Мечты роботов(Сборник)

Бомба может нас уничтожить, компьютер — заменить.

Вторая причина, в отличие от первой, не лежит на поверхности и заключается в том, что изменился характер писателя фантаста.

До 1959 года существовало множество разделов литературы, причем научная фантастика считалась среди них самой незначительной. Писатели получали меньше денег и славы, чем представители других разделов, поэтому в данную область шли только те, кто был настолько одержим ее идеями, что слава или деньги для них отступали на второй план. Очень часто их одержимость рождалась из всепоглощающей любви к науке, и писатели создавали произведения, в которых человек завоевывал вселенную, научившись подчинять ее своей воле.

В 1950-х годах, однако, журналы, которые печатали литературные произведения, погибли в неравной борьбе с телевидением, и к началу 1960-х единственной областью литературы, которая процветала и даже расширяла свои владения, стала научная фантастика. Ее журналы продолжали выходить, начался страшный бум — появились книжки в мягких обложках. До некоторой степени научно-фантастическая литература умудрилась даже проникнуть на телевидение и в кино, хотя до великих побед еще было далеко.

А это означало, что в 1960—1970-х годах молодые писатели пришли в научную фантастику не потому, что они очень хотели, а потому, что она уже существовала, и потому, что у них не было особого выбора. А еще это означало, что многие молодые писатели не имели ни малейшего представления о науке и не любили ее — скорее относились к ней враждебно. Такие писатели с готовностью восприняли идею страха из пары «любовь — страх», когда речь заходила об отношениях человека и машины.

В результате современная научная фантастика очень часто представляет нам — снова и снова — миф о ребенке, который занимает место своего отца, о Зевсе, который занимает место Кроноса, о Сатане, который занимает место Бога, о машине, которая занимает место человека.

Это самые настоящие ужасы, и их не следует читать.

Но позвольте мне в конце сделать свой собственный — достаточно циничный — комментарий. Хотя, как вы помните, Кронос предвидел, что его место может занять другой, и хотя он уничтожал своих детей, чтобы это предотвратить, его все равно заменил Зевс, причем по справедливости, поскольку был лучшим правителем.

Итак, может получиться, что, хотя мы будем ненавидеть машины и сражаться с ними, они все равно нас заменят, причем по справедливости, поскольку разумная машина, рожденная нами, вполне может оказаться лучше нас и будет упорно продвигаться вперед, стараясь понять вселенную и правильно ее использовать, и сумеет покорить вершины, недоступные нам.

Новая профессия

Давно, в 1940 году, я написал рассказ, в котором главную героиню звали Сьюзен Кэлвин. (Господи, это же полвека назад!) По профессии она была «робопсихологом» и знала о роботах все, что необходимо. Естественно, речь идет о научно-фантастическом рассказе. В течение следующих нескольких лет я написал еще несколько историй про Сьюзен Кэлвин, которая — так я захотел — родилась в 1982 году, училась в Колумбийском университете, защитила диплом по роботехнике и закончила университет в 2003-м. Она поступила в аспирантуру и к 2010 году работала в корпорации «Ю. С. Роботс энд мекэникл мен». Когда я сочинял эти рассказы, я относился к ним не слишком серьезно. Я писал «всего лишь» научную фантастику.

Однако, как ни странно, в жизни все получается именно так, как я тогда себе представлял. Роботы используются на конвейерах, и с каждым годом им находится все больше и больше применений. Машиностроительные компании десятками тысяч внедряют их у себя на заводах. Кроме того, роботы появляются и в других областях нашей жизни, и уж можете не сомневаться, более сложные и умные роботы скоро займут места у чертежных досок и в проектировочных мастерских. Естественно, благодаря роботам отпадет необходимость в некоторых видах деятельности, но и появятся новые профессии. Прежде всего, их нужно будет конструировать. Строить и устанавливать на рабочих местах. Затем, поскольку ничто не безупречно, их придется время от времени чинить. Чтобы такие ситуации возникали как можно реже, а поломки не носили серьезного характера, потребуется достаточно сложная система обслуживания. Вполне возможно, что робота даже придется переделывать, чтобы он в сложившейся ситуации мог выполнять другую работу.

Для этих целей нам понадобятся люди, которых мы будем называть… например, специалистами по роботам, роботехниками. Существует предположение, что к тому моменту, когда придуманная мной Сьюзен Кэлвин закончит колледж, только в Соединенных Штатах будет около двух миллионов таких специалистов и еще шесть миллионов в других странах мира. Так что Сьюзен не будет одиноко. К этим специалистам мы прибавим людей, которые будут работать в быстро развивающихся отраслях промышленности, прямо и косвенно связанных с производством роботов. Вполне может получиться, что благодаря появлению роботов количество рабочих мест значительно увеличится по сравнению с тем количеством, которое исчезнет. Впрочем, разумеется, эти работы будут сильно отличаться друг от друга, и потому потребуется некоторый переходный период для того, чтобы те, кто лишился своей старой работы, смогли переучиться, чтобы получить новую.

Это будет возможно не в каждом случае, и, следовательно, потребуется ввести некоторые изменения в систему социальной защиты населения, чтобы помочь тем, кто, в силу возраста или темперамента, не сможет приспособиться к изменившимся обстоятельствам.

В прошлом развитие технологий всегда требовало пересмотра системы образования. Крестьянам не требовалось знать грамоту, однако рабочим на заводах это было необходимо. И потому после промышленной революции индустриальным странам пришлось открыть государственные школы, где их граждане могли получить образование. В настоящий момент в связи с новым скачком в развитии экономики и высоких технологий необходимо внести изменения в программы общеобразовательных школ. К обучению науке и технике следует подходить очень серьезно и организовать его таким образом, чтобы люди могли постоянно учиться, поскольку изменения будут происходить с такой скоростью, что они просто не смогут существовать за счет знаний, приобретенных в молодости.

Подождите! Я упомянул роботехников, но этот термин можно принять лишь в широком смысле. Сьюзен Кэлвин не была таким специалистом: ее профессия называлась «робопсихолог». Она занималась «разумом» роботов, их «мыслительными процессами». Я еще ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь употребил этот термин в реальной жизни, но, полагаю, придет время, когда его станут использовать не реже, чем термин «роботехника» после того, как я его изобрел. В конце концов, ученые пытаются создать роботов, которые способны видеть, понимать устные приказы, отвечать. Поскольку предполагается, что роботы будут выполнять все больше и больше работ, причем их эффективность будет постоянно расти, а разнообразие задач станет необъятным, они начнут казаться нам «умными». По правде говоря, даже сейчас некоторые ученые очень серьезно работают над решением проблемы «искусственного интеллекта».

Впрочем, если нам и удастся сконструировать и построить роботов, которые будут казаться нам умными, весьма сомнительно, что их можно будет считать разумными в том смысле, в каком разумен человек. Во-первых, их «мозг» сделан из материалов, отличающихся от тех, из которых «построен» наш мозг. Во-вторых, их мозг будет состоять из различных компонентов, соединенных и систематизированных совсем не так, как у нас. К тому же почти наверняка робот станет подходить к проблеме, которую ему следует решить, совершенно иначе.

Разумность робота и человека могут настолько отличаться друг от друга, что на свет, вполне возможно, появится новая наука — «робопсихология». Вот тут-то и придет время Сьюзен Кэлвин. Именно она и ее коллеги смогут разобраться в проблемах, решить которые обычные психологи будут не в силах. Эта область знаний может оказаться самой важной во всей роботехнике, поскольку, если мы сумеем детально изучить два совершенно разных интеллекта, возможно, мы научимся понимать, что такое интеллект в гораздо более фундаментальном и широком смысле, чем это возможно сейчас. И что самое главное, мы сумеем лучше понять, что представляет собой интеллект человека, а это практически невозможно сделать, изучая только его.