Путь Базилио (СИ)

— Хочу… да подожди ты, дай закончить. Так вот, это третье условие я никак не мог обойти. У меня в голове установлен специальный чип, который следит за выполнением этих условий. И если я пытаюсь заняться чем-то подобным, он активизируется и начинает портить мне удовольствие. Не спрашивай, зачем мне его установили эти скобейды сраные! — взвился он.

— Да я не спрашиваю, — поняша осторожно положила голову на грудь раввина. — Просто ничего не понимаю. А как он портит удовольствие?

— Во-первых, снижает. Во-вторых, вызывает сожаление о совершаемом грехе. Что выражается, в частности, в спонтанном слёзоотделении. И насморке. От которого я ещё и чихаю.

— Ебу и плачу, ебу и плачу, что это значит, я сам не бачу, — пропела Ева.

— Это ещё что такое? — спросил раввин для порядка, без интереса.

— Это Кузя Сироткин поёт, последняя пластинка, — пояснила поняша. — Модный дроздила. У нас в бюро плакатик с ним висит. Симпатичный такой мальчишка.

— Ненавижу современную эстраду, — сказал раввин с чувством. — Ну, в общем, чихать я по некоторым причинам очень не люблю. Поэтому всякими такими делами я занимаюсь редко. Только не спрашивай, когда у меня это было последний раз! И над твоим крупом рыдать и чихать я не хотел категорически. Перебрал все варианты. И пришёл к выводу, что выход лишь один — сделать тебя еврейкой. Для этого требуется выполнение ряда условий. Например, у тебя не должно быть генов амалекитян, самаритян и итальянцев [93]. Не спрашивай, почему так, и кто это такие! В общем, с тобой этих проблем нет. Далее, ты должна захотеть стать еврейкой и выразить эту готовность перед раввинским судом бейт дин. Не спрашивай…

— Молчу-молчу, — обижанно сказала поняша.

— В общем, за неимением других евреев раввинским судом здесь являюсь я. Обычно бейт-дин состоит как минимум из трёх судей, но зафиксированы случаи, когда он был один, и это был как раз местный раввин… не засыпай, пожалуйста. В общем, эту часть я взял на себя. В нормальной обстановке для принятия гиюра требуется от двух до пяти лет, изучение законов Торы и много чего ещё, но я рассмотрел ситуацию со всех сторон и пришёл к выводу, что в данной конкретной ситуации… не спрашивай, как я выкручивался! Ну и наконец, ты должна была посетить миквэ, то есть бассейн с чистой водой, смывающий нечистоту. Не спра…

— Ну тут я я понимаю, менстра же, — вставила Ева.

— В чём-то ты права, состояние тум'а [94] наступает и после месячных, — признал раввин. — Есть проблема с самим бассейном. В нём должно находиться не менее тысячи литров дождевой воды, что равно сорока сеа… эта такая мера объёма, не спра…

— Да я ничего не говорю! — Писториус повысила голос.

— Ты думаешь, — объяснил раввин, — а я твои мысли слышу. В том числе и оценочные. Кстати, слово «хуета» пишется через «е», а не через «и». И эпитет «тупая» к ней неприменим.

— А у нас в бюро все говорят «тупая хуита», — оживилась Ева: разговор наконец-то пошёл о жизненно-понятном.

— Орфографию надо знать! — заявил раввин. — Что касается эпитета, то эпитет уместен там, где возможен и противоположный. Например, «тупоумное существо». Поскольку можно сказать «остроумное существо», эпитет возможен. Или — острая шутка и тупая шутка. Но нельзя же сказать «острая хуета». И «остроумная хуета» тоже сказать нельзя.

— Почему нельзя? Бывает же! — Ева потянулась на сене, хрустнув позвонками. — У нас есть чертёжница, вот она часто несёт всякую хуиту…

— Хуету, — на автомате поправил Карабас, думая, чего же ему больше хочется — пожрать или всё-таки ещё разочек повторить.

— Да поняла я! Я про то, что она смешная. Та хуета. Или эта.

— Смешная не значит остроумная… — начал было раввин, но вовремя сдержался. — Давай-как я всё-таки закончу. В общем, я окунул тебя в пруд. Там было нужное количество дождевой воды. После этого ты стала еврейкой. И чип заткнулся.

— То есть я теперь эта самая… еврейка? — удивилась Ева. — И что я должна при этом чувствовать?

— Ну что ты чувствовала только что? — осведомился раввин.

— Это пожалуйста, — с готовностью предложила Ева, привставая.

— Да погоди ты… В общем, я рассудил так. Не знаю, еврейка ли ты с точки зрения Всевышнего…

— Кого-кого? — не поняла поняша.

— Говорю же — не спрашивай! — Карабас рассердился. — В общем, есть такой. Что-то типа Дочки-Матери, только лучше и для евреев. Евреи любят всё самое лучшее.

Ева приняла последнюю фразу на свой счёт и картинно потупила глазки.

— Ну так вот, не знаю, что он там про тебя думает. Но лично для меня ты еврейка.

— То есть ты меня будешь всё время трахать? — догадалась поняша.

— И это тоже, — признал Карабас. — И пусть кто-нибудь только попробует…

— Я так ни с кем и не попробовала, — сказала поняша с едва заметной ноткой разочарования в голосе.

— Та-ак… — раввин сделал небольшую паузу, копась в голове рыжей красотки. — Если на тебя Напси нечаянно нагрянет, он у меня собственными яйцами поужинает, — пообещал Карабас почти серьёзно. — И Пьеро тоже пусть лапы не тянет. Ты вся моя, и этим я горжусь, — закончил он подозрительным по ямбу тоном. — Тебя я лаской огневою и обожгу и утомлю. В хвост и в гриву. Ну то есть в рот и в жо…

— О! — обрадовалась поняша, вскакивая и разворачиваясь крупом. — Ну так чего же мы ждём?!

Глава 60, в которой наш пилигрим делает несколько знакомств, приятных и не очень, но во всех случаях — непродолжительных

Дождь, зарядивший с вечера, к ночи разбушевался вовсю. Вода была везде — падала с неба, пучилась и фонтанировала из жерла водостока, злобно шипела на решётках ливневой канализации. Одичалый ветер рвал, трепал водяные струи так, что, казалось, капли летят лежевесно. Небогатая котовая шкурка промокла насквозь, шёрстка слиплась и висела скверными клоками.

— Не весна, — сказал интеллигентного вида опоссум в белой панамке, когда-то легкомысленно-задорной, а теперь раскисшей обвисло.

— Эт» точно, — согласился Базилио, клацая зубами с холодрыги.

— Безобразие, — пожаловалась мелкая крыска, пытающаяся вжаться в узкое пространство под балкончиком, где было относительно сухо. — Уже час ночи! Мы замёрзнем!

Базилио повысил температуру тела на два градуса. Потом подумал и полградуса всё-таки отыграл назад.

— Если это цивилизация, ну её нафиг такую, — сказал он себе под нос.

Увы, то была именно цивилизация. По-своему осмысленная, но галимо и сцуко беспощадная.