Феномен Д Л Ч, или Таинственное исчезновение Костика Чебурашкина

ПОДПЕВАЛОВ: Смотрите, доктор идет.

ВХОДИТ ДОКТОР. ОН ЧЕМ-ТО ЧРЕЗВЫЧАЙНО ОЗАБОЧЕН.

ДОКТОР (БОРМОЧЕТ СЕБЕ ПОД НОС): Черт возьми, что же теперь будет...

ПОДПЕВАЛОВ: Ну, доктор, как там наш Костик?

ДОКТОР (ВЗДРОГНУВ): Что?.. Ах, Костик! (СНОВА СЕБЕ ПОД НОС) И надо же было, чтобы им оказался этот самый трезвенник проклятый... Если бы он хоть был пьяницей - все было бы гораздо проще! Как теперь выкручиваться, просто не представляю...

ПОДПЕВАЛОВ: С ним все в порядке, доктор? Мы можем его забирать?

ДОКТОР (МНЕТСЯ): Э-э-э, видите ли... м-м-м, дело в том... а-а-а, понимаете, ваш Костик, он...

ПОДПЕВАЛОВ: Что с ним?

ДОКТОР: Ничего, абсолютно ничего, уверяю вас! Во всяком случае ничего такого, что можно было бы назвать... э-э-э, ну скажем... м-м-м...

АГНЕССА: А жаль!

ПОДПЕВАЛОВ: Не обращайте на нее внимания. Она так переживает за своего любимого супруга, что сама не ведает, что говорит. Так мы можем забирать его?

ДОКТОР: Что?! Забирать?!.. Да, да... То есть нет!.. То есть... Ладно! Забирайте!

ПОДПЕВАЛОВ И ЧЕБУРАШКИНА УХОДЯТ В ТУ СТОРОНУ, ОТКУДА ТОЛЬКО ЧТО ПРИШЕЛ ДОКТОР.

ДОКТОР: Что-то сейчас будет? (КРИЧИТ) Витек! Витек!!! Поди сюда, мерзавец!

НА СЦЕНУ НЕТОРОПЛИВО ВЫХОДИТ ВИТЕК.

ВИТЕК (СОНЛИВО): Чиво-о-о.

ДОКТОР: Подойди ближе, паршивец!

ВИТЕК: Чевой-то?

ДОКТОР: Рука у меня чешется по шее тебе надавать, вот чего!

ВИТЕК (ПОДНЯВ ВВЕРХ УКАЗАТЕЛЬНЫЙ ПАЛЕЦ): Во! Во! Массаж шеи - это как раз то, в чем я сейчас более всего нуждаюсь! (ПОДХОДИТ К ДОКТОРУ, РАССТЕГИВАЕТ ВОРОТНИК, И НАКЛОНИВ ГОЛОВУ, ПОДСТАВЛЯЕТ ДОКТОРУ ШЕЮ) Прошу вас, доктор, приступайте!

ДОКТОР: Прекрати паясничать. Дело серьезное. Мы сейчас влили одному мужику кровь. Кровь из нашего донорского пункта. Банка помечена 29-м числом прошлого месяца. Кто в тот день работал в нашем донорском пункте?

ВИТЕК: В прошлую пятницу-то? Ну я...

ДОКТОР (ЗЛОВЕЩИМ ТОНОМ): Чудесно-о-о... Сколько в тот день было доноров?

ВИТЕК: Только один. Сами знаете, народ нынче кровожадный пошел. В том смысле, что жадные они до своей крови - не хотят сдавать. Им все равно, что у нас план по сдаче крови государству не выполнен, что мы премии можем лишиться...

ДОКТОР (НАСМЕШЛИВО): Ай-ай-ай! Бедный мальчик! Бедный маленький Витек! Никто не хочет проливать свою кровь за его премию! (СЕРЬЕЗНО) Итак, в тот день кровь сдавал только один человек. Надеюсь, ты его запомнил, и можешь подробно описать.

ВИТЕК: Если вы так хотите - пожалуйста! Я знаю этого человека. Он обитатель нашего двора.

ДОКТОР: Ты хочешь сказать, что он живет в одном из домов, которые прилегают к вашему двору?

ВИТЕК: Хм... (НА СЕКУНДУ ЗАДУМАВШИСЬ) Ну что ж, так тоже иногда бывает. Но в основном он живет во дворе.

ДОКТОР: Как это, во дворе? Что он, собачонка бездомная?

ВИТЕК: Ну что вы, доктор, какая собачонка! Разве у собачонки может быть диплом о высшем образовании?

ДОКТОР: Глядя на некоторых молодых специалистов, я начинаю допускать подобную возможность!

ВИТЕК: Это в мой огород? Ну ничего, я не обидчивый - в конце концов, собака - друг человека.

ДОКТОР: Ах, да, да! Я совсем забыл об этом мудром изречении. Я сию же минуту готов просить у любой собаки прощение за то, что сравнил это благородное животное с тобой!

ВИТЕК: Я не понимаю, в чем причина ваших странных выпадов.

ДОКТОР: Ты узнаешь причину в течение ближайших нескольких минут, как только сюда придет Костик чебурашкин.

ВИТЕК: Костик Чебурашкин? Я впервые слышу это имя. Кто это такой?

ДОКТОР: Об этом потом. А сейчас я хотел бы узнать кое-какие подробности о человеке, у которого ты брал кровь, и который, как ты выразился, живет в вашем дворе.

ВИТЕК: Да. Так вот. Всего каких-нибудь три года назад это был талантливый инженер, всеми уважаемый человек. Называли его все не иначе как по имени-отчеству - Петр Васильевич - и жил он не во дворе, а у себя дома, в отдельной квартире, со своей женой Машей. Всем был хорош человек, одну только имел слабость - любил как следует выпить. И не то чтобы он был пьяница какой беспробудный, нет! Бывало месяцами капли в рот не брал. Но наступали праздники - и тут уж он дорывался! Домой после праздников приползал на четвереньках. Это уж как минимум.

И вот помню раз на майские праздники, года два назад это было, собрались мы с ребятами на небольшую вечеринку, и один наш товарищ помниться запаздывал. И вот мы с моим другом Мишкой вышли на улицу, чтобы этого товарища встретить, и как опоздавшего и проштрафившегося не пускать его в дом, пока не сбегает в гастроном и не принесет еще пару бутылок.

Вечер был холодный, товарищ долго не шел, и нам захотелось обратно, в компании.

Тогда я Мишке и говорю: "Слушай, давай оставим ему здесь где-нибудь записку: так мол и так, наверх не поднимайся, все равно не пустим, пока два пузырька не притащишь."

А Мишка отвечает: "Да написать-то можно, но только куда эту записку положить, так чтобы он заметил?". Говорит, а сам задумчиво так, куда-то смотрит. Я тоже в ту сторону посмотрел и вижу: под кустами лежит Петр Васильевич. Жена Маша его пьяного на квартиру не пустила - вот он под кустом ночевать и устроился.

"Погоди, - говорит Мишка, - у меня идея!". И в подъезд ушмыгнул. А через минуту - обратно, и в руках у него пузырьки с чернилами и какие-то железяки. Кивает на Петра Васильевича. "Снимай, - говорит, - с этого пиджак и рубашку. Сейчас, - говорит, - я на этом типе попробую новый способ татуировки. Недавно о нем вычитал, но все не на ком было попробовать - добровольцев не было, все-таки татуировка - это на всю жизнь. А это тварь пьяная, бессловесная, его кожа что бумага - все стерпит."

Я ему говорю: "Ты что, рехнулся?"

А он говорит: "Ничего не рехнулся. Это лучшее место для нашей записки. Я Серого знаю. Он если увидит, что на земле в такую холодину пьяный без рубашки валяется, он обязательно заинтересуется, подойдет и посмотрит. Лучшего места для записки не придумать."

И Мишка ловко так, хотя и с орфографическими ошибками, вытатуировал у спящего Петра Васильевича на спине такую надпись:

"Серый гад, тащи два пузырька, не то копыта вырву."

Мишка попытался подписаться под этим заявлением, но я уговорил его не оставлять подобную улику на месте преступления. Однако он так увлекся искусством письма на коже, что не удержался, перевернул Петра Васильевича на спину, и на груди, вот здесь, вытатуировал... Доктор, понимаете, Мишку нельзя судить слишком строго. Он человек необразованный, фантазия у него скудная... Короче говоря он вытатуировал на груди у Петра Васильевича то слово, которое часто пишут на заборах, матерное слово из трех букв, обозначающее часть тела, расположенную значительно ниже того места, где Мишка вывел ее название. Я указал Мишке на это пространственное несоответствие, и сказал, что во всяком порядочном зоопарке табличку с надписью "тигр" вешают именно на клетку с тигром, а не на вольеру невинной антилопы. Мишка учел мои критические замечания, и, как мог, исправил положение. Он... Простите доктор, вы когда-нибудь видели на обочинах загородных дорог указатели - такие большие синие щиты с белыми буквами и цифрами. Они указывают расстояния до населенных пунктов: Москва столько-то километров, Рига - столько-то, Киев - столько-то. И еще на этих щитах стрелочки - в каком направлении надо ехать, чтобы попасть в указанный город.

Так вот, Мишка сделал почти то же самое: нарисовал под надписью стрелку, направленную вниз, и написал рядом: "53 см".

ДОКТОР: И что же вам потом за это было?

ВИТЕК: Ничего. Абсолютно ничего. Я же говорю вам: Петр Васильевич был в стельку пьян, и спал так крепко, что ничего не почувствовал. Свидетелей нашего деяния не было - двор в тот вечер был совершенно пуст.

Так что когда на следующее утро Петр Васильевич проснулся под своим кустом, умылся утренней росой, и пошел на работу, он даже и не догадывался как его разрисовали. Его сослуживцы потом рассказывали, что придя к себе на работу, он сел за свой письменный стол, открыл ящик и увидел там несколько исписанных листков бумаги. Это было рационализаторское предложение, которое пришло ему в голову еще до праздников - как я уже говорил, он был человеком больших способностей и талантов.