Хроники Кадуола

Кора Тамм снова обратилась к Бардьюсу: «Существует ли какая-нибудь определенная область коммерции, которая вас интересует больше всего?»

«Можно сказать и так, — кивнул Бардьюс. — Какое-то время я занимался повышением эффективности систем общественного транспорта и финансировал строительство подводных туннелей для скоростных поездов на магнитной подушке. Но в последнее время меня больше привлекают так называемые «тематические» гостиничные комплексы».

«У нас есть несколько таких гостиниц, разбросанных по территории Дьюкаса, — вставил Эгон Тамм. — Мы называем их заповедными приютами».

«Если позволит время, я хотел бы навестить некоторые из них, — повернулся к нему Бардьюс. — Я уже познакомился с гостиницей «Араминта». Должен признаться, в ней мало любопытного, она даже несколько устарела».

«Устарела — как и все остальное на станции Араминта!» — фыркнула Клайти Вержанс.

Глоуэн сказал: «Гостиница действительно выглядит ужасно. Ее строили и перестраивали из поколения в поколение, добавляя то пристройку, то этаж. Рано или поздно придется построить другой отель, хотя, судя по всему, сперва наступит очередь нового Орфеума, так как Флоресте уже обеспечил львиную долю необходимой суммы».

Эгон Тамм повернулся к Глоуэну: «Пожалуй, наступило самое удобное время для того, чтобы прочесть завещание Флоресте».

«Я не прочь — если оно кого-нибудь интересует».

«Меня оно интересует», — обронила Клайти Вержанс.

«И меня», — добавил Джулиан.

«Как вам угодно». Глоуэн достал письмо из кармана: «Я пропущу несколько строк — по нескольким причинам — но, думаю, вам покажется достаточно любопытным и то, что я могу прочесть».

Смотрительница Вержанс тут же ощетинилась: «Читай все до последнего слова! Не вижу никаких причин что-либо опускать. Все присутствующие — высокопоставленные служащие управления Заповедника или люди, полностью заслуживающие доверия».

«Надеюсь, одно не исключает другое, тетушка», — не удержался Джулиан.

«Я прочту столько, сколько возможно», — заключил Глоуэн. Открыв конверт, он достал письмо и стал читать, пропуская разделы, относившиеся к Шаттораку и к Чилке. Джулиан слушал с высокомерной улыбочкой; смотрительница Вержанс время от времени досадливо прищелкивала языком. Бардьюс отнесся к завещанию Флоресте с вежливым любопытством, тогда как Флиц повернулась к лагуне и смотрела в горизонт. Смотритель Фергюс и его жена иногда не могли сдержать приглушенные возгласы возмущения.

Закончив чтение, Глоуэн сразу сложил письмо и спрятал его за пазухой. Уайлдер Фергюс обратился к смотрительнице Вержанс: «И эти мерзавцы — ваши союзники? Вы и все остальные жмоты — просто глупцы!»

«Члены партии ЖМО, будьте так добры», — пробормотал сквозь зубы Джулиан Бохост.

Клайти Вержанс тяжело вздохнула: «Я редко ошибаюсь в своей оценке человеческих характеров! Флоресте очевидно исказил события или писал под диктовку отдела B. Вполне возможно, что все это так называемое «завещание» — наглая подделка».

Эгон Тамм произнес: «Госпожа Вержанс, такие обвинения нельзя выдвигать без достаточных оснований. По существу, вы только что нанесли клеветническое оскорбление капитану Клаттоку».

«Хмф! Даже если это не подделка, факт остается фактом: письмо не соответствует моим представлениям о положении дел».

Глоуэн спросил самым невинным тоном: «А вы знакомы с Титусом Зигони и его женой Смонни — урожденной, к сожалению, Симонеттой Клатток?»

«Нет, лично не знакома. Их благородные поступки, однако, служат достаточным свидетельством их намерений и характера. Совершенно очевидно, что они борются против угнетателей за правое дело, за справедливость и демократию!»

Глоуэн повернулся к Эгону Тамму: «Консерватор, прошу меня извинить — мне пора возвращаться в управление. Госпожа Кора, благодарю за обед». Поклонившись всем остальным, Глоуэн удалился.

Глава 2

1

В два часа после полуночи на станции Араминта было тихо и темно — только несколько желтых фонарей горели вдоль Приречной и Пляжной дорог. Лорка и Синг закатились за западные холмы; в черном небе сверкали, радужно переливаясь, струящиеся обильным потоком звезды Пряди Мирцеи.

Приглядевшись, в глубоких тенях на заднем дворе за ангарами аэропорта можно было заметить какое-то движение. Тихо поднялись ворота ангара — Глоуэн и Чилке выкатили наружу модифицированный автолет «Скайри». На шасси были закреплены поплавки, на платформе — новая кабина; на кормовой палубе стоял надежно привязанный тросами гусеничный вездеход. Кроме того, платформа и шасси были оснащены, по возможности, обтекателями.

Глоуэн совершил обход летательного аппарата и не нашел ничего, что заставило бы его отказаться от своих намерений. Чилке произнес: «Последнее напутствие, Глоуэн. У меня в кабинете хранится бутылка очень старого, очень дорогого «Дамарского янтаря». Мы разопьем ее после твоего возвращения».

«Прекрасная мысль!»

«С другой стороны, мы могли бы распить ее и сейчас — чтобы опередить события, так сказать».

«Лучше это сделать, когда я вернусь».

«Похвальный, оптимистический подход! — одобрил Чилке. — Ну что ж, тебе пора вылетать. Путь не близкий, а «Скайри» — тихоходная машина. Я заставлю Бенджами весь день заниматься инвентаризацией на складе, так что в этом отношении тебе ничто не угрожает».

Глоуэн забрался в кабину, махнул рукой на прощание и поднял «Скайри» в воздух.

Внизу тлели желтые огни станции Араминта. Глоуэн взял курс на запад, чтобы пролететь над всем Дьюкасом на минимальной высоте вдоль предгорий высокого Мальдунского хребта, а затем пересечь огромный Западный океан по пути к берегам Эксе.

Тусклое зарево уличных фонарей исчезло за кормой; «Скайри» тихо плыл в ночном небе с максимальной возможной скоростью. Не зная, чем заняться, Глоуэн растянулся на сиденье, слегка опустив спинку, завернулся в плащ и попробовал заснуть.

Его разбудил бледный рассвет. Взглянув в окно, он увидел внизу поросшие лесом холмы. Судя по карте, они назывались «Синдиками»; к югу грозной тенью возвышалась Джазовая гора.

Ближе к вечеру того же дня «Скайри» пролетел над западным побережьем Дьюкаса — вереницей низких утесов с белой полосой морской пены у подножья, отделявшей материк от ленивых синих волн. Далеко на запад выступал мыс Тирнитиса; за ним простирался бескрайний водный простор. Глоуэн снизился и уточнил курс — «Скайри» повернул на запад-юго-запад, скользя по воздуху в пятидесяти метрах над широкими и длинными валами Западного океана. Этот курс должен был привести его к восточному берегу Эксе, туда, где в океан впадала великая река Вертес.

День кончался. Сирена скрылась за безоблачным горизонтом, оставив западную часть неба под присмотром алмазно-белой изящной Лорки и багрового, как спесивый старец, Синга. Часа через два они тоже ускользнули за невидимый край океана, и ночь стала по-настоящему темной.

Глоуэн проверил приборы, уточнил свои фактические координаты, сравнил их с намеченным курсом и снова попытался уснуть.

На следующее утро, за час до полудня, Глоуэн заметил над западным горизонтом далекие кучевые облака. Еще через час на том же горизонте появилась темная линия — берег Эксе. Глоуэн снова проверил координаты и убедился в том, что прямо по курсу находилось устье Вертеса, не меньше пятнадцати километров в поперечнике. Точное измерение ширины Вертеса было невозможно, так как нельзя было с какой-либо степенью уверенности сказать, где именно кончалась река и начиналось окружающее болото.

По мере приближения к берегу цвет морской воды изменился: теперь она приобрела маслянистый оливково-зеленый оттенок. Впереди уже можно было разглядеть эстуарий Вертеса. Глоуэн слегка повернул направо, чтобы держаться поближе к северному берегу реки. Медленное течение несло в океан упавшие деревья, гниющие бревна, коряги, плавучие островки переплетенного кустарника и тростника. Внизу появилось нечто вроде отмели из слизи, поросшей камышом — Глоуэн летел над континентом Эксе.