Сфера

чилось, но ты потерял все — и свой город, и своего маленького лилипута Том Тим Тота… Жизнь — не только светлое утро и ясное небо! Тьма и страх — часть нас самих, этого не выбросишь. Нельзя выскоблить собственную душу! Сам говорил о глянцевом Эль-Рее!..

— Ты рассуждаешь, как моя бабушка! — улыбнулся я. Рыжая резко кивнула.

— Сейчас ее «здесь» тоже нет? Как и всего, что тебе дорого? Даже ее потерял, Тимми? А что осталось? Заросшие травой руины, покой, ясное утро безо всяких забот? Веселенькое, да? А ты еще ругал Джимми… Знаешь, не буду тебе больше ни о чем напоминать! Пойдем!..

Возле места, где прежде была калитка, оглянулся. Клумба, «часики» над цветами, пустой гипсовый пьедестал…

[…………………………..]

«Какая же ты сволочь, Тимми!» Сволочь? Рыжая Л ругала лилипута? Она с ним незнакома, Том Тим Тот — мой сон! А мне не нужны сны, как и доктору Джекилю. Он, неспящий, научился их забывать. Научусь и я.

[…………………………..]

И тут — ничего; пусто-пустынно. Даже трава выросла не всюду. Серая плешь в зеленых пятнах — вот и все, что осталось от давнего страха.

— Тебе смешно, мистер Хайд?

Поглядел туда, где когда-то стояла церковь — еще один ночной кошмар. Неживые лица, черный провал у алтаря… Неужели я этого боялся?

— Смешно, Л! Ты не права, тьма и страх — не часть души, не часть нас самих. Они — просто жаркое одеяло, кулак под сердцем. Больной желудок!

Достал из кармана знакомую красную пачку. «Атаман», как и должно быть.

— Героинчик? — рыжая дернула щекой. — Жаль, что бить тебя бесполезно, Тимми! Даже этого ты не поймешь.

[…………………………..]

Какой нелепый сон! Отчего мне снится пустыня? Я там никогда не был!

[…………………………..]

Где гуще трава, где невысокий кустарник, что-то белело. Панамка? Ну конечно! Маленький, серьезный не по годам мальчик стоит на давно исчезнувшей аллее, смотрит, не отрываясь, вперед…

— Кто это, Тимми? Я вновь улыбнулся.

— Этому мальчику очень страшно, Л! Он видит кладбище — и огромную яму в земле, целый стадион. Там его ждет кто-то очень страшный. Вмерз в лед, затаился. Вот-вот набросится!..

Рыжая задумалась, покачала головой.

— Но мальчик не убегает. Все-таки не убегает!

— Мирца говорила…

Мирца? Да, Мирца, теперь вспомнил! Седая женщина, мечтавшая вновь подняться в небо. Седая женщина, приславшая мне письмо.

— Она говорила: если не можешь убежать…

— …Иди навстречу! Я поговорю с этим мальчиком.

70. ПРОГУЛКА

(Arie: 3’52)

Странно смотреть на окна собственной квартиры ранним утром. До солнца еще далеко; прямо перед подъездом, на улице, горит фонарь. Свет и в моем кабинете, там включена лампа — настольная, слева от монитора.

…Я вырубил компьютер? Я вырубил компьютер.

Да, странно быть не дома в такое время. Всем странно, а мне — нет. Полночи у экрана, глаза устали. Самое время погулять. За то и люблю мой город — здесь всегда хорошо гуляется. Особенно по утрам, особенно возле реки.

Зовется река — Евфрат. Непонятно, от чего: на Евфрат настоящий, который в Ираке, она ничем