Искусство умирать

л и спросил:

– Неужели ты нашел что-то интересное для себя в этих книгах? Ты ведь прошел полный курс научной подготовки.

– Это удивительно, – сказал педагог, – ведь оказывается раньше педагогика была наукой об обучении детей.

– Конечно, – ответил Швассман, – ведь раньше не было скоростного всеобщего обучения. Тогда каждого приходилось учить в отдельности, затрачивая на это невероятный труд. И все равно результаты были мизерны. И никакой гарантии.

Поэтому педагогика и была наукой. И даже искусством. Но я не понимаю, что в этом необычного.

– Я читаю, – говорил педагог, – читаю разные воспитательные системы. И нахожу, что все они разные. Но несмотря на разницу, лучшие из них учат одному и тому же.

– Чему же они учат?

– Чувстовать и чувствам.

– Да, – сказал Швассман, – в этом и был основной недостаток прошлых веков.

Чувства – это остатки инстинктов, доставшиеся нам от предков. Только освободившись от чувств человек стал человеком разумным. Взгляни на наше общество, я не говорю, что оно идеально, но оно достаточно близко к идеальному, а что было раньше? – человек даже не знал чего он хочет: «Смело мы в бой пойдем и как один умрем в борьбе за это» – процитировал Швассман, – но за что за «это»? Они даже не знали за что собираются умирать. И не понимали, что если умрут все как один, то это означает поражение, а не победу. А сейчас каждый понимает, за что ему приходится умереть.

– Мне не хочется умирать, – сказал педагог, – раньше было все равно, а теперь совсем не хочется. И я убил за свою карьеру четырнадцать детей. Четверо из них тоже не хотели умирать. Я думаю, имел ли я на это право. Я думаю, наш мир стал слишком жесток, слишком.

– Неправда, мир всегда был жесток, всегда одни поедали других, это закон жизни, если бы не это, то человечество бы никогда не появилось на земле.

– И все же я думаю, имел ли я право?

– Где это ты прочел такую глупость?

– Вот, все здесь же, в этой книге. Тут говорится, что жил когда-то педагог, у которого было примерно двести учеников. Ученики оказались не той национальности, то есть, генетически не подошли. Когда учеников отправили на сожжение, то педагог добровольно пошел вместе с ними. А ведь это болезненная смерть.

– Тогда зачем он это сделал?

– Он хотел защитить их или хотя бы остаться вместе с ними до конца.

Оказывается, раньше педагоги не убивали детей.

– Возможно, – сказал Швассман, а наутро приказал перевести педагога в другую палату.

Эти разговоры вызывали у него тошноту.

Но следующей ночью он встал, включил лампу и и стал читать книгу, оставшуюся после педагога. Он открыл главу, которая называлась «лучшая в мире, качественная новая система педагогики» и прочел: «Основной целью нашей лучшей в мире, качественно новой системы педагогики является воспитание в ребенке беспощадной классовой ненависти к эксплуатарорам». Ненависти – а еще говорят, что это наш мир жесток.

73

Прошло еще несколько дней и он почувствовал себя совсем хорошо. Ночные беседы стали забываться