Власть подвала

бы. Лицо искажается до такой степени, что человек не может показать его другим людям. С определенного момента можно только лежать – исчезают шейные позвонки, нарушается кроветворная функция костного мозга. Инфекция с кровью разносится по всему организму и с этого момента за несколько часов человек просто сгорает. От начала до конца около трех недель. Боли практически нет, кроме моральной – человек ощущает огромный ужас, видя, что с ним происходит.

Это тебе не СПИД, после которого живут по пятнадцать лет.

– И никакого спасения?

– Абсолютно. Я снова предупреждаю твое возражение: когда коровы в Европе заболели коровьим бешенством, стада начали уничтожать потому что они стали опасны. Здесь то же самое: человеческое стадо стало опасным и его приходится уничтожать. Нам это не нравится, никому это не нравится, но это необходимо.

– Никому?

– Никому. В человечество было вложено слишком много труда, забот, средств и времени. Лучшие умы обдумывали программы развития земли и вытаскивали людей из их самоубийственных игрищ. Вытаскивали не раз и не два.

– А какая вторая язва? – спросил я.

– А сейчас мы кого-нибудь найдем. Это лучше увидеть своими глазами. Так вернее.

Мы прошли не меньше десятка стеклянных камер, пока нашли то, что было нужно. В одной из камер было четверо маленьких мальчиков, лет шести. Все они были без глаз – и даже без глазниц. Наконец, увидели раздетого человека, если только это можно было назвать человеком. На нем явно не хватало плоти – белые, гладкие, будто обглоданные кости торчали здесь и там. В его теле были огромные, но не кровоточащие дыры – так, что, казалось, сквозь его тело можно было просунуть руку, в разных направлениях. Он был как сыр, изгрызенный мышами.

– Это серповидное прободнение. Вначале на коже в разных местах появляются небольшие серповидные вмятинки, они совершенно не ощущаются, потом они углубляются и идут внутрь тела как норки; на их краях соединительная ткань и они похожи на шрамы. Когда они достигают костей и внутренних органов то начинают расширяться, еще задолго до этого человек утрачивает способность двигаться, так как многие его мышцы проедены этими норками. Сокращение мышцы дает сильную боль. Норка может порваться с кровотечением. Смерть наступает когда начинают разрушаться внутренние органы. Но внутренние органы поражаются только в самом конце. Течение болезни очень долгое – до двух или трех лет.

– А нельзя было придумать что-нибудь менее жестокое? – спросил я.

– Нет. Мы начали со СПИДа, при котором человек живет очень долго и почти не страдает. Вы обозвали эту болезнь чумой, а ведь это было очень гуманное начало.

Ты можешь назвать мне болезнь более гуманную, чем СПИД? Десять, пятнадцать лет обычной полноценной жизни, а потом человек быстро сгорает, как спичка. Разве это было жестоко? Все менее жестокое уже было опробовано и не сработало. Увы, теперь пришло время сильных мер. И, кроме того, божья кара должны быть божьей карой. Она должна карать. Она обязана быть жестокой.

28

Мы