Барьер Сантароги

Бурдо протянул руку, чтобы помочь ему подняться, но Десейн оттолкнул ее в сторону, осознавая при этом, что ведет себя как дурак.

— Сэр, я не желаю вам ничего плохого, — в голосе Бурдо слышался мягкий упрек.

«Неужели я так явно выказываю свой страх перед ним?» — подумал Десейн, вспомнив, как эти сильные руки схватили за его лодыжки и спасли жизнь, когда он уже падал вниз с лестницы. Десейн почувствовал себя виноватым.

— Простите, я еще в шоке, — произнес он. — Вы спасли мне жизнь. Я не могу подобрать слова, чтобы выразить вам мою благодарность. Я… мои мысли заняты сломанными перилами. Может быть, вы посмотрите, можно ли их отремонтировать?

Держась за стену, Десейн поднялся на ноги и постоял несколько секунд, переводя дух.

— Сэр, я закрою эту дверь на замок, — произнес Бурдо тихим, но твердым голосом. — Пожалейте свое плечо, наверное, оно причиняет вам сильную боль. Будет лучше, если врач все же осмотрит вас, сэр.

Десейна обуревали противоречивые чувства, он отвернулся. Да, ему нужно показать плечо врачу, но обязательно ли этим врачом должен быть доктор Паже? Держась за стену, Десейн спускался вниз по лестнице. Паже… Паже… Паже. Кто знает, может, именно доктор Паже осматривал места происшествия в тех двух случаях, закончившихся смертельными исходами? Каждое движение отдавалось жуткой болью в плече. Паже… Паже… Но можно ли расценивать это происшествие на лестнице не как несчастный случай? Разве мог кто-нибудь предвидеть, что он окажется в этом месте и именно в это время?

Сверху послышался звук запираемой на ключ двери, потом по лестнице тяжело загрохотали шаги Бурдо. Лестница завибрировала, и плечо заныло еще сильнее. Десейн в изнеможении остановился на площадке второго этажа.

— Сэр? — послышался заботливый голос.

Психолог обернулся и посмотрел на лицо потомка мавров. Он увидел искреннюю озабоченность.

— Простите, если я вмешиваюсь не в свое дело, но мне кажется, сэр, что вам больше не стоит лазить на крышу. Это опасно. Падение с крыши грозит серьезными последствиями, — проговорил Бурдо.

4

Перед самым наступлением темноты на долину обрушился настоящий потоп — ливень грохотал по крышам и пригибал ветви деревьев. Десейн, развалившись, сидел в старинном массивном кресле в доме Паже. Наложенная на плечо тугая повязка стесняла движения. Напротив, осуждающе поглядывая на него, на мягкой подушке примостилась Дженни.

Не слушая никаких возражений, Бурдо отвез его в клинику, примыкающую к дому Паже, и ушел только после того, как проводил его до дверей в реанимационное отделение.

Холодная профессиональная отчужденность, с которой Паже приступил к делу, явилась для Десейна сюрпризом.

— Порванные связки и легкий вывих, — констатировал врач. — Вы что же… пытались свести счеты с жизнью?

Десейн поморщился, когда на поврежденный участок накладывали тугую повязку.

— Где Дженни?

— Помогает готовить ужин. Мы сообщим ей о вашей идиотской выходке после того, как немного вас подлатаем, — Паже закрепил конец бинта. — Вы так и не ответили мне, что с вами произошло.

— Совал нос в чужие дела, — пробурчал Десейн.

— Может, хватит, а? — доктор перебросил перевязь через голову Десейна и закрепил ее, фиксируя руку неподвижно. — Что ж, это должно хотя бы на некоторое время удержать вас от необдуманных поступков. Не стоит лишний раз двигать рукой — думаю, не мне объяснять вам это. Оставьте свой пиджак здесь. Отсюда есть крытый проход, ведущий прямо в гостиную через вон ту дверь. Идите в дом, а я скажу Дженни, чтобы она составила вам компанию и развлекала вас до ужина.

Крытый проход имел стеклянные стены и был украшен горшочками с геранью. Десейн остановился, чтобы рассмотреть только что подстриженный газон, на котором рядами росли обыкновенные красные розы. И тут порыв ветра согнул ветки берез, росших чуть дальше за розами, и с низко нависшего потемневшего неба на землю обрушился ливень. Застигнутые непогодой люди ускорили свой шаг по березовой аллее. При каждом порыве ветра края намокших одежд хлестали их по ногам.

Несмотря на то что находился под защитой стеклянных стен, Десейн невольно поежился. «Что я здесь делаю?» — подумал он и поспешил к видневшейся недалеко двери дома. Вскоре он оказался в обитой панелями гостиной, сплошь заставленной богатой мебелью. Он почувствовал слабый запах горящих углей. Десейн прошел через всю комнату мимо буфета, переполненного отборным хрусталем, и осторожно опустился в глубокое мягкое кресло с зеленой обивкой. В плече все еще пульсировала тупая боль, но немного погодя она отступила, и он почувствовал временное облегчение.

Дверь хлопнула, раздались чьи-то торопливые шаги. В комнату ворвалась Дженни с покрасневшим лицом. Мокрые волосы слиплись у висков. На ней было простое платье оранжевого цвета — подобная расцветка казалась поразительной среди унылых тонов огромной гостиной. Со странным чувством отчужденности Десейн припомнил, как когда-то сказал ей, что оранжевый — его любимый цвет. Вспомнив это, он почему-то насторожился.

— Джил, боже мой! — воскликнула она, останавливаясь перед ним с опущенными руками.

Десейн проглотил комок в горле.

Она смотрела на его разорванную рубашку, на края бинтов, выглядывавших из-под нее, на перевязь. Неожиданно она опустилась на пол и положила голову на его колени, прижимаясь к нему. Он видел, что она молча плачет — слезы сверкающим ручейком струились по ее щекам.

— Эй! — воскликнул Десейн. — Дженни… — Ее реакция на его ужасный вид ошеломила его. Он чувствовал себя виноватым, словно каким-то образом предал ее. Боль и усталость отступили на задний план.

Дженни взяла его левую руку и приложила ее к своей щеке.

— Джил, — прошептала она. — Давай поженимся, прямо сейчас!

«Почему бы и нет?» — подумал он. Однако оставалось ощущение вины… и вопросы, на которые он еще не получил ответа. Может быть, с помощью Дженни его заманивают в какую-то ловушку? Может быть, она даже сознательно играет свою роль? Осознает ли червь, насаженный на крючок, что он служит приманкой на форель?

Слева донеслось тихое покашливание. Дженни немного отстранилась от него, но руку не отпустила.

Десейн посмотрел налево и увидел Паже. Доктор переоделся — сейчас на нем был голубой смокинг, в котором он еще больше напоминал истукана. Большая голова слегка наклонилась вправо, как бы насмешливо, однако темные глаза внимательно разглядывали его.

За спиной Паже, в столовой, горели свечи в янтарных настенных канделябрах. Десейн видел огромный овальный стол, накрытый ослепительно белой скатертью и сервированный на три персоны серебряными приборами и хрустальной посудой.

— Дженни? — произнес Паже.

Девушка со вздохом выпустила руку Десейна, прошла к зеленой тахте и уселась на нее, поджав ноги.

Психолог почувствовал запах жареного мяса с чесноком и тут же понял, что проголодался. Пребывая в возбужденном состоянии, он без труда различил соблазнительно острый запах Джасперса.

— Мне кажется, нам следует поговорить о вашей предрасположенности к несчастным случаям, — произнес Паже. — Вы не возражаете, Джилберт?

— Тема интересная, — ответил Десейн.

Он сидел, внимательно наблюдая за доктором. В голосе Паже чувствовались нотки настороженности и нерешительности, скрывавшиеся за нежеланием хозяина дома вовлечь гостя в разговор, который может обеспокоить его.

— Часто ли с вами происходили несчастные случаи, которые влекли за собой различные неприятности? — спросил Паже.

Говоря это, он прошел по комнате и подошел к кожаному креслу за спиной Дженни. Усевшись в него, он через плечо Дженни посмотрел на Десейна, и у того внезапно возникло подозрение, что доктор не случайно выбрал именно это кресло.

— Ну так как? — произнес Паже.

— Почему бы нам не обменяться вопросами? — спросил Десейн в ответ. — Сначала вы отвечаете на один мой вопрос, потом я — на ваш.

— Да, в самом деле, почему бы и нет? — на лице Паже появилась задумчивая улыбка, вызванная одному ему известной шуткой.