Искатель. 1962. Выпуск №4

— Подожди! — прервал его Азаров. — А почему эти автоматы начали действовать с таким замедлением?

Калве помолчал.

— Я думаю, — сказал он затем, — что тут сыграли роль… мы сами. Автоматы, безусловно, реагируют на присутствие живых существ, людей или как там надо их называть… Возможно, люди нашли бы другой выход. В таком случае в кибернетический центр была бы послана соответствующая команда. Недаром у меня все время было такое чувство, что за мной наблюдают. Это была выжидательная пауза. Ведь автоматы и управляющий ими центр не могут мыслить, они не могли понять, что мы появились именно из ракеты, а не извне. Вот почему они ждали, но программа не была изменена.

— А это значит, — добавил Раин, — что в общих чертах они действительно были похожи на нас, как о том свидетельствуют скафандры. Марсиане они или не марсиане, но должны быть очень близки нам по строению.

— Это и странно, — сказал Сенцов. — Ведь все-таки трудно предположить, что форма бытия Разума исчерпывается человекоподобными.

— Очевидно, — сказал Раин, — на той планете, откуда они родом, условия в основном сходны с нашими.

— Хорошо, — прервал его Сенцов, которому новый научный спор сейчас вовсе не казался необходимым. — На досуге мы поговорим и об этом. А сейчас важно другое. И наши ошибки и опасности, угрожающие как во время облета Марса, так и при посадке на Деймос, нам теперь в общих чертах ясны. Значит, остается только решить те задачи, которые выдвигает обстановка: задачу отлета и задачу связи; вернее, наоборот — прежде всего задачу связи с Землей, потом уже отлета. Вот над чем надо думать.

В каюте воцарилось молчание. Что можно было предложить? Ракета непоправимо выведена из строя, при нападении роботов пострадала и радия дальней связи.

Сенцов, видя, что товарищи уже немного отдохнули, приказал возобновить переноску снятых с земной ракеты грузов. Все принялись за дело. Перетащили все, что еще оставалось необходимого для жизни, и кроме того, катушки с результатами научных наблюдений, записями телемагнитоскопов, рулоны диаграмм, вычерченных самописцами за время полета, бортжурнал, некоторые уцелевшие приборы и даже личные вещи.

Затем они подкрепились, и Сенцов приказал отдыхать. После детального осмотра коридора оказалось, что здесь на каждого приходилась одна каюта-лаборатория, да еще семь оставались пустыми. Впрочем, это не радовало: в своей ракете было хоть в тесно ie, да не в обиде.

Сенцову казалось, что едва доберется он до уже знакомого мягкого, убаюкивающего ложа, как моментально уснет. Но стоило лечь и закрыть глаза, как сон ушел окончательно и бесповоротно.

Сенцов лежал смертельно усталый и знал, что не заснет, пока не найдет хотя бы направления, в котором им следует действовать.

Он встал, вышел в коридор. Подошел к прозрачной перегородке. Продолжавшийся за нею коридор через несколько метров упирался в дверь — там, видимо, и находилась рубка. Воровато оглянувшись, Сенцов вопреки собственному запрету попытался как-нибудь сдвинуть перегородку. Это ему не удалось, и тогда он начал медленно ходить взад и вперед по коридору, стараясь ненароком не разбудить товарищей.

У двери каюты, где поместился Раин, он прислушался: астроном имел обыкновение похрапывать во сне. Действительно, из-за двери доносились едва уловимые звуки, но какие-то странные. Сенцов тихо приоткрыл дверь — и остановился, изумленный.

Раин вовсе не спал. Он сидел у стола и слушал Калве, что-то говорившего ему вполголоса.

Сенцов хотел было выругать их за нарушение приказа, но тут же спохватился: а сам… Ясно, мысль о выходе из положения занимала не его одного. Он вопросительно взглянул сначала на Калве, потом на Раина. Раин пожал плечами, Калве отрицательно покачал головой.

Сенцов присел рядом с Раином. И тут же в открытую дверь заглянул Коробов и, усмехнувшись, вошел в каюту. За ним — Азаров. Все снова были в сборе.

— Ну, раз пришли — предлагайте, — сказал Сенцов.

— Да мы тут думали… — сказал Раин. — Восстановить никак нельзя?

— Никак, — коротко ответил Сенцов.

— Мне все же кажется, — сказал Калве несмело, — мне лично кажется, что мы могли бы воспользоваться этой ракетой, не так ли? В конце концов это тоже космический корабль. — Он умолк, поочередно вглядываясь в лицо каждого пилота.

Коробов терпеливо ответил:

— Это действительно тоже космический корабль, в этом ты прав. И велосипед и гоночный автомобиль — транспорт. Но посади велосипедиста на гоночную машину и предложи ему ночью добраться, скажем, из Риги в Москву. Учти, что он ни разу в жизни не управлял автомобилем. Учти, что он может пользоваться только картой мира в масштабе один к двадцати миллионам. У него из ста шансов — десять расколоть машину еще в гараже и примерно восемьдесят девять — свалиться в кювет на первом же повороте. Притом у него все-таки раз в десять больше возможностей добраться до цели, чем у нас.

— Куда в десять — в сто! — сказал Сенцов. — Он хоть понимает, что автомобиль надо заправить бензином. А что мы знаем об этой ракете?

— К тому же Москва стоит на месте, — добавил Азаров. — Земля — нет.

— Перечислять все, чего мы не знаем об этой ракете, можно без конца, — продолжал Сенцов. — Как проникнуть в рубку? Как ракета управляется? Как выводится из ангара? Какие ускорения развивает? Этих «как» очень много. Но главное даже не это. Будь мы сейчас в рубке, у пульта управления, все равно я бы не решился нажать ни одной кнопки…

— Почему? — насторожился Азаров.

— Эту ракету строили не люди, а иные существа. Мы не знаем образа и ритма их жизни, привычек, потребностей. Может быть, для них являются естественными такие вещи, которые для нас смертельны. То, что мы пока ни с чем подобным не столкнулись, еще ничего не значит. У нас нет доказательства, что они мыслили и чувствовали так же, как мы. И пока мы таких доказательств не найдем, эти существа останутся для нас тайной за семью печатями. А мы их не найдем, если только не встретим кого-либо из них, на что надежды, как вы сами понимаете, мало…

— Так что же делать? — тихо спросил Калве.

— Отдыхать! А затем пойдем еще раз к нашей ракете и на месте посмотрим, не удастся ли все же смонтировать передатчик из остатков раций и запасных частей. Не забывайте, первая задача — связь! Ну, утро, как говорится, вечера мудренее…

Он встал, но никто не торопился расходиться. И тогда Калве тоже поднялся с места, высокий, тяжелый, грозно навис над Сенцовым.

— Вы хотите доказательств? — спросил он неожиданно тонким голосом. — Хорошо, вы их получите. Я их ищу, ищу и нахожу!

— Что ж, — сказал Сенцов, серьезно глядя на Калве. — Я повторяю: никаких авантюр, никакого ненужного риска допущено не будет. В конце концов здесь нам немедленная гибель не грозит, а работы и на спутнике сколько угодно. Но если будут действительно серьезные доказательства того, что полет на чужой ракете не грозит нам никакими опасностями — сверх обычной нормы, конечно, — что мы можем понять то, что понимали и чем владели строители и пилоты этого корабля, если все это будет, — тогда мы, безусловно, полетим.

— Я найду! — твердо сказал Калве

Странно, после этого заявления Калве, человека, казалось, меньше всех смыслившего в расчетной технике, знатока только кибернетических машин, у всех на душе полегчало. Не выход и даже не путь к выходу, а все же какой-то краешек надежды забрезжил впереди…

— Вот так… — сказал Сенцов и вдруг почувствовал, что ему страшно хочется спать.

— Да, самое время отдохнуть, — ответил Коробов, позевывая. — Действительно, утро вечера мудренее…

Когда проснулись и позавтракали, Сенцов сразу же задал всем работы.

Приходилось искать сразу в нескольких направлениях. Первоочередной задачей было установление связи с Землей, поэтому Азарову поручили еще раз обследовать земную ракету и демонтировать все, что еще осталось от передатчика. Может быть, удастся собрать хоть какое-нибудь подобие рации.