Мечты роботов: Фантастические произведения (сборник)

Однако обвините их в отсутствии чувства юмора, и они всякий раз станут яростно протестовать, вне зависимости от того, сколько раз они демонстрировали, что его у них попросту нет. Например, мой отец всегда утверждал, что у него потрясающее чувство юмора и он с удовольствием это докажет, когда услышит шутку, над которой стоит посмеяться (на моей памяти ему так ни разу и не довелось такой шутки услышать.)

Почему же люди протестуют против обвинений в том, что у них нет чувства юмора? По-видимому, они понимают (в глубине души), что чувство юмора — это типично человеческая характеристика, гораздо более важная, чем все остальные, и отказываются быть причисленными к разряду существ, стоящих на более низкой ступени развития.

Я только один раз взял чувство юмора за тему своего научно-фантастического рассказа — «Шутник» появился в 1956 году, в декабрьском номере «Инфинити сайенс фикшн», и был снова напечатан в моем сборнике «Лучшие произведения Айзека Азимова» (1986).

Главный герой все время рассказывал анекдоты компьютеру (в рассказе я процитировал шесть из них). Компьютер — это, разумеется, неподвижный робот, или, что одно и то же, робот — это подвижный компьютер. Получается, что мой рассказ посвящен роботам и шуткам. К несчастью, герой рассказа пытался раскрыть не природу юмора, а источник всех шуток, которые мы слышим. И он нашел ответ, но вам придется прочитать рассказ, чтобы его узнать.

Однако я пишу не просто научную фантастику, я пишу обо всем, что приходит в мою бедную, занятую самыми разными мыслями голову, и (по совершенно незаслуженному и счастливому стечению обстоятельств) разные издатели, с которыми я имею дело, почему-то считают, что отказать мне в публикации рукописи противозаконно. (Можете не сомневаться, я ни разу не попытался вывести их из этого заблуждения.)

Таким образом, когда я решил написать книгу шуток, я так и поступил, и издательство «Хаутон Миффлин» опубликовало ее в 1971 году под названием «Сокровищница юмора Айзека Азимова». В ней я рассказал 640 анекдотов, которые запомнил и которые входят в мой репертуар. (Должен заметить, что у меня имеется достаточно веселых историй для продолжения такой книги, которая может быть озаглавлена «Айзек Азимов снова смеется», но мне никак не удается ее написать, сколько бы я ни сидел за пишущей машинкой и как бы старательно ни нажимал на клавиши.) Анекдоты в своей книге я перемежал собственными теориями относительно природы смешного и того, как человек умудряется сделать забавный рассказ еще более забавным.

Понимаете, существует столько же различных теорий касательно юмора, сколько на свете людей, пишущих на данную тему, и вы не найдете среди них ни одной схожей. Одни, конечно же, звучат намного глупее других, и я не испытал ни грамма смущения, когда решил добавить свои собственные мысли к остальным комментариям.

Мне представляется, что единственным необходимым условием хорошей шутки является неожиданная смена акцентов. Чем она резче и радикальнее, чем острее в ней необходимость, тем быстрее она становится понятна, тем громче смех и веселье.

Позвольте привести вам пример одного из немногих анекдотов, которые я придумал сам:

Джим входит в бар и видит там своего лучшего друга Билла, который сидит за столиком в углу и с мрачным видом смотрит в кружку с .пивом. Джим садится за столик и с сочувствием спрашивает:

— Что случилось, Билл?

— Вчера жена сбежала с моим лучшим другом,— тяжело вздохнув, отвечает Билл.

— О чем ты говоришь, Билл? — возмущенно заявляет Джим.— Это ведь я твой лучший друг.

— Больше нет,— тихо отвечает Билл.

Я уверен, что вы заметили, как переместились акценты в данной истории. Самым естественным предположением является то, что Билл переживает трагическую потерю. И только последние слова совершенно неожиданно дают вам понять, что в действительности он счастлив. Среднестатистический мужчина достаточно двойственно относится к своей жене (даже самой любимой), чтобы с радостью отреагировать на такую перестановку акцентов.

Если создать робота, который обладает мозгом, способным реагировать только на логические построения (а какая польза от других роботов людям, которые намерены использовать их для собственной выгоды?), добиться реакции на перестановку акцентов будет очень трудно. Получится, что законы логики ошибаются и не обладают определенной гибкостью,— чего нет на самом деле. В дополнение следует заметить, что внедрять в мозг робота понятие двойственного восприятия действительности опасно. Он может оказаться в положении Гамлета, который задает себе свой знаменитый вопрос.

Давайте представим, что мы рассказали роботу анекдот, который я поведал вам чуть раньше. Робот внимательно посмотрит на вас, когда вы закончите, и спросит:

Робот: А почему Джим перестал быть лучшим другом Билла? Вы не сказали, что Джим сделал что-то такое, от чего Билл мог бы на него рассердиться или расстроиться.

Вы: Ну, речь не о том, что сделал Джим. Кто-то другой сделал для Билла нечто настолько замечательное, что он стал вместо Джима новым лучшим другом Билла.

Робот: А кто это сделал?

Вы: Человек, который сбежал с женой Билла, разумеется.

Робот (после некоторых раздумий): Но этого не может быть. Билл должен был чувствовать глубокую привязанность к своей жене и сильную печаль, когда он ее лишился. Разве не так мужчины относятся к своим женам, не так реагируют, когда остаются без них?

Вы: Теоретически так. Однако складывается впечатление, что Билл испытывал сильную неприязнь к своей жене и обрадовался, когда кто-то с ней убежал.

Робот (после очередных раздумий): Но вы ничего подобного не говорили.

Вы: Я знаю. В этом заключен смысл шутки. Я повел тебя в определенном направлении, а затем неожиданно показал, что оно неправильное.

Робот: Увести человека в неправильном направлении смешно?

Вы (сдаваясь): Ладно, давай лучше продолжим строить наш дом.

На самом деле некоторые шутки строятся на нелогичных заявлениях людей. Вот, например, такая:

Заядлый игрок на скачках останавливается в нескольких шагах от окошка, где делаются ставки, и обращается с молитвой к Создателю.

— Пресвятой Боже,— бормочет он с искренностью, которая могла бы тронуть камень,— я знаю, ты не одобряешь азартные игры, но только один раз, Господи, всего разок, пожалуйста, позволь мне остаться при своих. Мне так нужны деньги!

Если вы по глупости решите рассказать этот анекдот роботу, он моментально ответит:

Робот: Но если он останется при своих, значит, он уйдет со стадиона точно с таким же количеством денег, с каким пришел. Разве нет?

Вы: Именно.

Робот: В таком случае, если он нуждается в деньгах, ему не следует делать никаких ставок, и тогда получится, что он остался при своих.

Вы: Да, но он игрок и не может не делать ставок.

Робот: Даже если проигрывает?

Вы: Да.

Робот: Но это же бессмысленно.

Вы: Суть шутки заключается в том, что игрок этого нет понимает.

Робот: Вы хотите сказать, что, если человек не обладает чувством логики и не способен понимать даже элементарные вещи, это смешно?

Что вам остается, кроме как не снова вернуться к строительству дома?

Но скажите мне, разве такая реакция робота отличается от реакции человека, лишенного чувства юмора? Однажды я рассказал отцу вот какой анекдот:

Миссис Джонс, домовладелица, проснулась посреди ночи, потому что услышала за дверью какие-то странные звуки. Она выглянула наружу и увидела там Робинсона, одного из своих жильцов, который тащил вверх по лестнице перепуганную насмерть лошадь.

— Что вы делаете, мистер Робинсон? — завопила миссис Джонс.

— Веду лошадь в ванну,— ответил тот.

— Ради всех святых, зачем?