Журнал «Если», 1997 № 08

Кервин присел на корточки.

— Они!

Встав в дверях, гиганты загородили почти весь свет, льющийся из кегельбана. При такой задней подсветке их чужеродность была еще заметнее.

— Взгляните на того, что слева. Я зацепил его цепью по лицу. Где, спрашивается, рана? — проговорил Кипяток. — Уже заросла? Не очень-то понятно.

— Может, пластырь? — предположил Кервин.

— Или точечная сварка. Пошли. — Нагнувшись, Кипяток двинулся в сторону закусочной. Человек с шаром, поколебавшись, последовал ним. Кервин поступил было так же, но внезапно его осенило.

— Минуточку! Мне-то чего бояться? Я же ничего не сделал. — Он выпрямился, не обращая внимания на игрока, тянувшего его за руку. Отвяжитесь! — Он оглянулся на кегельбан. — Сейчас позвоню из закусочной своему приятелю Джерри и попрошу, чтобы заехал за мной. Не знаю, что у вас двоих на уме и не собираюсь…

В воздухе запахло озоном и жженым сахаром. Рядом с его левой щекой сверкнула молния. В следующую секунду прежние запахи перекрыла вонь от паленых волос — его собственных.

Полицейские поспешили к беглецам. Оба были вооружены пистолетами — вернее, какими-то игрушечными пушечками с тоненькими хромированными дулами и рукоятками для двух рук. Пока Кервин стоял, разинув рот, раздался новый выстрел. На его счастье, целиться на бегу было затруднительно. Молния — или то, что изрыгало их оружие, — на пути к физиономии Кервина пронзила три ветровые стекла и обшивку пикапа. На сей раз стрелявший взял слишком вправо. Но в третий раз промаха не будет.

Внимание Кервина было приковано не к бегущей паре гигантов, а к расплавленному железу, струйкой стекающему по пикапу, и к оплывающим отверстиям в ветровых стеклах.

— Как это получается? Невероятно!

— Спроси об этом у них. — С этими словами Кипяток схватил Кервина за брючный ремень и заставил пригнуться. — Лучше спрячь башку, не то отстрелят. За мной!

Он двинулся вперед на четвереньках. Кервин и человек с шаром последовали за ним, используя столпившиеся на стоянке машины как прикрытие.

— Они все равно не отстанут, — сказал человек с шаром. — Будут нас преследовать, покуда не схватят.

— Эти-то увальни? — Кипяток высунулся. — Машина — вот наше спасение.

Пока он озирал стоянку в поисках подходящего средства передвижения, Кервин воспользовался передышкой, чтобы расспросить любителя кеглей.

— Что здесь все-таки происходит? Кто вы такой?

— Они хотят забрать меня и убить вас. Разве это не очевидно?

Не оглядываясь на беседующих, Кипяток процедил:

— Терпение, приятель. Он у нас тугодум. — Он прищелкнул языком.

Теперь у двух котов совещание. Непосильная задача: понять, куда ускользнули мышки. И откуда у них такое оружие?

— Штатное оружие полиции.

— Значит, они все-таки из полиции? — Кервин оказался в тупике. — Кипяток утверждает, что ударил одного и сорвал кожу, под которой оказалось что-то непонятное. Они, часом, не роботы?

— Увы, нет. С роботами я бы справился сам. Как бы хорошо ни была сконструирована и отлажена машина, при должной смекалке и умении — а я всем этим обладаю — не составляет труда закоротить их логические схемы. После этого они начинают выяснять отношения между собой. Нет, роботов я бы одолел. Но эти двое — не роботы, а оомемианы.

— Еще раз, пожалуйста.

— Оомемианы. Многие из них идут служить в полицию. Сами видите, какие они рослые, сильные, упорные и не слишком сообразительные.

Кипяток согласно кивнул.

— Совсем как полицейские Альбукерке.

— Между прочим, разрешите представиться: Артвит Рейл. Прошу прощения, что не представился раньше: обстоятельства не благоприятствовали.

— Это точно, — согласился Кипяток.

— Меня зовут Кервин. — А это… — Кервин заколебался: он знал настоящее имя своего спутника, а также то, как тот прореагирует, если оно прозвучит, поэтому не решился. — Это Кипяток.

— Значит, полицейские-оомемианы? — Кипяток по-прежнему изучал стоянку. — Что-то вроде никарагуанцев, да? — Он просиял. — Вы часом не торговец дурью?

Рейл растерялся.

— Кому придет в голову торговать глупостью, когда ее вокруг навалом — и бесплатно?

— Он имеет в виду наркотики, — пояснил Кервин. — Вы, видать, чужак, раз не понимаете таких вещей.

— Верно, я не здешний.

Кервин дивился упорству, с каким их новый знакомый цепляется за шар для боулинга. Видимо, в кризисные моменты знакомые предметы действительно служат бальзамом для психики. Так, во всяком случае, утверждали профессора.

— Я, конечно, не силен в антропологии, — заявил Кипяток, — но мне почему-то казалось, что центральноамериканцы, скорее, бурые, чем черно-зеленые.

— Оомемианы — они оомемианы и есть. — Чем дольше они находились в недосягаемости для преследователей, тем больше приходил в себя Рейл. — Вряд ли кто-нибудь назовет их симпатичными. Пигментация у них под стать характеру — такая же дрянная.

— Это я уже заметил. Вы уверены, что у вас не найдется наркоты?

— Абсолютно уверен. Я не прибегаю к искусственным стимуляторам и не одобряю тех, кто это делает.

— На нет и суда нет. — Кипяток даже не пытался скрыть разочарование. Внезапно он ухмыльнулся. — Эврика! Ваш товар — шары для боулинга! — Он покосился на Кервина. — Нелегальная поставка шаров для боулинга — это же рынок на сотни миллионов! Самое главное, их даже не надо упаковывать. Стой себе с мексиканской стороны и перекатывай через границу. Красота!

— Смешно. — Кервин даже не улыбнулся. — Учитывая твой разрушенный мозг, ты головастый малый.

— Прошу вас, джентльмены, — обеспокоенно вмешался Рейл, — оставьте вашу дискуссию до более спокойных времен.

Глядя поверх капота спортивной машины, Кипяток проговорил:

— Кажется, они сматываются. Уходят в противоположную сторону. Наверное, решили прочесать закусочную.

— Они не отвяжутся, — напомнил им Рейл. — Оомемианы никогда не опускают руки.

— Это мы уже слышали. Видите, вон там? — Кипяток указал на «додж» с незахлопнутой передней дверцей.

— Вдруг в зажигании торчит ключ? — Кервин напряг зрение. Кипя ток вылупил глаза.

— Что я слышу? Неужели это возможно? Наш вундеркинд собрался стырить машину, принадлежащую не ему, а другому гражданину?

— Позаимствовать, — поправил его Кервин. — Дело-то идет о жизни и смерти.

— Беру свои слова назад. Возможно, ты еще не безнадежен. А ключики нам ни к чему.

По пути к грузовичку Кервина так и подмывало потребовать у Рейла объяснений насчет его привязанности к шару для боулинга. Даже если это дорогая вещь, все равно таскать его повсюду с собой — дурацкое занятие.

Кипяток бесшумно открыл дверцу и проскользнул в кабину. Рейл и Кервин последовали за ним. Передние сиденья оказались необычайно просторными. Кипятку не пришлось демонстрировать свои антиобщественные замашки, ибо владелец «доджа» предусмотрительно оставил в замке ключи.

— Пожалуйста, пустите меня за руль, — неожиданно попросил Рейл.

Кипяток бросил на него недоуменный взгляд и пожал плечами. Тяжелый рок из динамиков мгновенно улучшил ему настроение. Громкая музыка заглушила шум запускаемого двигателя. Они медленно покатили прочь со стоянки.

Внезапно левый борт машины опалило сконцентрированной энергией.

— Скорее! — гаркнул Кервин, заглушив вой из динамиков. Рейл послушно вдавил в пол педаль акселератора. Машина сорвалась с места и понеслась на восток.

— Класс! — Кипяток подпрыгивал в такт безумной музыке и пихал Кервина локтем в бок. Потом он высунулся наружу и посмотрел назад. Заряд энергии, уступавший по силе предыдущему, обварил мостовую сзади.

— Не хотите ли свинца, оомемианы проклятые? — Он выставил указательный палец и, имитируя пистолет, принялся осыпать противника воображаемыми пулями. — Бах, бах! — Кервин был вынужден вцепиться ему в штаны, иначе он вывалился бы из окна, когда Рейл заложил особенно крутой вираж.

Рейл вел машину уверенно, но в его взгляде, обращенном на Кервина, читалось недоумение.