Земля ужаса

— Давай посмотрим, не сможем ли мы вытащить его оттуда, — сказал я Зору.

— А в награду они нас убьют!? — ответил он.

— Старый мадж довольно сообразителен, — сказал я. — Я думаю, он поймет, что мы хотим помочь.

Зор пожал плечами.

— Иногда мне кажется, что ты настоящий джуканин, — сказал он со смехом, — потому что в голову тебе приходят абсолютно сумасшедшие мысли.

— Хорошо, — ответил я, — но, если ты боишься…

— Кто говорит, что я боюсь? — спросил Зор.

Этого было достаточно. Я знал, что теперь он пойдет со мной, если даже ему придется умереть: мужчины Зорама особо гордятся своей репутацией смельчаков.

Я двинулся в сторону мастодонтов, Зор и Клито последовали за мной. Я остановился на краю трясины, в сотне ярдов от животных, чтобы осмотреть землю и оценить возможность спасения детеныша. В этом месте между твердой почвой и рекой находилось всего около двадцати футов трясины, покрытой обломками деревьев, нанесенными во время подъема уровня воды в реке. Поверхность трясины высохла на жарком солнце, и, попробовав эту корку, я обнаружил, что она выдерживает наш вес; так что единственно возможный план спасения был очевиден. Я объяснил его Зору и Клито, и мы принялись собирать самые большие куски плавника, которые раскладывали перед маленьким мастодонтом, устраивая своего рода дорожку от него до твердой почвы. В первый момент малыш испугался и начал биться, когда мы приблизились к нему, но вскоре почувствовал, что мы не собираемся причинять ему вреда, и успокоился. Поначалу его родители тоже забеспокоились, но немного погодя они перестали трубить и принялись следить за нашими действиями. Последние несколько футов импровизированной дорожки нужно было проложить в непосредственной близости от них, в пределах досягаемости их хоботов, но они не мешали нам.

После того как дорожка была закончена, нам надо было попытаться затащить на нее малыша. Он весил около тонны, поэтому и речи быть не могло о том, чтобы поднять его.

Мы с Зором нашли большое бревно и пристроили его рядом с малышом, параллельно ему; после этого мы нашли в плавнике длинную упругую жердь — комель небольшого дерева, — положили ее поперек бревна и медленно завели свободный конец под одну из его передних ног. В то же время Клито, следуя моим указаниям, приготовила большой кусок плавника, который она могла поднять. Мы с Зором взялись за наружный конец рычага и налегли на него всем нашим весом.

Снова и снова мы повторяли это, пока, наконец, нога малыша не вышла из трясины; и как только она освободилась, Клито подсунула под нее кусок плавника.

После этого малыш попытался выбраться на дорожку, но у него ничего не получилось, поэтому мы зашли с другой стороны и повторили всю операцию с другой передней ногой. Это было легче, потому что он уже немного помогал нам свободной ногой; и как только обе его ноги встали на твердую опору, он выбрался из трясины.

Я не видел ничего более трогательного, чем забота этих родителей о своем детеныше, когда он наконец оказался между ними на твердой почве. Мгновение они ощупывали его, убеждаясь, что с ним все в порядке, а затем увели его от трясины.

Клито, Зор и я присели на бревно отдохнуть после этой утомительной работы. Мы думали, что мастодонты уйдут, но они остались. Они остановились в паре сотен футов и смотрели на нас.

Отдохнув, мы продолжили наш путь, стараясь отыскать место, где можно было бы перейти реку вброд; и как только мы двинулись, старый мадж направился за нами, его подруга и малыш шли следом. Это нас насторожило, и мы старались держаться поближе к краю болота, чтобы иметь возможность убежать, если ситуация изменится к худшему. Мы поглядывали через плечо, и я заметил, что мастодонты не проявляли никакой агрессивности. Просто направления нашего движения совпали.

Пройдя немного, мы обнаружили место, в котором могли спокойно пересечь реку. Это была не очень большая река, ее дно в том месте, где мы переходили ее вброд, было каменистым. Дойдя до противоположного берега, мы заметили, что мастодонты вступили в воду вслед за нами.

Они так и шли за нами, пока мы не нашли безопасное место для лагеря. Они ни разу не подошли к нам слишком близко; когда мы останавливались, они делали то же самое.

— Похоже, они просто идут за нами, — сказала Клито.

—

Да, — согласился Зор, — но зачем?

—

Послушайте меня, — сказал я. — Я не думаю,

что они хотят причинить нам вред. Они не выказывают никаких признаков беспокойства или возбуждения, иначе бы они злились на нас или боялись.

—

Старый мадж ничего не боится, — сказал Зор.

—

Я хочу проверить, насколько они дружелюбны, —

сказал я.

—

Перед этим тебе лучше найти хорошее дерево, —

ответил Зор, — и к тому же большое. Этот старик может перевернуть здесь все что угодно.

Мы остановились около пещер, где собирались сде

лать привал, и я посчитал, что если мастодонты будут вести себя недружелюбно, я смогу добежать до заранее выбранной пещеры, в которой они меня, по крайней мере, не достанут.

Я медленно пошел к ним. Мастодонты наблюдали за

мной и не проявляли никаких признаков возбуждения.

Когда я приблизился на сотню футов, малыш двинулся в мою сторону, а самка обеспокоенно зашевелилась и издала несколько негромких звуков. Я догадался, что она зовет его назад, но он целеустремленно шел вперед.

Я остановился. Два или три раза он замедлял шаг и оглядывался на родителей, но каждый раз после этого продолжал идти, пока не остановился в нескольких футах от меня. Он вытянул перед собой хобот, медленно протянул его к моей руке и коснулся ее. Я слегка почесал его; он сделал еще два шага вперед. Я положил руку ему на голову и почесал его лоб — казалось, ему это понравилось. Но тут он начал закручивать свой хобот вокруг меня, а мне это не понравилось; я взял его и размотал.

Взрослые мастодонты не двигались, но, поверьте

мне, они внимательно следили за нами. Неожиданно самка задрала хобот и затрубила; малыш повернулся и побежал к ней изо всех сил, а я пошел назад к Зору и Клито.

Это было началом очень странной дружбы. Когда

мы проснулись, мастодонты все еще были рядом, разгуливая вокруг. Они следовали за нами при переходах в течение долгого времени.

Я часто разговаривал с ними, называя самца

«Мадж». Однажды, когда мы проснулись, а их не было около лагеря, я несколько раз выкрикнул это имя; и тут же все трое появились из леса, где они, очевидно, питались. Мы привыкли друг к другу. Они часто подходили к нам довольно близко, и я гладил их хоботы, что им очень нравилось. Но мы не догадывались, почему они шли за нами. Самое правдоподобное объяснение, которое я смог выдумать, заключалось в том, что они были благодарны нам за спасение своего малыша из болота. Он наверняка бы погиб в нем, если бы не появились мы. Их присутствие более чем возместило наши усилия, потраченные на спасение малыша: нам не угрожал ни один хищник, которыми были наполнены эти края, так как даже самые свирепые из них уважали силу маджа.

Покинув долину джукан, мы спали много раз; поэ

тому я знал, что мы прошли довольно приличное расстояние, когда собрались устраивать лагерь у подножия скалы, в которой была пещера, пригодная для ночлега. Остатки костра перед пещерой указывали на то, что ею пользовались сравнительно недавно, а поверхность скалы у входа в пещеру свидетельствовала о том, что многие путники останавливались здесь в прошлом и выцарапывали свои знаки на известняке, — привычка, распространенная среди более развитых племен Пеллюсидара, в которых у каждого был свой знак, заменявший подпись.

Когда я бросил взгляд на эти знаки, мое внимание

привлек один из самых свежих — равносторонний треугольник с точкой в центре. Знак Диан! Я указал на него Зору и Клито. Это их взволновало так же, как и меня.

—

Она была здесь недавно и одна, — сказал Зор.

—

Почему ты думаешь, что она была одна? — спро

сил я.