Тигр. Тигр!

— Уладим, — сказала рыжеволосая секретарша. — Стрэпп может себе это позволить.

— Он может позволить себе одно убийство в месяц, — пробормотала великолепная декорация.

— Нет. — Фишер резко качнул головой. — Нельзя тянуть до бесконечности. Мы достигли критической точки.

— Но что с ним творится? — спросил один из плотных мужчин.

— Кто знает? — в отчаянии воскликнул Фишер. — У него крюгерофобия. Он встречает мужчину по фамилии Крюгер. Он кричит. Он ругается. Он убивает. И не спрашивайте почему. Что-то скрыто в его прошлом.

— Вы не пытались выведать у него причину?

— Невозможно. Это как приступ болезни. Он и не подозревает о случившемся.

— Сводите его к психоаналитику, — предложила декорация.

— Исключено.

— Почему?

— Вы новенький. Вы не понимаете.

— Объясните.

— Я приведу аналогию. Скажем, в XIX веке люди играли в карточные игры с 52 картами в колоде. Особых трудностей не возникало. Сегодня все неизмеримо сложнее. Мы играем колодой из 52 сотен карт. Вы поняли?

— Продолжайте.

— За 52 картами легко уследить. При таком количестве информации решения принимать можно. Но никто не в состоянии охватить 52 сотни карт — никто, кроме Стрэппа.

— У нас есть компьютеры.

— Они хороши, если иметь дело только с картами. Но когда надо принимать во внимание и 52 сотни игроков, их вкусы, привязанности и прочее — то, что Стрэпп называет нюансами, — любая машина бессильна. Стрэпп уникален.

— Почему?

— Это происходит у него подсознательно. Он не знает, как все получается. Возможно, процесс принятия решения как-то связан с ненормальностью, заставляющей убивать Крюгеров. Избавившись от одного, мы уничтожим другое. Рисковать нельзя.

— Мне кажется, ему нужен друг, — сказала брюнетка.

— Зачем?

— Мы сможем узнать, что его беспокоит, без помощи психоаналитика. Люди делятся со своими друзьями.

— Его друзья — мы.

— Нет, мы его партнеры.

— Он делился с вами?

— Нет.

— С вами? — выстрелил Фишер в рыжеволосую.

Та покачала головой.

— По-моему, он постоянно что-то ищет.

— Что?

— Женщину, мне кажется. Особенную женщину.

— Женщину по фамилии Крюгер?

— Не знаю.

— Черт побери, в этом нет никакого смысла! — Фишер на миг задумался. — Ладно. Мы наймем ему друга и сделаем график менее напряженным, чтобы у него освободилось время поговорить. Отныне мы урезаем программу до одного Решения в неделю.

— Господи! — выдохнула брюнетка. — Пять миллионов в гол!

— Это необходимо, — мрачно сказал Фишер. — Либо урезать сейчас, либо все потерять позже.

— А где взять друга? — спросила великолепная декорация.

— Я сказал — найдем. Самого лучшего. Свяжитесь с Землей. Попросите установить, где находится Фрэнк Альчесте, и срочно его вызовите.

— Фрэнки! — мечтательно воскликнула рыжеволосая.

— О-о! Фрэнки! — отозвалась брюнетка.

— Вы имеете в виду Несокрушимого Фрэнка Альчесте? Чемпиона в тяжелом весе? — изумленно спросил плотный мужчина. — Я видел его бой с Лонзо Джорданом. Это настоящий герой!

— Сейчас он актер, — сообщила декорация. — Я однажды с ним работал. Он поет, он танцует, он…

— Он неотразим, — перебил Фишер. — Мы его наймем. Подготовьте контракт. Он станет другом Стрэппа. Как только Стрэпп его встретит…

— Кого встретит? — Зевая и потягиваясь, на пороге своей спальни появился Стрэпп. Он всегда крепко спал после очередного приступа. — Кого это я встречу?

Он огляделся — худой, стройный, но, несомненно, одержимый.

— Человека по имени Фрэнк Альчесте, — сказал Фишер. — Он давно просит его представить.

— Фрэнк Альчесте?.. — пробормотал Стрэпп. — Никогда о таком не слышан.

Стрэпп мог принимать Решения; Альчесте умел сходиться с людьми. Это был сильный мужчина в расцвете лет, светловолосый, с веснушчатым лицом, глубоко посаженными серыми глазами, с высоким и мягким голосом. Он двигался с ленивой легкостью атлета, с почти женской грацией и очаровывай людей, не замечая и даже не желая этого. Он очаровал Стрэппа, но и Стрэпп очаровал его. Они стали друзьями.

— Нет, мы действительно друзья, — сказал Альчесте Фишеру, возвращая чек. — Денег у меня хватает, а Джонни я нужен. Забудьте, что когда-то наняли меня. Порвите контракт. Я сам постараюсь помочь Джонни.

Альчесте повернулся к выходу из роскошных апартаментов ригслианского отеля «Сплсндид» и прошел мимо большеглазых секретарш.

— Если бы я не был так занят, — пробормотал он, — с удовольствием поухаживал бы за вами.

— За мной, Фрэнки! — выпалила брюнетка.

Рыжеволосая едва не лишилась чувств.

Штат Стрэппа медленно курсировал из города в город и от планеты к планете, принимая одно Решение в неделю. Альчесте и Стрэпп наслаждались обществом друг друга, а великолепная декорация давала интервью и позировала фотографам. Случались перерывы, когда Фрэнку нужно было вернуться на Землю и сняться в фильме, но все остальное время они играли в гольф и теннис, ставили на лошадей и собак, ходили на приемы и кулачные бои. Посещали они и ночные увеселительные заведения, и однажды Альчесте сообщил поразительную новость.

— Не знаю уж, как вы следите за Джонни, — сказал он Фишеру, — но если вы думаете, что по ночам он спит, то сильно ошибаетесь.

— То есть? — поразился Фишер.

— Он разгуливает по городу.

— Откуда вы знаете?

— По его репутации, — печально произнес Альчесте. — Стрэпп известен повсюду, в каждом бистро от Денеба до Ориона. И с самой плохой стороны.

— Известен по имени?!

— По прозвищу. Его зовут Опустошитель.

— Опустошитель?!

— Угу. Он набрасывается на женщин, как лесной пожар. Вы не знали этого?

Фишер покачал головой.

— Видимо, расплачивается из собственного кармана, — проговорил Альчесте и удалился.

Что-то ненормальное, дикое было в том, как Стрэпп обращался с женщинами. Он входил с Альчесте в клуб, садился, пил. Затем вставал и холодно осматривал помещение, столик за столиком, женщину за женщиной. Иногда мужчины злились и лезли в драку. Стрэпп расправлялся с ними хладнокровно и жестоко, вызывая профессиональное восхищение Альчесте. Фрэнки никогда не дрался: ни один профессионал не тронет любителя. Он стремился сохранить мир, но если это не удавалось, следил, чтобы война не затягивалась.

Оглядев всех посетительниц, Стрэпп усаживался и спокойно ждал представления, расслабленный, смеющийся. С появлением на эстраде девушек им вновь овладевала темная сила, и он изучал шеренгу пристально и бесстрастно. Очень редко находилась девушка, привлекающая его внимание, всегда одного и того же типа: со смоляными волосами, черными глазами и чистой шелковистой кожей. Тогда начиналось безумие.

После представления Стрэпп отправлялся за сцену. Подкупом, уговорами, силой прокладывал путь в раздевалку, возникал перед ошеломленной девушкой, молча осматривал ее, потом просил что-нибудь сказать. Он прислушивался к звучанию голоса и вдруг тигром кидался на нее. Иногда следовали крики, иногда тихое сопротивление, иногда согласие. И ни разу Стрэпп не был удовлетворен. Он грубо отбрасывал девушку, платил, как джентльмен, и так следовал из бара в бар вплоть до утра.

Если внимание Стрэппа привлекала посетительница, он немедленно избавлялся от ее компании или, если это не удавалось, провожал домой и там начинал атаку. И опять бросал девушку, щедро расплачивался и устремлялся дальше, куда гнала его страсть.

— Послушайте, я был рядом, и меня это напугало, — признавался Альчесте Фишеру. — Никогда не видел такого торопливого мужчину… Да большинство женщин согласились бы, сбавь он чуть-чуть темп! Но он не может. Он одержим.

— Чем?

— Не знаю. Как будто время играет против него, и он старается успеть.

Когда Стрэпп и Альчесте сошлись ближе, Стрэпп позволил другу сопровождать себя в дневных похождениях, оказавшихся еще более неожиданными. В каждом городе Стрэпп посещал справочное бюро, подкупал клерка и вручал листок: