Фиолетовая гибель

— Инсектисидные, — попробовал пошутить Клайд.

Но Джеймс вполне серьезно воспринял его слова.

— Да, в данном случае инсектисидные! — воскликнул он. — Если бы эти свойства возникли во всех блюдечках, тогда можно было бы только гадать, отчего и почему они появились. Но мертвые муравьи и бабочки оказались только у одного блюдечка, куда я обронил пепел! Значит, именно он оказал такое воздействие на плесень…

— А почему бабочки и стрекозы умерли в стороне от муравьев? — задал вопрос Клайд. — Помнишь, они лежат между блюдечком и муравьями?

Джеймс на мгновение задумался. Затем он быстро ответил как человек, для которого уже нет сомнений:

— Очень просто! Муравьи ползли к блюдечку — и погибли под воздействием плесени. А бабочки и стрекозы пролетали над ним — и также погибли по той же причине. И упали сразу же около блюдечка. Понимаешь? Вот, давай пойдем в палатку и проверим, как это должно было быть, Клайд. Мне нужно будет все подробно записать, как и что произошло при первом опыте. Это ужасно важно для науки, Клайд!

— Только не надо там быть слишком долго, — предостерег тот его. — Испарения могут быть вредными. В этом смысле Фред был, мне кажется, прав.

— Конечно, конечно, — успокоил его Джеймс. — Только посмотрим и уйдем, ладно?

Он уже входил в палатку, как вдруг обернулся и, широко улыбаясь, сказал, лукаво прищурив глаза:

— А все-таки, Клайд, как чудесно, что ты надоумил меня!

— В чем, Коротышка? — удивился Клайд.

— Да насчет того, что с оброненным пеплом вышло не так уж плохо, как мне сначала казалось, — простодушно пояснил Джеймс.

13

Первое, что заметил Клайд, войдя в палатку, было заметное увеличение количества мертвых муравьев на земле. Кроме того, они лежали уже несколько дальше от смертоносного блюдечка с плесенью. Но у всех были так же скрючены ноги, брюшко каждого подогнуто внутрь и усикищупальца протянуты вперед, по направлению к блюдечку, на котором, казалось бы, вполне мирно находилась фиолетовая плесень.

— Что это значит? — спросил, почему-то понизив голос, Клайд.

— Что?

— Разве ты сам не видишь? Муравьев больше, и они лежат дальше от блюдечка.

Присев на корточки, Джеймс переводил глаза с блюдечка на мертвых муравьев и обратно, словно измеряя расстояние между ними. Он пощипал свою бородку с озабоченным видом.

— То, что их больше, не удивительно, — ответил он наконец. — Муравьи постоянно заползают в палатку в поисках добычи. Плесень, очевидно, их привлекает. И они гибнут, как и предыдущие. Это понятно. А вот то, что они лежат дальше от блюдечка… Неужели действие плесени усиливается? И теперь она умерщвляет муравьев уже на большем расстоянии, чем раньше… Это единственное, что я могу предположить. Но тогда…

Он умолк, задумавшись. Клайд видел: Коротышка размышляет совсем не так, как бывало это, когда его интересовал какой-то не слишком важный вопрос, возникший в их спорах. Нет, сейчас Джеймс напряженно думал о чемто чрезвычайно значительном. Он беззвучно шевелил губами, словно с трудом формулируя свои мысли и не очень доверяя им. Все это мало нравилось Клайду; к тому же его раздражал и значительно усилившийся острый запах, который испускала фиолетовая плесень. Этот неприятный запах, казалось, плыл волнами от блюдечек, то наполняя весь воздух, то ослабевая, и когда такая волна нарастала, то от нее щекотало в горле. А может быть, так действовал легкий ветерок, который то и дело приподымал полог палатки и слегка продувал ее?..

Клайд нетерпеливо сказал:

— Пойдем, Джеймс, подумать ты успеешь и снаружи!

Коротышка словно очнулся.

— Сейчас, Клайд, — заговорил он торопливо. — Но заметь, сколько я ни размышлял, вывод может быть только один!

— Какой?

— Мутация не закончилась, — убежденно заявил Джеймс. — Она все еще продолжается! И гибельное для насекомых действие плесени делается все сильнее, понимаешь? Наверно, потому усилился и запах. Ты чувствуешь?

— Еще бы, — с готовностью подтвердил Клайд. — Поэтому я и считаю, что нам не нужно дышать им. Черт его знает, к чему это может привести!.. Погоди, погоди, а в чем тут дело?

Уже приподнимаясь, он заметил в углу палатки странный маленький коричневый мохнатый комочек. Это было не насекомое, а что-то намного большее, будто небольшой зверек. Осторожно ступая, Клайд приблизился к темному углу палатки.

— Что там такое, Клайд? — тревожно спросил Джеймс, все еще сидя на корточках и вглядываясь в полумрак: увидеть что-либо ему мешала фигура Клайда.

— Ничего особенного, — с деланным равнодушием ответил тот. — Только мышь, которая тоже, кажется, глотнула запаха плесени… собирается подохнуть.

— Ox! — вскрикнул Джеймс. Как ужаленный он вскочил и бросился к наклонившемуся Клайду. — Ox! — повторил он, наклоняясь над мохнатым комочком. — Мышь!

На земле, в углу палатки, действительно лежала небольшая полевая мышь. Ее маленькое коричневое тельце вытянулось, будто она старалась отползти в сторону, но не в состоянии была сделать этого. Мышь была жива, ее остренькая мордочка поворачивалась по направлению к людям, черные, как блестящие бусинки, глазки испуганно смотрели на них. Но ее лапы беспомощно лежали на земле; мышь судорожно подергивала ими, как бы пытаясь подняться и убежать. Лапки скребли коготками землю, и эти движения были все медленнее и слабее. Затем мышь уронила мордочку вниз, уткнувшись ею в землю. По ее тельцу пробежали резкие судороги, лапки еще раз дернулись и замерли. Больше мышь не шевелилась.

Клайд и Джеймс, оцепенев, смотрели на безжизненный мохнатый комочек, который еще мгновение назад был живым существом. Острый запах фиолетовой плесени защекотал горло Клайда. Он словно опомнился: нет, нет, к черту, здесь нельзя оставаться!

— Идем! — крикнул он, резко выпрямившись. — Ни минуты больше!

Джеймс испуганно поднял глаза. Они озабоченно моргали под стеклами очков, как бы не соображая, почему раздался этот крик. Клайд схватил его за плечо:

— Поднимайся, живо! — Разговаривать, спорить тут было некогда, нужно было заставить Коротышку уйти из отравленной палатки. А что она была отравлена, Клайд уже не сомневался. — Да вставай же! Пошли!

— Но я… — пытался сопротивляться Джеймс.

— Обо всем поговорим потом! Там, на свежем воздухе! Идем!

Он потащил Коротышку за руку из палатки. Ах, какой отвратительный этот запах плесени! Он словно прилипает к носу и горлу. Кажется, что в нем есть что-то жирное, тягучее!..

— Мне хотелось еще… еще раз… — бормотал Джеймс Марчи, оглядываясь назад.

— Да иди, тебе говорят! — огрызнулся Клайд.

Они выскочили на открытый воздух. «Боже ты мой, как чудесно», — подумал Клайд, проводя руками по лицу. Он вдохнул полной грудью этот воздух, напоенный еще не ушедшей утренней ароматной свежестью леса, и вдруг закашлялся. Приступ удушающего кашля заставил его почти задохнуться. Он с трудом отдышался и тогда заметил, что судорожно кашляет и Коротышка. «Ага, так, так, — подумал Клайд с беззлобным удовлетворением, — покашляй теперь и ты. Еще хорошо, что я вытянул тебя оттуда, а то мог бы, чего доброго, и задохнуться, как та мышь…» Но эта мысль вдруг напомнила ему о маленьком коричневом зверьке, который дергался в судорогах, и Клайду стало неприятно. «Ужасная я скотина, — решил он. — Ну куда годится даже думать о таких вещах!»

Джеймс все еще кашлял, прижимая руку к горлу. Клайд подошел к нему и сочувственно сказал:

— Ну что, старик, видишь, как эта штука действует? Ничего, Коротышка, пройдет. Главное, что я вытащил тебя из палатки, ну ее совсем!

— Очень… очень ядовитый запах, — задыхаясь, простонал Джеймс.

— А я что говорил? Ладно, ладно, дыши поглубже, обойдется!

Солнце уже начинало припекать. Небо все еще оставалось безоблачным, но из-за горизонта, над далекой кромкой леса, где словно в тумане виднелись очертания горных вершин, поднимались неясные обрывки темных туч. Казалось даже странным, что они возникали в этом сияющем голубым простором небе, чистом и ярком, как свежевымытый прозрачный купол, по которому все дальше и дальше взбирался неутомимый диск солнца.