Журнал «Если», 1997 № 03

У Достоевского сами эпилептические припадки не носили характер определяющего главного симптома заболевания. На передний план выступали изменения психики, развившиеся, по свидетельствам современников, в раннем возрасте и ставшие потом постоянными, — крайний педантизм, безмерная мелочность, склонность к детализированию и бесконечным уточнениям, раздражительность, вспыльчивость, чрезмерная обидчивость, крайняя ипохондричность со склонностью к беспричинным страхам и долговременному злобно-тоскливому настроению.

Одновременно писатель демонстрировал громадный спектр колебания настроения и переживаний: от любви к ненависти, от горя к блаженству, от святости к греховности, от чрезмерной гордости к самоуничижению, от влюбленности к безразличию. Все это сочеталось с постоянной робостью и нерешительностью. По существу, болезнь формировала его мировоззрение, и яркая гамма описанной палитры психических переживаний и настроений во многом определила творчество и отразилась в характерах героев его произведений.

Выдающийся художник Винсент ван Гог также был нездоров. Его жизнь, которую с полным правом можно назвать трагической, нашла отражение в гениальном живописном и эпистолярном творчестве. Он действительно представлял собой «ослепительный облик феноменальной личности», его жизнь и творчество являются своеобразной моделью, отражающей взаимоотношения таланта и характера, гениальности и душевной патологии.

О ван Гоге написаны серьезные искусствоведческие работы, романы, пьесы, поставлены спектакли, сняты художественные и документальные фильмы. Более двухсот психиатрических исследований посвящены анализу психологии и болезни голландского живописца. Проявления его душевной болезни чрезвычайно разнообразны — меланхолия, сменяющаяся безмерной активностью и эйфорией, отрешение, уход в себя, буйство фантазии и веселья, замкнутость и болтливость, галлюцинации, попытки суицида и многие, многие другие симптомы, составляющие картину заболевания, хорошо известного психиатрам.

Как и у Достоевского, все эти состояния отразились в его полотнах, которые весьма «заразительны» и способны вызвать у зрителя самые сильные эмоции. Помните, замечательное стихотворение А. Кушнера?

При анализе взаимосвязи душевных расстройств и гениальности невольно напрашивается своеобразный парадокс — получается, что если ученые хотят смоделировать генетический потенциал гения, то они, по существу, могут направить свои усилия на моделирование психической болезни, а она, в свою очередь, через нарушение медиаторного обмена приведет к изменениям таких функций нейронов мозга, которые определят повышение литературных, музыкальных, художественных и иных способностей… И опять возникает конфликт между высокой целью и низменными средствами.

Да, возможности науки поистине безграничны, но стоит ли исчерпывать их до конца? Уже очень скоро молекулярная биология и генетика по своим методическим возможностям смогут клонировать необходимые гены, внедрять их в геном человека, удалять из него другие фрагменты ДНК и создавать человеческие особи с заранее заданными свойствами.

Человечество уже не раз расплачивалось за бесцеремонное вмешательство в «деятельность» природы. Стоит ли делать это еще раз, вторгаясь в святая святых — зарождение новой жизни?

Барри Лонгиер

ГРЯДУЩИЙ ЗАВЕТ

Докосмическая литература всех известных нам рас исходила из факта существования иных миров и была полна ожиданий, возлагавшихся на первые встречи с представителями иных рас. Совершенство индивидуума и общества, каковое всякий способен вообразить, но какового никто не в силах достичь, надлежало искать у других.

Потом встречи состоялись, и каждая раса нашла в другой не многим более, нежели искаженный образ самой себя. Ум и глупость, агрессивность и страдание, проницательность и слепая преданность — неизменные постулаты жизни и реальности — цинично приходили на смену надеждам, пока каждая раса боролась за свое торжество, создавая правила, придумывая тактические ходы, выстраивая общественные институты — и все ради того, чтобы не дать восторжествовать тем, кто воспринимался как угроза.

Сталкиваясь с превосходящими силами, отстававшие в технологическом и военном отношении расы создавали коалиции, многократно умножая свои силы. Внутри коалиций плелись интриги и заговоры. Снаружи воевали между собой и расширялись великие военные и экономические державы.

Коалиции быстро приняли форму теперешней системы федераций — Объединенных Секторов. В области Галактики, относящейся к Федерации Девятого Сектора, к ней не примкнули лишь считанные крупные державы. Среди них выделялись численностью населения, богатством и военной силой Соединенные Штаты Земли и Палата драков. Этим двум державам подчинялись три сотни миров.

В конце двадцать первого века ни драки, ни люди не отвлекались на абстрактные рассуждения о чужих цивилизациях. Они были заняты войной.

1

Джоанн Никол сидела в грязи посреди планеты Кетвишну и наблюдала сквозь дымку за отдаленной точкой, превращавшейся у нее на глазах в черную птицу — боевой летательный аппарат драков. Он медленно летел над голым пространством, держась совсем низко, прижимаясь к поверхности, как стервятник, выбирающий себе поживу среди бесчисленных трупов.