеря, где расположились остальные члены снискавшей в этих краях дурную славу шайки "Кровавые мстители". По крайней мере одно слово из своего наименования они оправдывали. Люди Ганселимо были действительно кровавы. Ну а мстители... разбойники есть разбойники и мстят они или просто так грабят какая разница. Жертве ведь от этого не легче.

– Как не нашли! Вам что, жизнь надоела! Так это можно исправить! Герцог Теодор Фердинанд Виктор Адольф и т. д. и т. п. Калигула находился, прямо скажем, не в лучшем настроении.

– Но, ваша светлость... - попытался пролепетать один из павших ниц слуг. - Мы сделали...

– Ты! - Узловатый палец герцога нацелился на едва живого от страха престарелого камердинера. Несмотря на то что тот не отрывал глаз от мозаичного пола парадной залы замка, каким-то шестым чувством слуга понял, что обращаются именно к нему. Глаза поднялись на разъяренного господина, от увиденного несчастный забыл даже дышать.