Предания о неземных пришельцах (Сборник)

— И все же, — медленно проговорил гость, изображая раздумье, хотя возражение было готово и прямо-таки рвалось наружу, — и все же допустим, я возьму да сделаю что-нибудь другое, совсем другое, не то, что видел в чаше?

Лицо у Янно вновь приобрело усталое и унылое выражение.

— Ты точно так же самоуверен, как и все, только потом эта самоуверенность сменяется отчаянием, чувством собственного бессилия, почти обмороком. И начнутся жалкие потуги все как-то объяснить! После того как ты убедишься, что все произошло именно так, как должно было произойти, то есть случилось то, что ты видел перед этим. Реакция у всех одинаковая. Поначалу смелый взгляд: мол, я вам не кто-нибудь, потом эксперимент, растерянные лица, и, наконец, люди начинают сомневаться в самой реальности. Никто не хочет примириться с тем, что все происходит именно так, как должно было произойти. Никто не хочет примириться с тем, что ведет себя именно так, как ведут себя остальные в подобных случаях. Человек, можно сказать, чувствует себя вдвойне бессильным: он ощущает свое бессилие перед неотвратимостью рока и бессилие перед тем, что эта неотвратимость ни для кого не делает исключений. Сначала каждый думает, что поступки определяются намерением: я вижу мое предстоящее действие, значит, могу изменить его, это зависит от моей воли! К тому же он верит в свою волю: пусть другие дали себя одурачить — он-то уж покажет этому року. А потом ему демонстрируют его бессилие, причем двойное — его бессилие и его бессилие; его затянуло что-то, чему он не смог противостоять, и он лишился своей индивидуальности! При этом с самого первого момента каждый ведет себя точно так же, как остальные; те же вопросы, те же надежды, те же иллюзии, те же аргументы и те же оправдания, когда с ним случилось то же, что и с другими. Разумеется, за исключением случаев, когда будущее приоткрывается лишь на мгновение и человек просто видит себя самого у светящейся чаши. Но и тогда возникает чувство бессилия; даже за пять секунд угадываешь его жуткое могущество, одно лишь прикосновение его крыл низвергает тебя. А до чего жалкими оказываются уловки, с помощью которых люди пытаются обмануть самих себя! То радиус кривизны, мол, рассчитан неверно, то показанное будущее якобы на самом деле было прошлым, то, дескать, все это фокусы и трюки — словом, чего только не говорят. Но сами уловки симптоматичны. Они свидетельствуют о гнетущем отчаянии перед лицом собственной беспомощности и бессилия.

Гость посмотрел с вызовом.

— Вот, — сказал Янно, — все так смотрят. Нетрудно, оказывается, будущее угадать. Я заранее знал, что из этой затеи выйдет.

Он открыл ящик письменного стола.

— Подобные вещи любой может утверждать, — проговорил гость, — особенно если нельзя проверить! Что касается эксперимента, — продолжал он, — то не забывай, я дипломированный логик. И мой силлогизм неопровержим. То, что мне предстоит сделать, зависит от моего решения; решение же свое я могу изменить, следовательно, к тому, что я могу изменить, принадлежит и то, что мне предстоит сделать в будущем. Это силлогизм типа Бамалип, и известен он со времен великого Галена. Кто может опровергнуть силлогизм и помешать мне изменить мои будущие действия? Ответь мне, ответь мне хотя бы на один лишь этот вопрос!

Пока гость произносил свою реплику, Янно вытащил из ящика карточку с напечатанным текстом и дал прочитать гостю:

«Смысл твоего вопроса сводится к следующему:

Кто может помешать мне сделать противоположное тому, что я увидел в чаше, ведь я волен в своих поступках?»

— Допустим, — согласился гость, — тебе действительно удалось предвосхитить мой вопрос, но ведь и он должен быть задан. Меня интересует ответ.

— Ответ ты получишь в ходе эксперимента, только потом возникает проблема, как этот ответ объяснить. У меня есть свое объяснение: засасывающий эффект антикаузальности, эффект АК, но о нем после. Ты сам убедишься, что исходишь из ложных посылок, хотя твои логические умозаключения сами по себе, может быть, и верны. А теперь пошли, пока Пабло совсем не окосел.

— Окосел?

— Ну да, пока он совсем не напился. Ты не представляешь себе, до чего он опустился.

— Давай повторим все еще раз, — сказал гость, когда они шли по невысокому туннелю, в котором тихонько гудели электрические реле. Они проходили Мимо синих дверей. — Итак, я опускаю голову в чашу и вижу кусочек ближайшего будущего, удаленного, скажем, На одну минуту. То есть я чуть раньше вижу то, что наступит чуть позже. Я верно понял?

— Верно, — подтвердил Янно, поворачивая в коридор с зелеными дверями, — верно, но увидишь ты только самые последние секунды.

— Пускай последние, но все-таки это будут секунды, которым еще только предстоит наступить, следовательно, я увижу то, что мне еще только предстоит сделать, так ведь? Прекрасно. Тогда возникает альтернатива: либо я буду неподвижно сидеть у стола, либо сидеть не буду, а начну расхаживать, показывать что-нибудь и прочее. Сидеть молча и неподвижно или что-то Делать, двигаться к одной из этих двух возможностей сводится любой мой поступок.

— Свой диплом ты получил не зря, — сухо произнес Янно. Дилемма действительно такова: либо ты будешь двигаться, либо нет.

— Превосходно. И вы сможете увидеть это вместе со мной?

— Изображение достаточно отчетливо. Кроме того, мы можем снять его на пленку.

— Тем лучше, результат получится более объективным. А теперь допустим, что я — и вы, и кинокамера, — мы увидим, как в приближающемся будущем я преспокойно сижу у стола. Но когда указанное время X наступит, я встану и пройдусь по комнате.

— Ты не сделаешь этого!

— Почему?

— Потому что в этом случае ты и увидел бы другое! Если светящаяся чаша показала тебя сидящим, значит, когда наступит время X, ты будешь сидеть, причем именно на том месте, где ты себя видел.

— А если я встану?

— Тогда ты не увидел бы себя сидящим.

— Пусть я увидел себя сидящим, а все-таки встану.

— Ты не можешь сделать этого, если ты этого не видел.

Гость застонал. Слова Янно «поверь мне, все будет так, как я сказал» чуть было не лишили его самообладания.

— Ты можешь довести человека до сумасшествия. Я знаю, ты хороший специалист по проблемам причинности, но где-то вы все-таки ошиблись. Ваш эксперимент основан на заблуждении.

— Тип шесть, — спокойно констатировал Янно.

Теперь они шли по коридору с желтыми дверями.

— Подумай сам, — умолял гость, — ну подумай же сам! Возьми еще раз хоть мой пример. Мы видели, что я буду сидеть за столом. По времени будущего, допустим, на пятьдесят шестой секунде, по времени настоящего — на первой секунде.

— Формулируешь ты прекрасно.

Так, между первой секундой и пятьдесят шестой секундой проходит ведь вполне реальное время?

— Пятьдесят одна секунда реального времени, реальнее не бывает.

— И этим временем я могу распорядиться по своему усмотрению?

— Да, с помощью того, что ты называешь свободной волей.

— Ею я и воспользуюсь, можешь быть спокоен. Вот где собака зарыта. Вся ваша дребедень парализует волю, ослабляет сопротивляемость человека, и ваш испытуемый попросту впадает в состояние самогипноза, который заставляет его рабски копировать то, что ему внушается увиденным в чаше. Но со мною этот номер не пройдет, не пройдет! Я вслух, громко скажу вам, что я увидел, и поступлю наоборот, то есть в нашем случае начну расхаживать по комнате, ну а если увижу в чаше, что я хожу, то усядусь на место и буду сидеть.

— Нет, делать ты будешь то, что увидел!

Гость посмотрел с недоверием.

— Вы что, правда хотите меня загипнотизировать? Я вам согласия не даю.

— Тип номер три, — произнес Янно, почти скучая.

— Станете вы меня гипнотизировать или нет? Я требую четкого ответа!

— Пожалуйста, четкий ответ: ничего подобного делать мы не собираемся! Между прочим, твоя мысль о самогипнозе оригинальна, поздравляю. До этого еще никто не додумался. Стало быть, в некотором отношении ты представляешь собой исключение.