Миров двух между

Стойбище показалось минут через двадцать после того, как мы оставили охотников, — индикатор УИ уверенно вывел нас к цели. Впереди, за излучиной ручья, который на Земле именовался Сырой Молокан, поднималась вершина, соединяющаяся седловиной с горным хребтом. Высоко в небо уходил дым одинокого костра. Погода была безветренной, и казалось, подплыви бот к столбу дыма, его можно будет потрогать руками и почувствовать, какой он мягкий и теплый.

Я вгляделся вниз и увидел очаровательную сценку из учебного галофильма, призванного наглядно показать школярам быт и обычаи наших далеких предков. Дома в поселке, разместившемся на сопке, располагались без какого-либо определенного порядка, то вплотную друг к другу, то на расстоянии трех-четырех метров. Внешне они здорово смахивали на усеченные пирамиды с отверстием в верхней части. Судя по всему, эти отверстия совмещали функции дымохода и входа в помещение. Кроме этих “капитальных” строений, на площадке было немало чумов, каркасами для которых служили жерди, покрытые шкурами диких животных.

— Летние дачи? — поинтересовался, кивнув на них, Старадымов.

— Примерно так, — улыбнулся Богомил, — невелико удовольствие жить в дождливую погоду в сырых землянках. Это Лысая сопка? — спросил он меня.

Кивком головы я подтвердил догадку друга.

— Читал я отчеты археологов о раскопках этого поселения, — пояснил Геров и тут же поправился: — Не этого, конечно, а там, на Земле.

— И что же, все точно? — заинтересовался Юрий.

— Не совсем, — покачал головой Богомил, — там, помнится, полуподземных помещений не было. Они более характерны для племен, обитавших по берегам Верхней Ангары…

— Ну а чем жили наши предки? — не успокаивался Старадымов.

— В основном — охотой, били лосей, медведей, изюбрей, коз. Рыбачили, конечно, — Байкал-то под боком.

Бот, надежно укрытый средствами маскировки, висел прямо над становищем, и мы с интересом следили за жизнью его обитателей. Впрочем, их было немного — в основном женщины, дети, старики.

— К вечеру вернутся охотники, рыбаки, — пояснил Богомил.

— Начнется обсуждение итогов дня, охотничьи байки, — в тон ему продолжил Юрий.

Мое внимание привлек хромоногий старик, возившийся на склоне сопки. Он вырыл в земле овальное углубление, тщательно уложил в него сеть и теперь обмазывал ее глиной.

— Гончар, — пояснил заметивший направление моего взгляда Богомил. — Самый древний способ изготовления глиняной посуды еще до изобретения гончарного круга. Подсохнет глина, сосуд вместе с сетью вытащат, сеть отделят, и горшок можно обжигать.

Юрий спросил еще что-то, но я не слушал. Опять разболелась голова. Богомил, судя по зеленоватому цвету лица, тоже чувствовал себя неважно, но крепился. Явно стесняется, боится показать слабость. Придется брать инициативу на себя, да заодно и Герову урок преподать.

— Юра, включи, пожалуйста, нашего эскулапа, — попросил я Старадымова.

— А что такое, — встревожился тот, оборвав себя на полуслове.

— Что-то неважно себя чувствую, — пояснил я, — да и Богомил, по-моему, тоже не в форме.

— Тошнит, — признался Геров.

— Что же ты молчишь? — рассердился Старадымов.

Пока электронный эскулап обследовал нас, Юрий крепко отчитал Богомила за “проявление ложной стыдливости”, как несколько высокопарно выразился наш командир. Геров поначалу надулся, но быстро отошел, видно понял, что слишком многое сейчас зависит от состояния каждого из нас, ведь в случае опасности даже невольная слабость может обойтись очень дорого. Обследование не принесло ничего тревожного — просто сказывались последствия отравления браназином и нужно было отдохнуть. Поэтому Старадымов, не обращая внимания на горестные вздохи Богомила, отогнал бот на приличное расстояние от стойбища, опустил его прямо на небольшую лужайку, оставив работающими только локатор и слабое силовое поле для защиты от тотчас окруживших нас несметных полчищ таежного гнуса, который вполне вольготно чувствовал себя и на Терре Инкогнита.

— Спать, — приказал Старадымов, его веки потяжелели, и он тут же заснул.

У меня не было ни малейшего желания спать, но я отдал себе жесткий приказ и последовал примеру Юрия, успев заметить, что Геров тоже устраивается поудобнее.

Ровно через три часа я открыл глаза. Через несколько минут проснулись сначала Старадымов, потом Богомил. Уже стемнело, поэтому, поздравив друг друга с пробуждением, мы вылетели к стойбищу.

31. Богомил Геров

Бот невидимым облачком скользил над притихшими перед закатом верхушками сосен. Юрий и Джерри были рядом, но меня не покидало ощущение одиночества. Одиночество это не было тоскливым, не несло в себе отчаяния. Скорее, это был некий синтез легкой грусти и умиротворения. На Терре я всегда утрачивал чувство времени, оно как бы растворялось в таких маленьких по вселенским масштабам, но таких необъятных, если посмотреть обыкновенным человеческим глазом, просторах девственных лесов, пустынь, океанов. Здесь же эти ощущения словно возводились в степень N, в степень неизведанности, непредсказуемости, недоговоренности.

Желание вернуться домой не исчезло, что, впрочем, и неудивительно, ведь куда бы ни забросило человека, его всегда тянет в родные пенаты. Но любопытство, жажда увидеть то, что никто из землян не мог видеть, взглянуть на некое подобие исторического прошлого нашей планеты собственными глазами, помимо воли, приглушали стремление воротиться на круги своя. Должно быть, я испытывал то, через что прошли Магеллан, участники экспедиций на другие планеты, через что прошел Юрий на Криме.

Стойбище появилось неожиданно, и я нагнулся к Старадымову:

— Невидимость включена?

Юрий ответил улыбкой. Джерри с шутливой строгостью успокоил меня:

— Богомил, ты же знаешь, кто сидит рядом с ним. Промашки исключены.

Я посмотрел вниз и тихо порадовался тому, что мои предположения сбывались. Стойбище готовилось отужинать. А как известно, прием пищи с древних времен сопровождался непринужденной беседой. Именно поэтому я и предложил друзьям посетить аборигенов в этот вечерний час.

— Жаркое несут, — сообщил Юрий.

Из тайги показалась группа охотников, вооруженных луками и копьями. Несколько человек несли на длинных шестах оленьи туши. Поступь охотников была неторопливой, головы гордо приподняты. По всему чувствовалось, сегодня им сопутствовала удача. Первыми в стойбище прибежали сопровождавшие охотников собаки.

— Хорошие песики, — грустно проговорил Джерри. И стало ясно, как ему не хватало Боя.

Юрий, очевидно стараясь отвлечь его, рассмеялся:

— Смотри! Словно экспедицию из Дальнего космоса встречают!

Разновозрастные ребятишки с радостными возгласами окружили охотников. Из жилищ спешили женщины. Привстали с бревна, лежащего неподалеку от кострища, седобородые старики.

— Для них возвращение охотников, пожалуй, имеет большее значение, — отреагировал я. — Добыча, которую принесут мужчины, для племени вопрос жизни в самом утилитарном смысле этого слова.

Тем временем возле большого камня с выдолбленной посередине лункой уже сновал низкорослый абориген. Его подручный, безусый юноша, который, наверное, еще не достиг того возраста, когда можно просить старейшин назначить испытание, чтобы доказать, что достоин высокого звания охотника, безропотно выполнял все приказания. Вот они принесли из жилища мелкие древесные стружки, вот юноша подал длинную тонкую палочку, затем, так же почтительно, большой лук.

— Кажется, идет подготовка к разжиганию костра, — пригляделся к ним Джерри.

— М-да, и безо всяких технических премудростей, — согласился я. — Главное, чтобы стружки были сухие.

— А руки ловкие, — добавил Юрий.

Абориген сделал на тетиве лука петлю, вставил туда палочку.

Юрий включил ретранслятор речи, направил его на кострище.

— Повтори мысленно семь раз имя Великого духа Огня, и начнем, — перевел ретранслятор обращенные к юноше слова.