Эмбер. Чужая игра

– Зачем ты меня схватил? – рыдает Паола. – Они из тебя веревки вьют. Я тебя освободить хотела.

По-моему, у нее истерика. Подкидываю ее и перехватываю поудобнее.

– Гилва, подойди сюда. Возьми у меня Паолу.

Гилва подходит, но Лабиринт вспыхивает огненной стеной.

– Рэндом! Возьмите Паолу.

Опять огненная стена.

– Мне кажется, Лабиринт хочет, чтоб вы прошли его вдвоем, – сообщает Рэндом.

– Я могу опустить Паолу?

Рэндом вопросительно смотрит на Фиону. Та размышляет долгую минуту, потирая пальцами виски.

– Только в центре, – говорит она, все взвесив. – Если Паола коснется узора, одной Паолой станет меньше. Но, человек, проходящий лабиринт, имеет право нести на себе вещи. Одежду, оружие… Живых существ проносить никто не пробовал. Но и запрета явного не было. Боюсь только, что Лабиринт сведет Паолу с ума. Слушай меня, малышка. Не сдавайся и не отчаивайся. Борись. Представь, что ты своими ногами идешь по Лабиринту. Соберись с духом, иначе он тебя сомнет. Помогай Богдану.

Окидываю взглядом предстоящий путь и пересаживаю Паолу себе на шею. На руках мне ее не донести.

– Богдан, прости меня, – плачет Паола. – Я хотела, чтоб ты свободный стал, чтоб они не смогли тебя принудить.

– Перестань на меня капать горючими слезами. Вот жизнь! Так и знал, что ты на мне ездить будешь!

Что ни говори, а данные у меня были неплохие. Жизнь на свежем воздухе, месяц упорных тренировок. Да и Паола не так много весит. Первые несколько шагов считал, что пройду этот Лабиринт без особых усилий.

Я ошибался.

Лабиринт автоматически подбирает усилие сопротивления под возможности человека. Мне он выдал по полной программе. За двоих. Видимо, хотел высосать меня до донышка и убить на последних шагах. Уже после первой Вуали у меня дрожали колени. Я почувствовал настрой Лабиринта. Да, Лабиринт Корвина тоже выматывает. Но он "смотрит" на тебя с дружественной иронией. Этот Лабиринт жесток. Он холоден как океанские глубины и обозлен на людей. Почему так – не знаю.

Я шел ослепленный, мокрый как мышь, на подгибающихся ногах. Искры взлетали выше головы и жалили щеки. С каждым шагом он разбивал мою сущность на тысячи кусков и собирал вновь. С каждым шагом я должен был осознать, кто я и где я, набраться мужества и сделать следующий шаг.

А потом моя сущность и сущность Паолы начали объединяться и перемешиваться. С каждым шагом мы сливались в одно существо и распадались на два. Страшней ничего не может быть. Делать шаг, чтобы потерять половину себя… Зачем его делать – этот шаг?.. Я увидел тот самый трехмерный граф, о котором говорила Гилва. И на следующем шаге Паола увидела его в моих воспоминаниях. И пришла в ужас. Как я боялся сделать очередной шаг…

– Не сейчас… Этим займемся потом, – сказала мне Паола. Она уже взяла себя в руки. Славная моя.

Одолев две трети Лабиринта, я спекся. Уже не соображал, что делаю. Пот щипал глаза, губы хватали воздух, которого было слишком мало, сердце стучало в груди отбойным молотком. Меня вела Паола. Шептала, уговаривала, кричала, била по щекам и натирала уши. И я, отзываясь на ее мольбы и приказы, делал очередной шаг. Десятки слов на каждый шаг – так мне казалось.

Лабиринт все рассчитал точно. Я должен был упасть метрах в пяти от площадки. Не знаю, пробовал ли кто преодолевать последние метры ползком, но для Паолы это верная смерть. Лабиринт ошибся только в одном. Ему не следовало столько раз сливать наши сущности.

– Биофорсаж! – скомандовала Паола. – Вперед шагом марш! – и я прошел последние метры строевым шагом, как на плацу.

– Стой! – скомандовала Паола. – Осторожно сними меня. Сядь на пол. Умница. Теперь ложись. Положи голову мне на колени… ПРИДИ В СЕБЯ!

Я слабо дернулся и отрубился.

Открываю глаза – восхитительная картина. Надо мной два упругих полушария с черными виноградинами сосков. Черные – это из-за синего освещения. На самом деле они восхитительного цвета. Протягиваю руку, чтоб пощупать это чудо, но мою руку отбрасывает сердитая ладошка.

– Нашел время! Гилве плохо!

Приподнимаю голову, смотрю на суету людей. Гилва снова лежит на раскладушке, Бенедикт и Фиона на коленях стоят у изголовья. Фиона делает руками пассы. Сдаю козырь Рэндома.

– Что с Гилвой?

– Не понимаю. Фиона говорит, похоже на нервное истощение. Впрочем, она уже приходит в себя.

Прерываю контакт, сдаю козырь Гилвы. Контакт устанавливается мгновенно. Но, похоже, здесь я лишний. Бенедикт держит за руку деву Хаоса, и глаза у него как у побитой собаки. Замечает меня, смущается, но руку Гилвы не выпускает.

– Как ты?

– Не беспокойся, Повелитель. Со мной все в порядке. В полном порядке. Вернула долг.

– Какой долг?

– Поделилась с Паолой жизненной энергией. Когда ты меня по горлу полоснул, она со мной делилась. Сейчас я вернула. Терпеть не могу в долг жить.

– Где мы? – испуганно озирается Паола. Присаживаюсь на корточки и рассматриваю черное пятно. Оно не очень широкое, но пересекает две голубые дорожки.

– На полюсе мира. Перед тобой – Лабиринт. Первозданный Лабиринт Порядка. Нарисованный кровью Дворкина. Он есть Дворкин, и Дворкин есть он.

– Кровью? – возмущается кто-то за моей спиной. – Ох уж мне эти переписчики! Лабиринт сотворен болью и кровью моей души – вот как было в оригинале. Все остальное – энтропия информации.

Паола падает на колени перед горбатым старичком и пытается поцеловать его руку.

– А ты, Богдан, в душе художник, – говорит Дворкин, поворачивая ее голову за подбородок. – Пришли узнать про Истинный Терминал? Торопитесь, ох, торопитесь. Ну воплотишь ты ее. Что получишь? Несмышленыша бестолкового. Нет, парень, рано ее в мир выводить.

– Я пришел посмотреть, сильно ли поврежден Лабиринт.

– А не за Истинным Терминалом? Парень, ты меня огорчаешь. Целый месяц… Хотя, с такой кобылкой… Эх, будь я помоложе… – старичок мелко захихикал, теряя облик, превращаясь во что-то рогатое, хвостатое. Однорогое!!! Черный единорог!

– Ах, – говорит Паола и падает. Я даже подхватить не успеваю. А пока привожу в чувство, Дворкин исчезает. Так и не успел спросить главное.