Мир Приключений 1990 г.

Когда Мэг вернулась из школы, мама работала в лаборатории, близнецы были на занятиях спортивной лиги. И ждали ее Чарльз Уоллес, котенок и Фортинбрас. Фортинбрас подпрыгнул, положил голову на плечо Мэг и лизнул в лицо, а котенок кинулся к пустому блюдечку и громко замяукал.

— Давай, — сказал Чарльз Уоллес, — пойдем.

— Куда? — спросила Мэг. — Я есть хочу. И никуда не пойду, пока не поем.

Она злилась из-за разговора с мистером Дженкинсом, поэтому говорила раздраженно. Чарльз Уоллес задумчиво смотрел, как она пошла к холодильнику, дала немного молока котенку и отпила сама.

Он протянул ей пакет:

— Здесь сэндвич, пирожки и яблоко. Думаю, нам пора идти в гости к миссис Что.

— Вот так так, — протянула Мэг. — А зачем?

— Она тебе не очень нравится, правда?

— Да, не очень.

— И напрасно. Она хорошая. Уверяю тебя, она на нашей стороне.

— Откуда ты знаешь?

— Мэг, — нетерпеливо сказал он. — Знаю, и все тут.

— Но зачем нам именно сейчас отправляться к ней в гости?

— Я хочу побольше разузнать о тессеракте. Разве ты не помнишь, как это слово расстроило маму? Ты ведь знаешь, что если маме не удается скрыть от нас, что она расстроена, значит, дело серьезное.

Мэг немного подумала.

— Хорошо, пойдем. Но обязательно возьмем Фортинбраса.

— Конечно, возьмем. Ему надо побегать.

И они отправились. Фортинбрас то бежал впереди, то возвращался к маленьким хозяевам, затем вновь исчезал из виду. Семья Мюррей жила в четырех милях от деревни. Позади дома высился сосновый лес, и как раз туда Чарльз повел Мэг.

— Чарльз, ты знаешь, мне кажется, что она попадет в передрягу — я говорю о миссис Что, — если только узнают, что она поселилась в доме с привидениями. Да потом эти простыни миссис Банкомб и все такое. Они могут засадить ее в тюрьму.

— Вот поэтому я собрался сегодня к ней в гости. Хочу предупредить их.

— Их?

— Я же тебе говорил, что она живет там с двумя друзьями. Я даже уверен, что простыни стянула не сама миссис Что, хотя и не могу ручаться.

— Но зачем ей понадобились эти простыни?

— Это я и хочу выяснить, — сказал Чарльз Уоллес, — и предупредить их, чтобы были начеку. Вряд ли они позволят кому-нибудь вторгнуться в их убежище, но, по-моему, мы должны предупредить их об опасности. Иногда во время каникул туда забираются мальчишки в поисках приключений; правда, они сейчас все помешались на бейсболе и вообще на спорте.

Они замолчали, пробираясь по благоухающему лесу. Под ногами шуршал мягкий настил из ржавых сосновых иголок. В ветвях посвистывал ветер. Чарльз Уоллес засунул ладонь в ладонь сестры, и это ласковое, доверительное прикосновение малыша так обрадовало ее, что она почувствовала, как тает тугой комок внутри ее. “Чарльз любит меня такой, какая я есть”, — подумала она.

— Что, в школе сегодня опять плохо? — спросил он чуть погодя.

— Да. Меня вызвал мистер Дженкинс. Расспрашивал об отце с фальшивым участием.

Чарльз Уоллес глубокомысленно кивнул:

— Я знаю.

— Откуда?

Чарльз Уоллес покачал головой.

— Не могу объяснить. Ты говоришь мне, вот и все.

— Но я никогда ничего тебе не говорю. А ты все равно знаешь.

— По тебе догадываюсь.

— А близнецы? Ты о них тоже знаешь?

— Думаю, мне это нетрудно, если бы захотел. Если бы я был им нужен. Но ведь это утомительно, поэтому я сосредоточиваюсь только на тебе и маме.

— Ты хочешь сказать, что читаешь наши мысли? Чарльз Уоллес огорчился.

— Думаю, что это не совсем так. Я будто понимаю некий язык. Если очень сосредоточусь, то понимаю, о чем ветер говорит с ветвями. Это происходит у меня непреднамеренно. Хорошее слово, правда? Не-пред-намеренно! Сегодня утром я попросил маму посмотреть его для меня в словаре. И действительно, мне пора учиться читать, хотя боюсь, мне трудно придется в школе, когда поймут, что я уже кое-что знаю. Пусть лучше думают, что я немного туповат. Тогда меня не будут ненавидеть.

Впереди залаял Фортинбрас — так он предупреждал, когда на дороге появлялся автомобиль или кто-нибудь подходил к их дому.

— Там кто-то есть, — резко сказал Чарльз. — Кто-то слоняется вокруг дома. Идем же!

И он изо всех сил бросился бежать. На краю леса стоял мальчик, а Фортинбрас яростно лаял на него. Когда они, тяжело дыша, подбежали к мальчику, тот сказал:

— Прикажи собаке отойти.

— Кто это? — спросил Чарльз у Мэг.

— Кэльвин О’Киф. Он из нашей школы, но старше меня. Хитрый жук.

— Эй, парень, я тебя не трону, — сказал мальчик Фортинбрасу.

— Сидеть, Форт, — скомандовал Чарльз Уоллес, и Фортинбрас сел, по-прежнему продолжая тихонько ворчать. — Хорошо. — Чарльз Уоллес уперся руками в бедра. — А теперь расскажи нам, что ты здесь делаешь?

— Я мог бы сам вас об этом спросить, — ответил мальчик негодующе. — Вы — дети Мюррей. И я не нахожусь в границах ваших владений.

Он попробовал отойти, но ворчанье Фортинбраса становилось все громче и громче, и мальчик остановился.

— Мэг, расскажи мне о нем, — потребовал Чарльз.

— А что я о нем знаю? Он старше меня на два класса, играет в баскетбол.

— Да, я в баскетбольной команде, потому что высокого роста.

Кэльвин был несколько обескуражен. Действительно, он был длинным и тощим — кожа да кости. Из рукавов голубого свитера торчали мосластые руки, вельветовые поношенные брюки были на три дюйма короче, чем следовало. Ярко-рыжие волосы явно нуждались в стрижке. Несколько веснушек того же цвета украшали скулы. Глаза ярко-голубые.

— Признайся, что ты здесь делаешь? — потребовал Чарльз Уоллес.

— Да кто ты такой? Малышня! Да к тому же с головой у тебя не все в порядке, так, кажется?

Мэг от ярости покраснела, но Чарльз Уоллес спокойно ответил:

— Правильно. И если хочешь, чтобы я отозвал собаку, признавайся.

— Первый раз встречаю такого странного дурачка. Я убежал из дому.

Чарльз Уоллес кивнул.

— А что у тебя за семья?

— В моей семье у всех детей сопливые носы. Всего нас одиннадцать. Я третий. Я мутант.

Чарльз Уоллес ухмыльнулся:

— Я тоже.

— Но не думай, я не мутант для бейсбола, — сказал Кэльвин.

— А я так и не думаю.

— Как в учебнике по биологии… — продолжал подозрительно Кэльвин.

— “Изменение в гене, — процитировал Чарльз Уоллес, — влечет за собой появление у потомства черт, отсутствующих у родителей, но передающихся потомству”.

— Что здесь творится? — изумленно спросил Кэльвин. — Мне сказали, что ты не умеешь говорить.

— Люди думают, что я слабоумный, и от этого чувствуют превосходство надо мной, — ответил Чарльз. — Зачем их разочаровывать? Сколько тебе лет, Кэл?

— Четырнадцать.

— Как ты учишься?

— Я отличник. Слушай, тебя кто-нибудь просил прийти сюда сегодня днем?

Чарльз Уоллес, придерживая Фортинбраса за ошейник, подозрительно посмотрел на Кэльвина.

— Что ты имеешь в виду — “просил”? Кэльвин пожал плечами.

— Ты по-прежнему мне не доверяешь?

— Я тебе доверяю, — ответил Чарльз Уоллес.

— Тогда ответь мне: зачем ты здесь?

— Форт, Мэг и я решили прогуляться. Мы часто гуляем днем.

Кэльвин засунул руки в карманы.

— Ты что-то скрываешь.

— И ты тоже, — сказал Чарльз Уоллес.

— Хорошо, старина мутант, — согласился Кэльвин. — Вот что я тебе скажу: иногда у меня появляются предчувствия. Можешь называть их побуждениями. Знаешь, что такое побуждение?

— “Влечение. Обязательство… Что-то тебя побуждает действовать”. Не очень хорошее определение, но из Оксфордского словаря.

Мэг присела на жесткую траву. Форт вырвался из рук Чарльза Уоллеса и, подбежав к Мэг, улегся рядом и положил голову ей на колени.

Теперь Кэльвин старательно говорил, обращаясь одновременно к Чарльзу Уоллесу и Мэг:

— Когда у меня появляется это чувство, побуждение, я всегда делаю то, что оно мне подсказывает. Не могу объяснить, откуда оно появляется, как я воспринимаю его, да и случается это не часто. Но я всегда подчиняюсь ему. И сегодня днем у меня появилось чувство, что я должен прийти к дому с привидениями. Вот и все, малыш. Я ничего не скрыл. Может быть, мне предназначено было встретиться здесь с тобой? Теперь твоя очередь говорить.