Языки Пао

Беран улыбнулся: «Вы не понимаете паонов. Войны не будет. Бустамонте просто-напросто обнаружит, что его никто не слушается».

Палафоксу не нравилось, когда его поправляли: «И что ты будешь делать, если Бустамонте узнает о твоем прибытии и встретит тебя с отрядом мамаронов?»

«Откуда он узнает?»

«Я ему сообщу», — твердо пообещал Палафокс и положил в рот кусочек пряного яблока.

«Значит, вы намерены меня уничтожить?»

Палафокс едва заметно улыбнулся: «Нет, не намерен — если ты не будешь действовать вопреки моим интересам. А в настоящее время они совпадают с интересами Бустамонте».

«Каковы, в таком случае, ваши интересы? — с жаром спросил Беран. — На что вы рассчитываете?»

«На Расколе, — тихо ответил Палафокс, — никто никому не задает такие вопросы».

Беран помолчал, после чего отвернулся и с горечью воскликнул: «Зачем вы меня сюда привезли? Зачем вы рекомендовали принять меня в Институт?»

Основные позиции конфликтующих сторон были определены; Палафокс расслабился и откинулся на спинку стула: «Неужели ты не понимаешь? Здесь нет никакой тайны. Успешный стратег заранее запасается всеми возможными средствами, применяет все возможные методы. Если возникнет такая необходимость, ты послужишь в качестве средства противодействия регенту Бустамонте».

«И в настоящее время я вам больше не нужен?»

Палафокс пожал плечами: «Я не провидец — кто может предсказать будущее? Но мои планы в отношении Пао...»

«Ваши планы в отношении Пао?» — возмутился Беран.

«...осуществляются достаточно эффективно. В данный момент, с моей точки зрения, ты больше не являешься ценным активом, так как твое вмешательство может воспрепятствовать внедрению моей программы. Поэтому лучше всего четко определить наши взаимоотношения. Я ни в коем случае не твой враг, но наши интересы не совпадают. Тебе не на что жаловаться. Если бы не я, тебя не было бы в живых. Я предоставил тебе кров и пищу, а также непревзойденное образование. И я продолжу поддерживать твою карьеру, если ты не выступишь против меня. Больше тут не о чем говорить».

Беран церемонно поклонился. Повернувшись, чтобы уйти, он задержался, посмотрел назад и вздрогнул. На него смотрели широко открытые, горящие черные глаза. Это не был известный последовательностью и логикой наставник Палафокс — проницательный, в высшей степени модифицированный чародей, уступавший престижем только верховному наставнику Вампельте. Это был странный, дикий человек, излучавший психическую энергию, выходившую за рамки нормальности.

Беран вернулся в общежитие. Гитана Нецко сидела на каменном подоконнике, обняв себя за щиколотки и положив подбородок на колени.

Когда он зашел, девушка подняла голову — и, несмотря на подавленность, Беран почувствовал приятное, хотя и смешанное со стыдом, удовлетворение рабовладельца. «Она очаровательна! — думал он. — Типичная паонезка из винодельческих предгорий, стройная и светлокожая, с аккуратно-симметричными чертами и тонкими руками и ногами». По выражению ее лица трудно было угадать, о чем она думала; Беран не имел ни малейшего представления о том, как она к нему на самом деле относилась — но это было обычным делом на Пао, где интимные взаимоотношения молодых людей традиционно отличались неопределенностью и отсутствием откровенности. Приподнятая бровь могла свидетельствовать о пылающей страсти, а неуверенность движений и понижение голоса — о безоговорочном отвращении...

«Палафокс не разрешает мне вернуться на Пао», — неожиданно выпалил Беран.

«Нет? И что же ты будешь делать?»

Беран подошел к окну, бросил взгляд на заполненную струящимся туманом пропасть: «Значит, придется улететь без разрешения — как только представится возможность».

Она скептически рассматривала его в профиль: «И если ты вернешься на Пао, что из этого получится? Кому это поможет?»

Беран с сомнением пожал плечами: «Точно не знаю. Надеюсь, мне удастся восстановить порядок, чтобы люди могли жить так, как жили раньше».

Гитана рассмеялась — не презрительно, но печально: «Ты много на себя берешь. Хотела бы я увидеть такое чудо!»

«Я тоже хочу, чтобы ты его увидела».

«Но я чего-то не понимаю. Как ты собираешься это сделать?»

«Не знаю. В простейшем случае мне будет достаточно отдавать приказы». Заметив выражение на лице девушки, Беран воскликнул: «Да будет тебе известно: я — наследный панарх! Айудор Бустамонте — убийца. Он отравил моего отца, Айелло».

Глава 11

Намерение Берана вернуться на Пао было трудно осуществить. У него не было ни средств, достаточных для оплаты полета, ни полномочий, позволяющих реквизировать космический корабль. Он попытался выпросить деньги на покупку двух билетов — ему отказали, над ним насмеялись. Отчаявшись, Беран бесцельно проводил время у себя в комнате, забросив занятия и лишь изредка обмениваясь парой слов с Гитаной Нецко, тоже целыми днями смотревшей на пропасть в окно, дрожавшее от неистового ветра.

Прошло три месяца. Однажды утром Гитана заметила, что она, скорее всего, забеременела.

Беран отвел ее в клинику — на Расколе любой беременной женщине полагалось пройти предродовое диагностическое обследование. Его появление вызвало у работника клиники насмешливое удивление: «Ты зачал ребенка без посторонней помощи? Не увиливай, признавайся — кто настоящий отец?»

«Она у меня в услужении, — заявил Беран, раздраженный и возмущенный. — Я — отец ребенка!»

«Прошу прощения, но в это трудно поверить. Ты сам еще почти ребенок».

«Факты противоречат вашей точке зрения», — сухо обронил Беран.

«Посмотрим, посмотрим! — регистратор поманил Гитану пальцем. — Пойдем-ка в лабораторию».

В последний момент девушка испугалась: «Пожалуйста, не надо!»

«Это самая обычная процедура, — заверил ее регистратор. — Будь так любезна, следуй за мной».

«Нет, нет! — отшатнувшись, пробормотала Гитана. — Я не хочу никуда идти!»

Беран в замешательстве повернулся к регистратору: «А это обязательно?»

«Совершенно необходимо! — с негодованием отозвался тот. — Стандартный анализ позволяет заранее выявить возможные генетические нарушения. Таким образом предотвращается возникновение проблем в дальнейшем».

«Разве нельзя подождать, пока она не соберется с духом?»

«А мы ей дадим успокоительного», — сказал вышедший в приемную врач. Положив руки девушке на плечи, гинеколог и регистратор повели ее в лабораторию. Уходя, она в отчаянии обернулась к Берану — ее взгляд был красноречивее любых слов.

Беран долго ждал — час, два часа. Подойдя к двери лаборатории, он постучал. К нему вышел молодой фельдшер — Беран сразу заметил у того на лице какое-то смущение.

«Чем объясняется задержка? Я думал, это займет не больше...»

Фельдшер прервал его, подняв руку: «Боюсь, что возникли осложнения. По всей видимости, вы все-таки не отец ребенка».

У Берана все внутри похолодело: «Какого рода осложнения?»

Фельдшер отступил в лабораторию, закрывая дверь: «Вам лучше вернуться в общежитие. Ждать больше незачем».

В лаборатории Гитану Нецко подвергли регулярному обследованию; кроме того, у нее взяли пробу крови для анализа. Затем ее положили, лицом к потолку, на выдвижную койку массивного аппарата. Койка переместилась внутрь аппарата; электромагнитные поля подавили биотоки мозга, и девушка перестала что-либо ощущать. Почти невидимая игла микроскопического диаметра погрузилась в ее брюшную полость и извлекла несколько эмбриональных клеток.

Аппарат выключился — к Гитане вернулось сознание. Ее отвели в соседнее помещение, усадили в кресло и попросили подождать; тем временем вычислительная машина анализировала и классифицировала генетическую структуру зародышевых клеток.

На экране появился отчет: «Плод мужского пола, нормальный во всех отношениях. Ожидается развитие ребенка категории АА». В отчете были указаны также генетические индексы матери и отца.