Секториум (СИ)

— И ты, Антон. С вами будет разговор отдельный. Я же просил! Андрей, тебя тоже касается! Зачем вы тут столпились?

Сидячие места стали освобождаться, и, как только за ушедшими закрылась дверь, я оценила пророческий дар Марианны.

— Хочу всех поблагодарить за работу, — обратился шеф к сотрудникам, — и сообщить, что наша организация прекращает работу в том виде, в котором была до сих пор. Поэтому я прошу вас сдать наработанные материалы. Аппаратуру, у кого она на руках, прошу вернуть в лабораторию. Теперь, что касается гонораров…

— Шеф, — подал голос Миша, — а я бы прошвырнулся в космос. Последний разок…

Шеф обернулся и заметил наше предательское присутствие в углу дивана.

— В космос, значит? — уточнил он. — И тебе, Ирина, не терпится? Поработаете. А теперь оба марш отсюда!

Надо бы Мишин длинный язык завязать вместо галстука, да поздно. Мы оба оказались за дверью. Атмосфера наполнилась странным предчувствием. Еще не уволенные сотрудники столпились в вестибюле и наблюдали со стороны хаотичные перемещения уже уволенных. Явился Петр, но, едва переступив порог медицинской комнаты, был схвачен гуманоидами, и завлечен в лабораторию.

— На бабки разводят… — предположил Антон. — Они же сквозь карман видят бабки.

— Не… — возразил Миша, — лечат от импотенции. — Он хотел развить мысль, но вспомнил о присутствии Ксюши.

Алена вышла из лифта, кутаясь в шаль. Вид у нее был усталый и помятый.

— Что за митинг? — равнодушно спросила она.

Следом высунулся Володя со связкой досок для мелкого ремонта.

— Привидения в офисе, — процитировал Миша свою дочь.

Алена немедленно направилась в эпицентр событий.

— Елена Станиславовна не видела в офисе привидений, — прокомментировала Ксюша, а Андрей стал здороваться с Володей, словно не видел его сто лет.

— Как Вовка-маленький? — интересовался Андрей.

— А… — отмахивался Вовка-старший, — «неуд» по английскому языку. К тебе его, что ли, заслать на каникулы?

— Вот тебе раз! — удивился Андрей. — Он же говорит по-английски лучше меня! Почти без акцента.

— Пишет зато с акцентом, — сокрушался дед. — Видишь ли, грамматический диктант им дали. Подумать только, какие требования. Это ж разве педагоги? Это ж изверги. То ли дело были у нас педагоги!

Присутствующие закивали в знак согласия. Все портится: и климат, и вода, и нравы. Почему бы не испортиться педагогам? Почему для педагогов должно быть сделано исключение?

Володя оставил доски у лифта.

— Индер просил, — сказал он. — Я лучше зайду потом.

— Вовчик! — насели на него со всех сторон. — Да, брось! Сейчас все разойдутся, сядем по-человечески…

— Нет, мне за Вовкой надо. На бассейн его завозить.

— Вовка твой самостоятельный парень, — уговаривали его. — На метро доедет.

— Нет, — упирался дед. — Там такой район! Лучше я завезу.

— Родители-то есть у твоего Вовки? — спросила Алена, возвращаясь в фойе. Наш разговор возмутил ее больше, чем безобразие в холле.

— Не… — твердил свое Володя и пятился к лифту. — Какие родители? Ленька с Анькой на юга подались. Так он при нас с бабкой.

— Мы-то когда соберемся на юга? — Алена вынула из Мишиного кармана сигарету. — Что мы, хуже Вовкиных детей?

Пока мужчины соперничали за право дать ей прикурить, Володя удрал.

— Поехали на юга, — согласился Миша. — Где там Петька застрял?

— Имо с Джоном приехали, — объяснила Алена. — А шеф не в себе. Что вы опять натворили?

— Мы? — удивился Миша.

— За что он увольняет народ?

— За то, что в космос не хотят, — ответила я. — Расслабились.

В глубине коридора показались Имо и Джон со своими невероятными рюкзаками. Они медленно поволоклись вдоль холла, разглядывая малознакомых людей, но шеф жестом попросил их идти быстрее.

— Елена Станиславовна, — спросил Миша, — а ты не хочешь поработать в космосе?

— Сколько я пахала на эту контору… — заметила Алена, — больше, чем ты здесь бездельничал.

— А ты, Ксюха?

— А мне разрешат? — с робкой надеждой спросила Ксю.

Все засмеялись, а Миша обнял ее за плечи.

— Моя дочь! — с гордостью произнес он. — А ты, Имо… в космосе поработать… А впрочем, ступай, сынок. И ты, Джон, ступай! Отдохните, ребятки…

Под общий хохот вновь прибывших проводили до лифта. Булка перебралась ко мне на руки из-за пазухи Имо. Ребята удивились.

— Что происходит? — спросили они. — Что-то мы ничего не поняли.

Мы сами ничего не поняли, но продолжали хохотать. Мимо проносились уволенные внештатники. За ними гнался Гума с предложением сдать оборудование по-хорошему. В офисе от обилия телодвижений гулял сквозняк, а мы смеялись и смеялись, потому что не могли остановиться. Над каждой дурацкой репликой. Хоть и понимали, что не к добру. Так смеялись, что не заметили, как к нам вышел шеф.

— Что вам, собственно, непонятно? — спросил он и смех прекратился. — Они отработали по контракту и получили расчет. Что неясно? Что вы гогочете? — он оглядел наши красные рожи с недоумением. — Ну-ка… зайдите в холл.

Очередь дошла до нас. Сириус с Махмудом, которые не гоготали, тоже были приглашены. Вега пошел за ними сам.

— Намаз совершают, — предположил Миша.

— Я слышал, Адам вернулся? — спросил его Андрей.

— Вернулся да развернулся. Сказать, почему?

Все посмотрели на меня, но Алена не позволила Мише увлечься любимой темой.

— Мишкин! — строго сказала она. — Прекрати!

Как мне в последние годы не хватало Алены! Я мучилась с тех пор, как все ее свободное время стало принадлежать Гере. Я ревновала больше всех. Если бы Алена была мужчиной, я бы с колоссальным удовольствием вышла бы за нее замуж. Точнее, влилась бы в ряды претенденток на руку и сердце человека, за которым можно спрятаться как в сейф, со всеми болячками. Я бы вышла замуж за Алену, даже если бы она не была мужчиной, но присутствие Геры не давало повода для оптимизма.

— Так что вы хотите понять? — спросил шеф, возвращаясь в холл с Сириусом и Махмудом.

— Похоже, контора сворачивается? — предположил Антон.

— Сворачивается, — подтвердил Вега. — Притом в ближайшие дни. Лишние отводки лифта придется убрать. Остаются только для нужд Петра и самые необходимые. Ирина, выхода в Таганрог больше не будет, — сказал он, словно извиняясь.

— Хорошо, — согласилась я. — Переживем.

— И у тебя, Андрей, возможностей будет меньше. На всю Америку три порта: твой, Калифорнийский и… — шеф задумался, припоминая, где у него третья жизненно важная точка континента. — …Не надо вам знать, где еще.

Он вышел к себе в кабинет, а у Миши появилась версия:

— В логове колумбийского наркосиндиката, — сказал он, — чтобы Петьке было удобно отгружать героин в Европу. Да, Петь?

Петр важно взглянул на Мишу из темного угла, где он сидел в кресле под раскидистым фикусом.

— Может, тебе надоело получать зарплату? — спросил он.

— Аллах акбар, Миша! — приветствовал Махмуд «шурави», беглого из братской могилы, с которым сегодня еще не здоровался.

— Воистину, акбар, — ответил Миша.

Они успели обменяться рукопожатиями до того, как шеф опять вошел в холл.

— В Москве один лифт и всем хватает! — сказал он с укором. — В Минске один, в Питере совсем нет. Махмуд себе утроил по лифту в каждом квартале.

— Вах! — воскликнул Махмуд.

— Все!

— Хабиби, я работаю, хабиби! Как Махмуд будет в сто мест сразу? Вах!

— Аль-Каида вездесуща, — поддержал его Миша и стал напевать под нос: — не задушишь ее, не убьешь, не убьешь…

— Махмуд должен быть в одном месте, — постановил шеф. — Что ты себе позволяешь? С утра он торгуется на Каирском базаре, в обед шатается по Иерусалиму, а ужинает в Тегеране. Хватит!

— Вах, хабиби!

— Один человек — один лифт. Выбери сам, какой. Это касается каждого! Лишние порты должны быть свернуты в течение недели. Если у кого-то осталась аппаратура и вещи, заберите в ближайшие дни. Антон! В Екатеринбурге порт тоже закроется. Если хочешь повидать семью… Потом только на самолете.