Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

Поначалу Тристана слегка раздражало смущение намерьенских солдат, составлявших, впрочем, меньшинство его армии. Место Великой Встречи, как гласили легенды, обладало огромным могуществом, где сама земля способствовала выполнению законов Совета. Минимальная вежливость и сдержанность необходимы, когда ради создания империи собираются все намерьены всех поколений. Поэтому те, кто повиновался зову рога, испытывали определенные сомнения, направляясь на штурм земель, принадлежавших болгам.

Тристан с удовлетворением отметил отсутствие постов на главной дороге, ведущей через Орланданское плато к Зубам, - еще недавно здесь было полно дозоров. Однако с тех пор как они вышли на плато и до сего момента им не встретился ни один уродливый фирболг. Пустынные степи выглядели на редкость уныло.

Да, эпидемия - замечательное оружие.

Он повернулся к Маквикерсу, главнокомандующему армией.

- Сколько еще, Маквикерс?

- Завтра мы увидим Чашу, милорд.

- Прекрасно! - воскликнул Тристан Стюард, похлопывая лошадь по шее. Мы разобьем лагерь за пределами Чаши. Те, кто участвуют в Совете, пусть присоединятся к своим Домам. Но позаботьтесь о том, чтобы солдаты знали место сбора после окончания Совета.

- Да, милорд.

Тристан довольно вздохнул и повернул лицо к солнцу, наслаждаясь его теплыми лучами.

Да, прекрасный день, чтобы быть живым.

Наконец, после месяцев напряженного ожидания, наступил рассвет дня Совета. Не оставалось никаких сомнений относительно того, что время пришло, - прошлой ночью воздух в Чаше успокоился, смолкли голоса десятков тысяч людей.

В тот вечер закат был поразительно красивым, наступила последняя ночь весны. Огненные лучи заходящего солнца соткались в единое кроваво-красное облако, которое постепенно приобрело нежный розовый оттенок, а затем исчезло во мраке ночи. Лазурное небо потемнело, стало сначала кобальтовым, а потом чернильно-черным. Взошли застенчивые звезды, словно неохотно подчинившись вечерней молитве Рапсодии. Чаша подхватила ее голос, как и во все предыдущие вечера. Наступило время, и шумные намерьены замолкали, слушая, как Певица приветствует появление звезд.

Этим вечером, как только стихла последняя нота ее песни, на землю обрушился целый дождь падающих звезд, вызвав у толпы удивленные восклицания. Через мгновение все услышали, как в лагерях, разбитых на Орланданском плато, ахнули люди: Намерьенские Дома тоже увидели знамение. И в каждом сердце появилась уверенность: пора начинать Совет.

Ночь выдалась тихой. Рапсодия не отправилась спать в свои покои, она решила провести ночь под открытым небом, наблюдая, как один за другим гаснут костры. Акмед и Грунтор остались с ней, и она с любовью смотрела на своих друзей. Грунтор сидел, положив огромный меч на колени и упираясь в него локтями. Его подбородок покоился на сложенных ладонях, задумчивые глаза были устремлены к небесам. Забота о порядке тяжелым бременем легла на его могучие плечи, однако он успешно справлялся со своей задачей - удивительный успех, если учесть, что король разрешил использовать в качестве солдат только Искателей.

Рядом стоял Акмед, устремив взгляд на лагерь намерьенов, куда постоянно подходили все новые и новые путешественники. Он снял ставшую привычной вуаль, подставив лицо ветру, но Рапсодия ничего не могла на нем прочитать. Однако она догадывалась, о чем он думает.

Именно намерьены являлись причиной его тревог, он ждал от них вспышки насилия. Здесь собрались гордые потомки смелых моряков и строителей прекрасных городов, архитекторов базилик и ученых Великого Века Разума, но не следовало забывать, что их предки прежде всего были воинами, которые несли людям боль и смерть. Да и заговорщиков и предателей среди намерьенов всегда хватало.

Хотя Рапсодия верила в выходцев с Серендаира, Акмед сомневался, что их стоило собирать вместе, пусть даже и для восстановления империи. Он не доверял намерьенам, хотя являлся одним из них, в некотором смысле самым старшим. И все же Рапсодия надеялась, что она не ошиблась и даже болгам Совет принесет пользу. В памяти Акмеда всплыли слова, которыми она обменялась с одиноким странником, когда решила ему помочь, а потом сама оказалась под его защитой:

"Даже и не пытайся понять это".

"Наверное, ты прав. Мне кажется, нужно решить, как все должно кончиться, и именно так и будет".

Да, именно Рапсодия сделала их такими: его она назвала находящим путь, наделила даром второго зрения, а о Грунторе сказала: "Сильный и надежный, как сама земля" , - и сила ее песни навсегда связала душу могучего фирболга с землей. Цинизму Акмеда она противопоставляла свой оптимизм, а его сомнениям - свою надежду.

"Мы две стороны одной личности", - сказала она. Чем бы ни закончился завтрашний Совет, они должны сохранить прежние отношения. Рапсодия не знала, что он практически забыл о том, какой была его жизнь до того, как она вошла в нее, дав новое имя - ключ, открывший дорогу в будущее. Он не хотел возвращаться в прошлое.

Над горизонтом появился первый луч солнца, а Рапсодия все еще бодрствовала. Небо посветлело, в обратном порядке пройдя все стадии: от чернильной черноты к кобальту и лазури, открывающей врата утра.

Она сомкнула веки, позволив солнечному лучу коснуться своей груди, наполнить ее музыкальной нотой. Рапсодия улыбнулась: то была "эла". И тогда она запела, приветствуя рассвет священным гимном лирингласов.

Она услышала, как к ней присоединился второй голос, и, хотя их разделяли мили, Рапсодия его узнала: Элендра пришла к месту Встречи. Один за другим вступали новые голоса, пока песню не запели десять тысяч человек, вознося хвалу встающему солнцу. Вместе с Элендрой пришли намерьенские лирины, подданные Рапсодии, потомки тех, кто поселился рядом со своими соплеменниками, издревле обитавшими в Тириане. Огромным городам Гвиллиама и Энвин они предпочли зеленый лес.

Рапсодия различала и другие голоса, которых прежде ей не доводилось слышать, они вплетали в ее молитву свою собственную мелодию. Эти далекие певцы виртуозно соединили свой гимн с пением Рапсодии, и ее сердце затрепетало от радости, когда она поняла, что на встречу пришли лирингласы с берегов Маносса и с земель, расположенных за Хинтервольдом.