Ачи и другие рассказы

Теория иноземных заимствований базируется на неоспоримом сходстве между некоторыми типами и подвигами русских и иноземных богатырей. В силу того, что русский эпос является, сравнительно, самым молодым, не могло возникнуть сомнений в том, что он является субъектом, а не объектом заимствования, хотя «остается народной тайной, к которой и сам народ теперь не имеет ключа, каким образом Индийский Кришна и некоторые другие образы превратились потом в Добрыню и т. д.» 22.

Эта теория неоднократно подвергалась жестокой критике, находившей, что «замечаемое сходство в эпических сказаниях разных народов» может быть с успехом приписано не столько позднейшим заимствованиям, сколько доисторическому происхождению их из одного источника. А. Котляревский полагает, что «эти сказания (о русских богатырях) были плодом всей предыдущей жизни народа, лебединою песнью… неродного творчества, еще питавшегося соками старинного предания. Отделив в них все случайное, привнесенное последующими веками и образовавшееся под влиянием исторических обстоятельств, можно понять их настоящий характер: мы встретим здесь глубокую старину, еще не успевшую получить резкого характера исключительно русской народности, старину, прямо указывающую на доисторическую эпоху единства индоевропейских племен» 22. Для И. Порфирьева вышеуказанное сходство вытекает даже не из наличия общего первоисточника, а из «единства основных законов, лежащих в основе развития каждого народа». Ф. Буслаев придерживается того же взгляда: «общие всему человечеству законы логики и психологии, общие явления в быту семейном и практической жизни, наконец, общие пути в развитии культуры, естественно, должны были отразиться и одинаковыми способами понимать явления жизни и одинаково выражать их в мифе, сказке, предании, притче, пословице» 24.

Если добавить к этому, что подобное сходство встречается также в религиозных и проч. сказаниях (о рае, потопе и пр.) равно как в обрядах и обычаях различных народов, причем невозможность заимствования во многих случаях может считаться вполне доказанной, и что каждый народ по-своему переживает свою историю — в зависимости от духовных, психологических, этнографических, географических и проч. условий; что подавляющая часть былин носить национально-русский, и притом глубоко христианский характер, чего нет в предполагаемых первоисточниках; что теория заимствования произвольно пытается умалить или лишить именно русский народ способности самостоятельного эпического творчества, в то время, как все другие виды творчества бьют в народной жизни полной струей; что, наконец, некоторые незначительные иноземные влияния, наравне с мифологическими и историческими, могут все же быть в известной мере допущены — то придется прийти к заключению, что и теория заимствований, как таковая, в ея целом, наравне с теорией мифологической и исторической, должна быть отвергнута, и что былины остаются великой, глубокой и необъяснимой тайной русского неродного творчества.

Несмотря на то, что многие былины вовсе не дошли до нас, а дошедшие подверглись многократным искажениям; несмотря на то, что они носят на себе несомненные следы мифологического, исторического и иноземного влияний, и что ни одна из существующих теорий не может быть приложена к ним — есть, все же, один, источник, проливающий яркий свет на существо былин, на фигуры богатырей, на смысл и значение их подвигов, освещающий в равной мере как общие места, так и частности. Источник этого света — Тайноведение д-ра Рудольфа Штайнера, и приложение данного им метода к русским былинам, воссоздаёт шаг за шагом этапы духовного пути русского народа [14].

В трудах и лекциях Рудольфа Штайнера неоднократно дается описание различных состояний земли, пройденных ею на пути своего становления и предуготованных для ея развития в будущем. Пронизывая своим духовным взором мрак прошлого и туман будущего, он подводит нас к духовным первоисточникам мироздания, воплощая в доступные для обычного сознания образы результаты своих наблюдений, и давая возможность каждому составить себе представление — а затем и знание — об отдаленнейших временах и эпохах 36.

Довременная благоговейная жертвенность высочайших духовных существ, изливающих из себя часть собственной субстанциональности, создает, согласно мудрому и благому предначертанию, изначальную духовную первооснову для материального мироздания. С началом времен и с присоединением к начавшемуся миросозиданию еще ряда духовных существ, духовная субстанциональность, оставаясь таковою же в глубочайшей своей сущности, начинает пронизываться физическими законами, уплотняясь и сгущаясь до состояния субстанциональной теплоты 36, проявляющей впоследствии, в виде мерцания и свечения, первые проблески внутренней жизни. В эти безмерно отдалённые времена (эпоха древнего Сатурна) [15] было положено начало зачатку человеческого тела, духовнофизического машинообразно-действующего фантома, проявляющего и отражающего переживания изживающихся в нем высших существ. — Затем все снова возвращается к первоначальному состоянию чистой духовности, растворяясь в ней для долгого промежуточного состояния покоя.

По прошествии времен, снова начинается образование сгущенно-уплотняющихся элементов, достигающих прежней степени уплотнения и могущих, вследствие новых благоговейножертвенных импульсов духовных существ и благодаря пребыванию в чистой духовности во время вышеописанного периода покоя, быть доведенными до еще более материального состояния. Субстанциональное тепло уплотняется до парогазообразного состояния, и человеческий зародыш, воспринимая изливающияся в него силы, развивается до возможности проявления признаков самостоятельной жизни [16], все более определяющейся к концу этого периода (древнего Солнца). — Затем все снова растворяется в изначальной духовности для нового периода покоя.

По прошествии этой второй паузы процесс физического миростановления снова вступает в свои права. Снова повторно проходятся с начала уже прежде достигнуть степени уплотнения, но процесс не останавливается на этом и продолжается до сгущения вплоть до жидко-газообразного и тягуче-жидкого состояния. Человек поднимается до возможности внутренних переживаний, симпатий и антипатий, радости и страдания [17], причем эта внутренняя жизнь его находится в сложной зависимости от окружающих его духовных существ. — Понемногу все снова начинает возвращаться к духовному состоянию, и этот — третий период космического становления (древней Луны) также заканчивается периодом покоя.

По окончании и этого периода материализующиеся элементы начинают снова выделяться из духовности, образуя впоследствии то, что составило собою нашу теперешнюю Землю [18]. Первый период ея развития — Полярная эпоха, представляет собою ускоренное повторение на более высокой ступени периода древнего Сатурна — с образованием зачатка физического человеческого тела. Второй период — Гиперборейская эпоха, повторяет таким же образом состояние древнего Солнца — с возникновением в человеческом зародыше жизненных процессов (эфирн. тело). Третий период — Лемурийская эпоха, является аналогичным же повторением древней Луны, причем человек получает способности ощущения и сознания (астральн. тело). Четвертый период — Атлантическая эпоха, не служит более повторением предыдущих состояний и знаменует собою зарождение в человеке самосознания, — сознания собственного «Я».

За все время этой космической эволюции человек в точности следует за всеми превращениями родственной ему Земли. Как в настоящее время тело его строится из присущих земле минеральных и проч. веществ, так во времена древнего Сатурна, когда наиболее материальным элементом было субстанциональное тепло, — тело человека было построено из этого теплового элемента; на древнем Солнце — оно было парогазообразным; на древней Луне — жидко-газообразным и тягучежидким. Через аналогичные превращения проходит оно в эпоху Полярную, Гиперборейскую и Лемурийскую, являющиеся повторением на более высокой ступени древнего Сатурна, древнего Солнца и древней Луны.