Львиная охота

На том мы и расстались.

Я неспешно двинулся по холлу, разглядывая переданную менеджером почту. На пакете ничего не было написано, ни сзади, ни спереди, ни сбоку. Ни даже снизу. Я вскрыл пергамент, но обнаружил внутри только брошюру без названия, с тисненым на обложке государственным гербом. Это был ведомственный телефонный справочник, обещанный мне Дрдой.

- Мичманы не лгут, - сказал я, листая голубого колера страницы. Телефон Стаса нашелся легко, именно в той графе, где следовало искать. Председатель Совета директоров Национального банка. Расстегай по имени Бляха. Надо же. Стас, который пил чистый спирт, не разбавляя, не закусывая и не пьянея, который в аптеке спрашивал предохранители с усиками, а в радиомагазине - презервативы на 5 миллиампер, который, прежде чем сделать из наглеца отбивную, всегда успевал снять очки и сказать: "Я без очков плохо слышу..."

Я вытащил из нагрудного кармана пульт телефона, подключился к городской линии и набрал номер.

- Пожалуйста, господина Скребутана.

- Кто его спрашивает? - поинтересовались на том конце. Приятным женским голосом.

- Максим из Ленинграда. Так и передайте, он поймет.

- Председатель сегодня болен, - виновато ответила она. - У вас срочное дело?

- Мое дело до завтра подождет, - сказал я беззаботно. - Если не ошибаюсь, день рождения у председателя завтра, а не сегодня.

- Вы попробуйте еще позвонить, может, придет попозже...

Разговор иссяк. Болен, подумал я. Хоть кто-то плохо себя чувствует в этом царстве эталонов, хоть кто-то с отклонениями отыскался, а впрочем, жаль, что этим несчастливцем оказался именно мой Стас.

Носильщики возвращались от лифтов за новой порцией багажа. Я отошел в сторону, чтобы не стоять на пути "Нашего Пути", и сел на один из плетеных диванов. Сиденье, как ни странно, было упругим, удобным.

- Вы знаете, что сегодняшней ночью опять намечается шествие бодрецов, - отчетливо произнесли за моей спиной. Я оглянулся. Сзади как раз была живая изгородь, разрезавшая холл на правильные геометрические фигуры.

- Когда же примут закон о тишине? - горестно вопросил второй голос.

И я перестал прислушиваться. Наверное, там был точно такой же диванчик, что и здесь. Наверное, люди отдыхали, скрашивая минуты светской беседой.

Помимо рабочих телефонов в справочнике были и домашние. Старательно разогревая в себе сочувствие (человек болен как-никак), я выставил на пульте новые цифры, но весь мой огонь ушел в дым. Дома у Стаса не ответили. Космическая пустота. Я - бывший космолаз, пустоты не боюсь, тем более, космической, я не поленился повторить вызов, но - в дым, в дым мои горячие порывы!

Невидимые отдыхающие по ту сторону кустов продолжали вполголоса общаться:

- ...Слышали, что сюда Жилов приехал?

- Который всю эту кашу заварил?

- Он, он. В новостях показывали.

- Воистину, нет предела человеческой наглости...

Мне отчего-то захотелось привстать. Или, к примеру, раздвинуть кустики и посмотреть в щелочку. Простое любопытство, ничего личного. К счастью, меня отвлекли, а то бы не выдержал, ей-богу.

Кругленькая пухленькая симпатяшка в комбинезоне красно-голубых тонов подкатила к дивану.

- Я - Кони, - заговорщически сообщила она и присела рядом. - Помните меня?

Я помнил, но скорее не ее, а букет желтых лилий. Это была та самая сотрудница отеля, с которой я столкнулся полчаса назад у лифта, только сейчас женщина несла не лилии - что-то иное, что-то совершенно удивительное. Тоненькие изломанные стебли были усыпаны нежными белыми цветочками в столь большом количестве, что растение в ее руках походило на облако, на кружевную дымку, на воздушное платье невесты.

- Вы, пожалуйста, не сердитесь, - попросила она. - Я, наверно, помешала? Понимаете, около часа назад я услышала... Случайно, когда в оранжерее была. Оранжерея - это на крыше. Жаль, я сразу не сообразила с вами поговорить, а тут увидела, что вы отдыхаете, и подумала: если не сейчас, то когда?

Слова сыпались из нее, как фасоль из дырявого пакета - неудержимо и звонко.

- Лучше поздно, чем еще позднее, - согласился я.

Женщина вдруг огорчилась:

- Вы все-таки рассердились? Но ведь я должна вам все это рассказать... - Она замолчала.

Не сердился я, боже упаси, просто моя нежданная собеседница оказалась слишком напряжена, чтобы увидеть безобидную иронию. И тогда я решил помочь ей расслабиться.

- Что вы делали в оранжерее? Загорали, конечно?

- Загорать вредно, - машинально возразила она.

- Тогда гадали на ромашке?

Женщина улыбнулась. Хорошая у нее была улыбка, искренняя.

- Я работаю аранжировщицей цветов, - объяснила она. - Должность такая.

- Вот оно что, - произнес я, наклонился и понюхал чудо природы в ее руках. Пахло свежескошенной травой, а вернее сказать, ничем особенным букет не пах. - Красивая у вас работа, Кони. Как вы сами.

Она покраснела и затеребила рукой кулончик на своей шее. Это была Молящаяся Дева, вырезанная из черного дерева и подвешенная на тонких кожаных тесемках.

- Спасибо. Так вот, насчет тех двоих сеньоров. Понимаете, я была не в самой оранжерее, а в кондиционерной...

- Вы аранжируете цветы в кондиционерной? - догадался я.

- Нет, там я... - Она потупила взор, отчего-то засмущавшись. - Вы никому не скажете?

- Смотря что. Если, например, речь о тайном изготовлении самогона из лепестков черных орхидей, то ничего не могу обещать. Грех скрывать такие хорошие новости от друзей.

На этот раз улыбнулся я один.

- Никак не получается бросить курить, - шепотом призналась толстушка. - Глупо, правда? Прячусь в своей норе, чтоб никто не видел. Хорошо хоть, эта дурная привычка не мешает мне... ну, вы понимаете, о чем я...

Разумеется, я понимал с трудом. Я просто ждал. Упоминание о "двоих сеньорах" мгновенно разбудило омерзительного человечка в моей голове, задремавшего было от райской скуки, но я пока не давал ему слова. На что я надеялся, затягивая разговор?

- А как насчет других вредных привычек? - с ответной доверительностью сказал я. - Видите ли, я новичок. Боюсь, в повседневной жизни я позволяю себе некоторые излишества...

Она печально покивала.

- Да, излишества - это проблема. Удержать здоровье позволяет только норма, спасительная норма. Но то, о чем мы с вами сейчас заговорили, не имеет прямого отношения к образу жизни. Гораздо важнее готовность человека. - Она постучала пальчиком по своему лбу. - Вот здесь. Если человек готов, у него получится.