Фарсаны (с илл.)

— Я так и знал: мертвая планета,- сказал Сэнди-Ски. — Она похожа на нашу Зиргу. Давай дальше.

Сэнди-Ски хотел поскорее рассмотреть третью планету — Голубую, как мы назвали ее раньше. Но я все же сначала показал ему вторую от центрального светила планету. Она имела плотную и совершенно непрозрачную атмосферу. Таинственной незнакомкой назвал ее как-то Сэнди-Ски.

— Давай дальше, — нетерпеливо шептал за моей спиной Сэнди-Ски.

Я стал нащупывать Голубую.Вот она!Отчетливо,как никогда раньше, мы видели голубые океаны, зеленые материки, белоснежные полярные шапки и облака.

— Жизнь!- воскликнул Сэнди-Ски. — Я же говорил, что здесь есть жизнь. Голубая- настоящая жемчужина этой планетной системы. Какая пышная, богатая биосфера! Да это настоящая оранжерея! Не то,что наша Зургана.

«Жемчужина»,"оранжерея» — как естественно прозвучали эти образные слова в устах Сэнди-Ски.И все же,когда он сравнивал Голубую с нашей родной Зурганой, я почувствовал,что в его речи чего-то не хватает. Чего? Я и сейчас не могу дать на это определенный ответ.Если бы вместо Сэнди-Ски был Рогус или пилот Али-Ан,я бы не удивился.Тех я считал людьми несколько скучноватыми. Но ведь это Сэнди-Ски с его необузданной,причудливой фантазией,Сэнди-Ски я знаю, как самого себя! Почему же в его упоминании о нашей родной планете я не уловил какой-то живой и дорогой сердцу нотки? Словно Сэнди-Ски никогда не жил на Зургане,а имел о ней основательное,но книжное представление. Неужели он не помнит,например, как мы совершили с ним труднейший пеший переход по Великой Экваториальной пустыне до оазиса Хари?Я до сих пор чувствую,как немилосердно палило тогда солнце, как захлестывали нас горячие бури, а на зубах противно скрипел песок. Но мы шли и шли по бескрайнему океану песков, гордясь своей силой и выносливостью.

Нет,я не прав! Сэнди-Ски хорошо памятен этот эпизод из нашей жизни на Зургане.Он сам тут же вспомнил о нем.Но вспомнил так,что я не почувствовал жаркого дыхания пустыни,как-то рассудочно… И нельзя сказать, что речь Сэнди-Ски была унылой и плоской,как та пустыня,о которой он говорил, сравнивая нашу обожженную солнцем планету с многоводной планетой Голубой.Его речь была по-прежнему сочна и метафорична.Но странное дело: все метафоры и живописные слова словно потускнели.Да,именно такое впечатление, как будто Сэнди-Ски не жил на Зургане.Он словно не впитывал всеми порами своего тела жарких лучей нашего буйного солнца,словно никогда не ощущал упоительной прохлады северных лесов…

Когда я подумал об этом, сидя за экраном внешней связи, я почувствовал вдруг какое-то смутное беспокойство,даже тревогу и невольно обернулся. Меня не удивило выражение жадного любопытства на лице Сэнди-Ски. Именно таким я и ожидал увидеть лицо моего друга в этот момент. Но его глаза! Не знаю почему, но я вздрогнул, взглянув в его глаза!…

Хрусталев отодвинул рукопись в сторону, достал папиросу и, улыбнувшись, взглянул на своих слушателей Кашина и Дроздова- давних друзей и сослуживцев по научно-исследовательскому институту. На их лицах он увидел любопытство с некоторой долей недоумения. И не мудрено. Хрусталев позвал их вечером к себе домой, чтобы прочитать какую-то рукопись и услышать их мнение. Но какую рукопись, он толком не объяснил.

Хрусталев не спеша закурил,придвинул рукопись и, еще раз взглянув на друзей, приготовился снова читать.

— Подожди,Сергей,-остановил его Кашин.-Признаюсь,ты нас заинтриговал.- И, насмешливо сощурившись,спросил:- Ты что, на старости лет ударился в научную фантастику?

— Нет,друзья,это не фантастика,-рассмеялся Хрусталев.-Я вас, видимо, еще больше заинтригую, если скажу, что это дневник астронавта, прилетевшего на Землю в начале нашего века.

Дроздов, невозмутимый, несколько располневший человек, сидевший в мягком кресле в ленивой и удобной позе, усмехнулся и, махнув рукой, сказал:

— Конечно,фантастика.Я даже догадываюсь,о какой планетной системе говорится в твоей рукописи.О нашей Солнечной системе.Самая большая планета — это Юпитер, другая, поменьше, с ярким кольцом,- Сатурн. А планета Голубая с богатой биосферой — это, конечно, наша Земля.

— Верно,-сказал Хрусталев.-Между прочим, тебя эта рукопись особенно должна заинтересовать.Ты же участник одной из экспедиций в район Подкаменной Тунгуски, и ты работал над разгадкой тайны тунгусской катастрофы.

— Никакой тайны уже нет, Сергей,- лениво возразил Дроздов. — Сам знаешь, что это был метеорит, а вернее всего,- комета.

— Да, я раньше тоже был сторонником метеоритной гипотезы. Но сейчас нет. Давайте вспомним общеизвестные факты. Утром 30 июня 1908 года жители Сибири видели в небе огненный след. Затем в районе Подкаменной Тунгуски раздался чудовищный,ни с чем не сравнимый в те времена взрыв.Лишь в наши годы ученые сравнивают его со взрывом многих водородных бомб. Ослепительную вспышку сибиряки видели на расстоянии 400 километров. Воздушную волну зарегистрировали даже в Лондоне,она дважды обошла земной шар.Подсчитано, что такой взрыв мог произойти только в том случае,если бы метеорит весом в сотни тысяч тонн,войдя в атмосферу с огромной,космической скоростью, ударился бы о землю.Но в том-то и дело,что,как вы знаете,никакого удара о землю не было. Все экспедиции, побывавшие на месте катастрофы,в центре взрыва нашли совершенно неповаленный лес.Однако деревья стояли голые, как телеграфные столбы.Ветви с них содраны.До сих пор стволы носят на себе следы мгновенного и очень сильного ожога.Лишь на большом удалении от эпицентра деревья повалены в сторону взрыва.Все это говорит о том,что взрыв произошел на большой высоте в воздухе.Это первая и ничем не объяснимая загадка метеорита. Вторая загадка заключается в том, что от огромной массы небесного тела не осталось ни малейшего следа,ни одного осколка. Факт невероятный! Ведь даже намного меньший Сихотэ-Алинский метеорит распался на тысячи осколков от одного миллиграмма до нескольких тонн весом.А вспомните Аризонский метеорит! Весил он также десятки или сотни тысяч тонн. Но он сохранился почти целиком. А вот от Тунгусского метеорита,от его колоссальной массы не осталось ничего. Чем вы это объясните?А все загадки- и то,что взрыв произошел в воздухе,и то, что от небесного тела не осталось ни следа,- все эти загадки объясняются очень хорошо и просто, если предположить, что в воздухе взорвался…

— Космический корабль!- рассмеявшись, прервал его Кашин. — Брось, Сергей. Все это выдумки безответственных фантастов и немногих романтически настроенных ученых. Ты лучше почитай свою фантастику, а мы послушаем.

— Нет, это не выдумки,- спокойно возразил Хрусталев.-Раньше я тоже считал эту гипотезу слишком романтической, чтобы быть правдивой. Но я для этого и позвал вас, чтобы представить доказательство в пользу этой гипотезы, которая уже перестает быть гипотезой.

Хрусталев вынул из ящика письменного стола небольшую странного вида шкатулку и открыл ее.Внутри лежал прозрачный многогранный кристалл величиной с голубиное яйцо.

— Вот это доказательство- кристалл, — чуть волнуясь, сказал Хрусталев.

— Похож на алмаз, — проговорил Дроздов.

— Похож,-согласился Хрусталев.-Но это не алмаз.Присмотритесь внимательно.

Внутри кристалла вспыхнула оранжевая искра. Она все больше разгоралась. И вдруг весь кристалл заполыхал буйным многоцветным пламенем. На мгновение он погасал, образуя как бы паузы, затем вспыхивал с прежней силой.

Закрыв шкатулку, Хрусталев сказал:

— Когда шкатулка закрыта,пламя гаснет. Я не хочу зря тратить энергию, источник которой еще неизвестен.Вероятно,вы догадываетесь,что этот кристалл и есть дневник астронавта.Дневник написан разноцветными пламенеющими, как огонь,знаками- буквами, которые образуют слова. Слова и фразы разделены паузами. Жителям планеты Зурганы,откуда прилетел астронавт, такие кристаллы заменяют книги.Когда обитатель Зурганы хотел сделать какую-либо запись, он вставлял неиспользованный кристалл в особый аппарат- так называемый клавишный столик. После этого человек- я так буду называть разумных обитателей Зурганы — садился за столик и пальцами нажимал разноцветные клавиши.Он словно играл на клавишном музыкальном инструменте. Аппарат настолько чуток, что на кристалле в цветах, в их трудноуловимых оттенках воспроизводил душевное настроение человека.Каждое слово наполнялось не только логическим,но и лирическим, эмоциональным содержанием.Таким образом, каждая фраза, запечатленная в гармонии цветов, захватывает, чем-то волнует, производит впечатление какой-то неземной музыки- то радостной,то торжественной,то печальной- в зависимости от настроения человека,сделавшего запись. Но о цветовой музыке немного позже.