Мастер своего дела (сборник)

— Дайте, — говорит, — я попробую.

— А сможешь? — бригадир его спрашивает.

— Попробую.

Ломик взял, под ленту глянул, один раз ткнул, конвейер и выровнялся. Труба у меня в ящике осталась лежать, но пользовался ей исключительно Миха. Умеет потому что.

Болтали, будто он у серых на окладе, но глупости это все. За то время, что он у нас в цеху работает, ни разу ни в чем таком замечен не был. Дрюня, Максик и Тит его даже проверяли. Дрюня, который, между прочим, вообще по жизни без башни, в цех пузырь протащил и на виду у Михи прихлебывал, так тот не то что серым, бригадиру не стукнул. Нормальный, короче, мужик, пусть с виду и неказистый. Худой, но руки крепкие. Ненамного меня старше, а лицо в складках и морщинах все, грубо так слепленное, нос с горбинкой. И на голове пух. Не волосы, а так, что-то редкое кучерявится, и лысина через эту поросль блестит. Ну никакой, а вот притягивает чем-то. Дрюня вот весь круглый, жизнерадостный, громкий, шумный, все время улыбается, всем довольный, а не люблю я его. Глаза у него мутные. И крыши нет. Бригадир его отчитывает, а тот только скалится да моргает. Ну вот, опять от него брак пришел — стенка не той стороной к раме прикручена. В брудный ящик его. А этот делаем. Крышку, винты — раз, два, три четыре. И так до самого вечера.

Два

Сегодня — между прочим, день получки. И, возможно, первый день зимы. Похолодало с утра, и тучи низкие такие ползают, свежестью дышат, и первые белые мухи к земле потянулись. Я с собой шарф взял, после пивной возвращаться холодновато будет. Настроение отличное, даже вид серого патруля его не испортил.

Цех встретил лязгом, гулом и запахом резины. Вон уже и Дрюня катится с Титом вдоль конвейера, хохочет масляно. День получки.

Миха, как обычно, уже на рабочем месте, что-то тряпочкой протирает. Я, на него глядючи, тоже ветошь достал, по винтовертке пошваркал. Миха на это дело глянул, а у меня рот до ушей сам разъехался. «Привет!» — кричу, и он приулыбнулся, что-то вроде «доброе утро» сказал. Шумно. Я хотел добавить про то, что и правда доброе, ну, что-нибудь этакое. Но тут заревела сирена — начало смены — уже не поговоришь. Лента передо мной плавно двинулась, и скоро уже приполз первый корпус. Раз, два, три четыре — крышка на месте. И еще раз. Следующий — брак. Минута за минутой. Отвлекаться некогда, но вижу, что Дрюня слева не справляется, коробки у него уже затор образуют. А вот Миха справа не спеша и как-то расслабленно отправляет на склад очередной блок и даже успевает нос почесать или, там, потянуться.

Гремит завод, за окнами пасмурно, так что сегодня включили больше света, снаружи холодно, морозит, а в цеху даже уютно. Вечером меня ждет пиво. Я потрогал карточку в кармане и улыбнулся. Видно, совсем замечтался, что их не заметил. Трогают меня за плечо, я поворачиваюсь — серые! Трое, как и положено. Вид мужественный, ремнями перетянуты, береты набок — орлы, защитники, а неприятно как-то. Ходят слухи, не зря их «волками позорными» называют, «прихвостнями» и еще по-всякому. Случается вроде, и невиновных хватают. А если уж они прихватили, назад человек не возвращается.

— Слышь, мастеровой, — говорит их старший. — Бригадир ваш где?

— Туда идите, — показываю им вдоль конвейера. — Он обход с того конца начинает. У нас только к обеду будет.

Старший серый пристально так посмотрел, будто приметы мои запоминал, кивнул, повернулся и пошел, другие двое за ним как привязанные. Ни слова не сказали, только по сторонам зыркали. Меня трясет, словно украл что, и почти уже за руку схватили, но пронесло. Настроение испортилось, между прочим.

К обеду бригадир до нас так и не добрался. Зато подошел Миха и спрашивает:

— Чего они хотели, Алексей?

— Не знаю. Бригадира хотели. И ты, Мих, это… Ну, не зови меня Алексеем. Мне Лешкой привычней, между прочим.

— Ладно… Леш. Ты не обижайся, я привык так.

— Знакомый Алексей был? Тады ой. Слушай, — решился я, — ты на пиво сегодня идешь? А то пойдем вместе.

Миха нос почесал и вроде уже отказаться хотел, да тут Дрюня подрулил:

— Мужики! — кричит. — Пошли, по пятьдесят. Не доживу ж до вечера.

Хотел было ему грубость сказать, но тут Миха говорит:

— Спасибо, Андрей, но мы вечером с Лешей на пиво идем. Не хотим аппетит портить.

Дрюня даже не нашел что ответить. Махнул рукой и покатил к дружкам своим. Тит с Максиком не откажутся. Так, видать, у них трубы горят, что и серые их уже не пугают.

— Правда, пойдем? — на всякий случай уточнил я.

— Правда. Давно надо было в коллектив вливаться.

— Чего? — недопонял я.

— Вместе надо… Ладно, неважно.

Бригадир после обеда появился, но только выдал детали, забрал брак, с Дрюней пошептался, на Миху зыркнул и снова умотал. До конца дня мы его больше и не видели.

Три

Мы вышли под свет фонарей. Начиная от самой проходной и вдоль проспекта, заворачивая на перекрестках по всему городу, мигали огни — пивнухи, бары, забегаловки, кафе. Мужики грели карточки в руках и спешили внутрь поменять зарплату на радость. Где-то уже пели, смеялись, проехал автозак. Тучи полностью осыпались. Земля стала ровной, светлой, с искорками. Хоть жизнь наново начинай. Миха стоит, глаза прижмурил, лицо к небу поднял и говорит вдруг:

— А наутро выпал снег.

— Так вечер же, — говорю. А он меня вроде и не слышит.

— Я набрал его в ладонь, сплюнул в белый грязь и пыль. То ли небыль, то ли быль, то ли вечность, то ли вонь… Помню! — с удовольствием закончил он и глянул с усмешкой. — Ну, веди, Сусанин. Только, Леш, можно туда, где наших не будет?

— Можно, — говорю, хоть самому и досадно немного.

Повел я его в «Грузило», куда складские ходят. Хоть и подальше нашего «Феликса», но пивнухи абсолютно одинаковые. Нашли столик, сели. Визор бормочет, дым слоями плавает, пахнет тошнотно — все как положено. Только рожи вокруг незнакомые. Вздумай кому пошалить, к нам первым цепляться начнут, между прочим. Чужаки. Я даже пожалел, что сюда приперся. И тут Миха меня убил.

— Как тут заказывать? — спрашивает.

— Так ты что, правда раньше не пил? — вытаращился я.

— Почему не пил? Пил. Давно только.

— На сто лет не тянешь, — хмыкнул я. — Ладно, гляди. Вот алкогон. Как менюшница в столовке, только попроще. Тут выбираешь пиво или водку, цвет, градус и объем. Все. Проводишь вот тут картой, дальше знаешь.

— Ага. Огонек загорелся, заказ можно вынимать. А закуска?

— Закусь стандартная. В цену включено.

— Та-ак, — Миха несколько раз ткнул пальцем. — Пиво темное, крепость четыре. Тебе?

— Давай то же самое, — махнул я рукой и полез за карточкой.

— Нет, нет. Я плачу. У меня много накопилось — тратить некуда.

Пиво сготовилось быстро, а с ним жесткие полупрозрачные рыбные полоски. Миха признал, что на вкус все довольно прилично. Визор показывал очередные новости про наш завод. Точнее — про Машину. «После исторического события — завершения половины строительства… семьдесят лет назад ведущие страны Европы, США, Россия, Китай, Индия… — доносились до нас обрывки речи виртуальной дикторши. — Все силы были брошены… Уже сейчас заметны… скачок технологий, который позволит…»

Мы слушали вполуха, прихлебывали.

— А здоровскую штуку они изобрели, а? Уже сейчас пиво синтезируется на раз, а что будет, когда Машину достроят?

Миха почесал нос.

— А знаешь, Леш, что мы на своей линии делаем?

— Конечно.

Бокалы опустели, и я поставил их в алкогон. Миха чиркнул своей карточкой.

— Мы, Миха, феликс-модули собираем. Первейшая вещь для синтезирования всего на свете. Без них Машина — пшик. А представляешь, сколько их надо, чтоб Машина весь земной шар обеспечивала?

— Эх, тяжко жить не в свое время, — вздохнул Миха. — Мне б веке в двадцатом родиться.