Богиня судеб

А более я ничего не могу вам поведать - кроме того, пожалуй, что я отлично видел эту гниду Леонардаса, когда он так же крадучись вошел в комнату Теренцо и Лавинии, а потом выбежал оттуда и начал кудахтать и визжать на весь дом.

- Бедный Лумо... - пробормотал Бенино. - Что ж ты, Сервус?..

- Я виноват, знаю. И если б я мог повернуть время вспять...

- Этого никто не может, - угрюмо сказал Гвидо. - И Лумо теперь не вернешь. Ламберт показал мне то место в саду, где закопал его тело. Что я скажу отцу? Как оправдаюсь перед ним? Ведь Лумо - сын его любимой сестры!

- А зачем ублюдок зарезал Теренцо? - с любопытством спросил Заир Шах, коего вся история скорее развлекла, чем опечалила.

- О, это совсем другое! Он был влюблен в Лавинию - она рассказала мне все, но прежде я догадался о том сам. Он тоже канталец; они вместе росли. А когда выросли - девушка предпочла тощему Леонардасу толстяка Теренцо за добрый и веселый нрав. Тогда злодей уехал в Эган, где занялся тем же, чем и его соперник увлекался в Канталии - то есть самоцветами. Он завидовал Теренцо, завидовал во всем, вот и хотел обогнать его, хотя бы в коллекционировании драгоценных камней. Ну, а встретив супругов здесь между прочим, случайно - решил показать себя Лавинии во всей красе...

Поначалу-то он не собирался убивать Теренцо, но первый подвиг его вдохновил, и он вздумал повторить его.

- А кинжалы?

- Кинжалы он украл. Первый - у Лумо. Это было очень просто сделать. Лумо всегда был растяпой. Второй - у меня. Помните, я говорил, что дал его Ламберту, тот воспользовался им и положил на стол, откуда я забыл его забрать. Потом я спросил Маршалла, кто заходил в трапезный зал. Кроме Ламберта он никого не видал. Зато Ламберт видал - Леонардаса. Ну, а третий кинжал он взял в комнате Бенино и, как вы знаете, никого им не убил.

- Но собирался?

- Возможно. Дурное дело нехитрое.

- А письмо?

- Письмо, где говорится, что Сервуса убил тимит? Конечно, его написал Леонардас. Лавиния показала мне строчку записки, что он адресовал ей ещё в молодые годы - буква к букве! то же самое, что и в моем письме. Кстати, Бенино, вспомни! Тебе не показалось странным, что после убийства Теренцо скорее Лавиния утешала нашего мнимого эганца, хотя должно бы быть наоборот? Вот тогда я и заподозрил его прямое участие во всех событиях. Лавиния поняла, что её супруга зарезал из ревности Леонардас, но - неведома нам душа женщины, неведома будет и впредь! - пожалела убийцу. Может, в память о прежней дружбе? Не ведаю. Одно точно: она не желала более видеть его. Она боялась, что не выдержит и откроет тайну гибели Теренцо. Когда я нагнал её у ворот Лидии, я не стал спрашивать её обо всем этом. Я просто сказал: "Молчи. Я все знаю", и - поведал ей то же, что и вам сейчас. Выслушав до конца, она промолвила: "Не могу понять, как ты догадался, но все - истинная правда. А засим прощай. Пусть Сервус не держит на меня зла. Вот его диадема, верни ему." Я взял диадему, поклонился Лавинии, и помчался назад.

- Бедная девочка, - качнул большой головой Сервус Нарот. - Я ничуть не сержусь. Она - женщина. Мало ли искушений в моей чудной сокровищнице? А вот вас... - он гневно посмотрел на Маршалла, потом на Заир Шаха, - вас бы отходил плетьми за воровство, да уж ладно. Но в дом мой более не наезжайте.

- Забыл сообщить тебе, Сервус, - вздохнул Гвидо. - Я посылал моих помощников разузнать, что это за разбойники, убившие твоего друга (и твоего племянника, Ламберт) Фенидо. Так вот что они мне пишут в ответ, - он вынул из кармана куртки свернутый в трубочку лист папируса, - "никаких разбойников там не бывало уж лет так двадцать. А парня по имени Фенидо убил некий господин. Кто он - крестьяне не знают, но описывают так: глаза светлые, волос темный, сам весьма худ и длинен..."

- Леонардас! - ахнул благородный рыцарь.

- Точно! Ну, вот и открылась тайна... - сказал Гвидо, зевнул и потянулся. - А теперь, если позволите, друзья, я пойду спать. С тех пор, как тебя убили, Сервус, я глаз не сомкнул...

* * *

Но Гвидо удалось поспать совсем немного. Только ему приснилось, что он несет в руке Лал Богини Судеб, дабы отдать его благородному рыцарю, как в дверь заколотили - по всей видимости, сапогом.

- Вставай, Гвидо! Гвидо! Скорей!

Младший Деметриос с трудом продрал глаза, вскочил и кинулся к двери. Перед ним стоял встрепанный и снова утративший свой девичий румянец Сервус Нарот. На нем были только синие бархатные штаны, обтягивающие могучие ноги, а более ничего. Голая, поросшая белыми волосами грудь вздымалась, и из глотки вырывалось громкое прерывистое дыхание. Волнение Сервуса было так глубоко, что Гвидо мгновенно проснулся.

- Что опять? - быстро спросил он, снизу вверх глядя в расширенные и блестящие глаза рыцаря.

- Леонардас... Он... сбежал... - задыхаясь, произнес тот.

- Как это сбежал? Ведь ты велел Ламберту хорошенько запереть его!

- Он сломал замок. Не знаю как, но сломал. О, боги - все, кого я помню! - почему вы оставили меня? - горестно воскликнул Сервус, усаживаясь прямо на пол в коридоре и тем самым становясь ростом ровно с Гвидо.

- А лал?

- Что "лал"? Конечно, он прихватил его с собой. Или ты думаешь, что я из-за Леонардаса так убиваюсь? Тьфу! Пусть он убирается к Бургану!

- Мы перерыли весь дом, и не нашли такого места, где можно спрятать камень величиной с глаз бизона. Или... О, дурень, старый дурень!

- Кто? - недовольно поинтересовался рыцарь, подозревая, что он.

- Я, кто ж еще! Как мне раньше в голову не пришло, что он все это время носил его с собой!

- С собой?

- Ну да! С собой, на себе, в себе... О, Митра, простишь ли ты когда тупейшего из тупых раба своего? Обратишь ли вновь светлый взор свой на него, ничтожного...

- На кого?

- Фи, Сервус! На меня, разумеется... - Гвидо был слегка разосадован тем, что рыцарь прервал его молитву. - Ладно, не время петь, время действовать. Надеюсь, ты догадался снарядить за ним погоню?

- Уже уехали.

- Отлично. Ну, а теперь вставай. Пойдем, выпьем немного твоего чудесного розового вина и подождем вестей о Леонардасе.

Успокоенный веселым тоном малыша Гвидо, благородный рыцарь поднялся, отряхнул штаны и устремился к лестнице. Предложение выпить оказало требуемое действие: сейчас Сервус был гораздо бодрее и спокойнее.

В трапезном зале к ним присоединился Бенино, который слышал вопль друга и, естественно, выскочил в коридор узнать, в чем дело. Пропажа лала ничуть не огорчила его.

- Ну его, - передернул он плечами. - Одни заботы от этого камня. Забудь, Сервус. У тебя достаточно других, не менее красивых безделушек.

- Все отдам за Лал Богини Судеб! - не согласился рыцарь, опустошая огромный кубок, вмещающий в себя три четверти бутыли. - Из-под земли достану этого кретина Леонардаса! Достану и шею сверну!

- Я уже обещал ему сию участь, - мрачно признался Бенино. - Да вот не исполнил...

В такой приятной беседе трое друзей провели время до утра. На рассвете вернулись гонцы рыцаря. Леонардаса они дагнать не смогли, но расспросили стражников у ворот и выяснили, что он на гнедой кобыле припустил в сторону Канталии.

- Лавиния! - воскликнули все трое в один голос.

- Ясно, - Гвидо решительно рубанул воздух тонкой рукой. - Надо отправляться в Канталию. Он наверняка попробует разыскать девушку...

- Поеду, - решил рыцарь. - Бенино, ты со мной?

- Нет, - отказался философ. - Мне нужно вернуться в Иссантию - у Пеппо снова начинаются занятия... И вообще... Я, пожалуй, пойду - пора будить моего мальчика. Прости, Сервус.

Бенино, весьма смущенный, удалился.

После его ухода в трапезном зале надолго воцарилась тишина. Сервус Нарот опять был угрюм и беспрестанно хлебал вино, а младший Деметриос раздумывал о том, что найти сбежавшего Леонардаса им вряд ли удастся - даже после известия о том, что отбыл он в Канталию.

- Итак, Бенино не едет... - пробормотал благородный рыцарь, вновь присасываясь к краю кубка. - Что ж...