Этан с Афона

— Видите ли, на других планетах эти трудозатраты не учитываются. Считается, что это бесплатно.

Этан уставился на неё.

— Какое нелепое двоемыслие! Афонцы никогда не смирились бы с подобного рода неявной трудовой повинностью! Неужели те, кто занимается уходом за детьми, не получают даже социальных кредитов?

— Я полагаю, — произнесла она чрезвычайно сухо, — что это считается женской работой. И предложение рабочей силы на этом рынке обычно превышает спрос. Профсоюзов нету, и штрейкбрехеры сбивают цены.

Этан совсем растерялся.

— А разве большинство женщин — не солдаты, как вы? Значит, есть и мужчины-дендарийцы?

Она заржала, потом торопливо понизила голос, когда на неё обернулся прохожий.

— Четыре пятых всех дендарийцев — мужчины. А что касается женщин, то три из каждых четырёх — техники, а не солдаты. В большинстве армий наблюдается именно такое соотношение. Кроме армий вроде барраярской, куда женщин не допускают вообще.

— А-а, — сказал Этан. После разочарованной паузы он добавил: — Так значит, вы — атипичный представитель.

Увы, а он ведь уже мысленно начал составлять Законы Поведения Женщин…

— Атипичный. — Она секунду помолчала, потом фыркнула. — Точно-точно, это я и есть.

Они проехали через обрамлённый аркой воздушный шлюз с надписью

Пока они петляли по извилистым коридорам, Этан съел свою морковку, содрав с неё ботву и корешки. Оглядев незапятнанно чистые интерьеры вокруг, он сунул мусор обратно в карман. К тому времени, как он дожевал последний кусок, они доехали до двери с табличкой

Они въехали в ярко освещённую комнату, где стены были заставлены рядами устрашающего вида мониторов. В центре комнаты был лабораторный стол с раковиной. Стол выглядел почти знакомо для Этана, потому что был уставлен всяким оборудованием для анализа органики. Несколько трубопроводов разного цвета с лючками (для забора проб?) заполняли один конец комнаты. Другой конец занимала непонятная машина, подсоединённая трубами к общей системе; Этан не мог догадаться, в чём состоит её предназначение.

Из сплетения трубопроводов торчала пара ног, облачённых в хвойно-зелёные брюки с голубыми молниями. Высокий голос что-то невнятно бормотал. Послышалось несколько особо угрожающих шипящих, потом металлическое звяканье и свист воздуха из герметично запечатывающего механизма. Владелица ног выпуталась из трубопроводов и встала.

На ней были пластиковые перчатки до плеч. В руках она сжимала искорёженный до неузнаваемости металлический предмет, длиной сантиметров тридцать, с которого капала зловонная коричневая жидкость.

— значилось на пластинке с именем на левом нагрудном кармане. Лицо у неё было красное и яростное, что напугало Этана. Она отчётливо произнесла:

— … дебильные идиоты-планетники…

Увидев Этана и его спутницу, она замолчала, глаза её сузились, а гримаса стала ещё более угрожающей.

— Кто вы такие? Вам здесь делать нечего. Вы что, читать не умеете?

В глазах Куинн мелькнуло отчаяние. Она взяла себя в руки и одарила инспектора ослепительной улыбкой.

— Я просто привезла груз ящериц из Атмосферного контроля, на утилизацию. Хотела оказать небольшую любезность Дейлу Зимену.

— Зимен должен сам делать свою работу, — рявкнула женщина-экотехник, — а не доверять её разным неграмотным планетникам. Я напишу на него докладную…

— О, я родилась и выросла на Станции, — торопливо заверила её Куинн. — Позвольте представиться — меня зовут Элли Куинн. Может быть, вы знаете моего кузена Теки — он тоже работает в этом отделе. По правде говоря, я думала найти его здесь.

— Да, — ответила женщина, лишь на йоту смягчившись. — Он на станции А. Но не смейте туда ходить сейчас — они заняты чисткой фильтров. Ему некогда будет болтать с вами, пока они не запустят систему. Рабочая смена — не время для персональных визитов, знаете ли…

— А это что такое? — попыталась отвлечь её Куинн, кивнув на металлический предмет.

Пальцы экотехника Хельды сильнее впились в мятый металл, как будто она хотела задушить его. Злость на нежеланных посетителей боролась с необходимостью дать выход ярости. Ярость победила.

— Это — новый подарочек из Приюта Приезжих. Просто удивительно, как это неграмотные люди могут позволить себе путешествовать в космосе — чёрт побери, даже неграмотность их не оправдывает, потому что инструкцию показывают по головидению! Это был прекрасный, исправный баллон для аварийного запаса кислорода, пока какой-то идиот не засунул его в уничтожитель органических отходов. Для этого баллон, должно быть, пришлось сначала сплющить. Благодарение богам, что он был пустой, иначе могло бы разорвать трубу. Невероятная тупость!

Она прошествовала через комнату и швырнула баллон в контейнер, где уже лежали разные останки явно неорганического происхождения.

— Ненавижу планетников! — прорычала она. — Беспечные, грязные, невнимательные скоты…

Она содрала перчатки, выбросила их, почистила пол звуковым очистителем и антисептиком, подошла к раковине и начала яростно и тщательно мыть руки.

Куинн кивнула на большие зелёные ящики.

— Может, я помогу вам с этим разделаться? — бодро спросила она.

— Совершенно никакого смысла не было притаскивать их сюда вне расписания, — сказала экотехник. — У меня по расписанию через пять минут погребение. Расщепитель запрограммирован на простую органику и подключен к Гидропонике. Вашему грузу придётся подождать. Можете убираться отсюда, и скажите Дейлу Зимену…

Тут она замолчала, потому что начала открываться дверь.

В помещение въехала закрытая покрывалом гравиплатформа, а за ней цепочкой вошло человек шесть обитателей Станции, с траурным видом. Куинн знаком показала Этану, чтобы он сел на их собственную платформу и не лез на глаза. Экотехник Хельда быстро оправила униформу и изобразила на лице мрачное сочувствие.

Станционники собрались вокруг платформы, и один из них произнёс речь, состоявшую из нескольких общих мест. Похоже, что смерть — великий уравнитель. Обороты фраз, конечно, были другие, но смысл вполне сошёл бы и на афонских похоронах, подумал Этан. Может быть, обитатели Галактики всё-таки не столь разительно отличаются…

— Желаете ли вы бросить последний взгляд на усопшего? — спросила Хельда у родственников.

Они покачали головами, а один из них, мужчина средних лет, заметил:

— Боги свидетели, хватило с меня и похоронной церемонии.

Женщина средних лет, стоявшая рядом, шикнула на него, и он замолчал.

— Желаете ли вы присутствовать при погребении? — спросила она формально и безо всякой настойчивости.

— Ни в коем случае, — отозвался мужчина. Когда его спутница посмотрела на него с упрёком, он добавил: — Дорогая, я ухаживал за дедушкой во время пяти операций по вживлению протезов. Я выполнял свой долг перед ним, пока он был жив. Если я посмотрю, как его размалывают на удобрения для цветочков, это ничего не прибавит к моей карме.

Родственники вереницей вышли из помещения, и экотехник опять приобрела агрессивно-деловой вид. Она раздела покойника — это был чрезвычайно дряхлый мужчина, — и вынесла одежду в коридор, где, по-видимому, кто-то из родственников задержался, чтобы забрать её. Вернувшись, она заглянула в файл с данными, натянула перчатки, оскалила зубы и набросилась на тело с виброножом. Этан с профессиональным интересом следил, как механические протезы органов посыпались в лоток — сердце, несколько трубок, спицы для скрепления костей, тазобедренный сустав, почка. Хельда поставила лоток в моечную машину, а тело перенесла к странному аппарату, стоявшему в дальнем конце комнаты.

Она открыла большой люк и откинула крышку вниз. После этого она взгромоздила тело на поддон с верхней стороны крышки люка, прикрепила поддон защёлками к крышке, с усилием подняла её — изнутри раздался приглушённый стук падения, — и герметически закрыла люк. Потом экотехник нажала несколько кнопок. Загорелись индикаторы, и машина заработала, тихо и ритмично подвывая, шипя и хрюкая, что наводило на мысль о нормальной работе системы.