Чародей с гитарой. Том 2

— Э, брат, да разве я када-нибудь требовал, чтоб меня называли гением? Я тебе не какой-то там чертов колдун-чаропевец. Я, чувак, ежели и хотел кем заделаться, так это приличным карманником, который знает толк в своем ремесле и не вредит никому больше того, чем требует необходимость. — Мадж покачал удилищем; поплавок знай себе приплясывал. — Оно, конечно, я уж и забыл, када в последний раз занимался сомнительной деятельностью на избранном мною поприще. Я уже не такой шустрый, часто прокалываюсь — короче, овчинка выделки не стоит. Нет, кореш, спокойная семейная жизнь нынче вполне по мне.

— Ага, и меня она устраивает.

Снова улегшись и опустив голову на руки, Джон-Том глядел на воду.

— Не жизнь — малина.

В молчании прошло минут десять, затем он повернул голову и спросил:

— Надо ли понимать так, что тебе скучно, как и мне?

— Еще скучнее, кореш, бесконечно скучнее.

Быстро двигая бедрами, выдр сел прямо и посмотрел на своего друга в упор.

— Но из этого не вытекает, че я готов сорваться с места и помогать тебе в очередной пресловутой, безумной и опасной для жизни попытке спасти мир. Я выдр семейный и не собираюсь плевать на ответственность за родных и близких.

— Да я ничего такого и не предлагаю, — пробормотал Джон-Том. — Я просто заметил, что жить стало неинтересно, и ты с этим согласился.

Мадж расслабился, но сохранял осторожность.

— Эт правильно. Скучно. Но не до смерти.

Еще несколько минут прошли тем же путем, что и их предшественницы.

— Ты... хм, случаем, ниче не затеял, а?

— Конечно, нет.

— Верняк?

— Еще бы нет!

— Рад слышать.

Выдр опять принял сидячую позу.

— Знаешь, — подал голос Джон-Том немного времени спустя, — у тебя вокруг носа бело.

Выдр фыркнул, однако инстинктивно ощупал усатую морду.

— Бело, говоришь? Ну, зато не надо волноваться за остальную шерсть.

Джон-Том ощупал собственные залысины на лбу — они росли уже несколько лет, как наступающие ледники.

— Ты это к чему? Что, совсем худо дело?

— Не бери в голову, кореш. Ежели тебя так беспокоит уцелевшая шерсть, спой чаропесенку и восстанови любимую шевелюру.

Чаропевец помрачнел.

— Неужели ты думаешь, что я не пытался? На свете уйма песен о волосах, но и известные стихи, и мои собственные опусы оказались совершенно бесполезными. Похоже, лысение — из тех немногих явлений, которые волшебству нисколько не подвластны. Уверен, из этого можно извлечь урок, но прикончи меня, если я знаю, какой. Сам Клотагорб безуспешно пробовал кое-что сделать в этой области, да только он ни за что не признается. Не пристало магу такого калибра заниматься бытовой мелочевкой. Что поделаешь — наша вселенная жестока, а судьба коварна.

— Ну, это меня нискока не заботит, — заявил выдр. — Мне на такую фигню плевать с огромной высоты.

И подумал: «Белеет? Моя морда? Да этого просто не может быть!»

— Сейчас не то, что в былые славные дни. — Джон-Том тяжело вздохнул. — Ответственность, респектабельность...

— Чувак, ты б последил за своим языком.

— Резвость уже не та... правда, иной день или ночку я энергичен, как в молодости. Но это исключение, подтверждающее правило: в обмен на опыт приходится отдавать жизнь. — Он представил себе время как спираль из полупереливчатых рыбок [2]. — Вообще-то есть прелесть в спокойной, размеренной жизни. Никуда не надо мчаться сломя голову, разыскивая для Клотагорба помощников перед лицом великой беды или напасти...

— Эт точно, — согласился Мадж. — Житуха классная, как ни крути. Че до меня, так я вполне доволен. И правда, не стану гоняться за новыми неприятностями, даже ежели какая-нибудь подскочит и цапнет меня за задницу. Я уже прожил свои девять жизней, вот так.

— Девять жизней у кошки, а ты — выдр.

— Ты, шеф, не перебивай. Я че говорю-то? Че не собираюсь больше башкой рисковать. Особливо вытаскивать тебя из разных клепаных передряг, которые ты сам себе горазд создавать.

— Это ты меня вытаскивал? Нет, вы слышали?! Да я не возьмусь сосчитать, сколько раз спасал чью-то волосатую задницу от последствий скоропалительности, безрассудности и преступного безразличия к судьбе всех тех, кого угораздило оказаться в непосредственной близости от тебя. Не говоря уже о твоей закоренелой аморальности и отвратительных манерах.

— Крепко сказано, — буркнул выдр. — Значица, это надо так понимать: лучше завсегда полагаться на твое безотказное чаропение, да? Намекаешь, че оно нас никада не подводило?

— По большому счету — никогда.

— А вот тут скорее богов удачи надо благодарить, чем твое плюгавое мастерство. Надеюсь, у тебя хватит честности признать это.

— Ничего подобного я признавать не собираюсь. Пусть не всегда мое чаропение можно назвать безупречным...

— Ха!

— Но прогресс налицо. Если помнишь, я был вынужден учиться на марше. В походах, где не было опытных наставников, а уж домоседа Клотагорба и подавно.

— Можно подумать, тебе это впрок пошло и ты набрался ума-разума. — В голосе выдра появились язвительные визгливые нотки. — Остановить Броненосный народ, уничтожить злого волшебника, найти пертурбатор! Да ты с таким же успехом мог бы сходить в лавку за бушелем клепаных рыбьих крекеров!

— А вот тут ты хватил через край, — с достоинством возразил Джон-Том. — За всю жизнь я не съел ни одного рыбьего крекера.

— У людишек со вкусом просто беда, — проворчал Мадж. Совсем как с нюхом.

— А у выдр нет терпения и еще — широты ума. Одни основные инстинкты.

Мадж ухмыльнулся:

— Вынужден признать, чувак: ты меня раскусил.

На лицо чаропевца набежала тень. Любая длительная пикировка с выдром была обречена на переход в плоскость абсурда.

— Ты собираешься что-нибудь делать с этой несчастной рыбой, или она так и будет корчиться в муках?

— А че ты предлагаешь?

Потерявший терпение Джон-Том выдернул удилище из земли, но к этому времени крючок уже освободился.

— Ну что, видишь теперь? Выдры никогда не доводят до конца начатое дело. Твое счастье, что я всегда рядом, позабочусь в случае чего.

— Ага, а скольких шрамов и проплешин я б недосчитался, кабы ты поменьше обо мне заботился?

— Ты бы уже давно валял дурочку на том свете, — парировал Джон-Том, насаживая нового червяка. — Тебя бы приговорили к повешению или растерзал чей-нибудь взбешенный муж.

— Ну уж дудки! Пущай сначала поймает! — Выдр снова растянулся на теплой земле. И лишь после того, как Джон-Том воткнул удилище, небрежно заметил: — Даже ежели вдруг че-то интересное проклюнется и даже ежели мне хватит глупости заинтересоваться подробностями, я и подумать не осмелюсь, чтоб сделать хоть шажок.

— А почему? — спросил Джон-Том. — Чего ты боишься? Коварных чудотворцев, дегенеративных драконов или злобных демонов Нижних Миров?

— А ты будто не знаешь? — Выдр повернулся, посмотрел на друга. — Ты че, забыл, какой у Виджи нрав? Да стоит мне тока туманно намекнуть на возможную отлучку, она меня расчленит побыстрее, чем любой шестирукий демон.

Джон-Том с грустью покачал головой:

— Неужели передо мной тот самый Мадж, которого я знал все эти годы? Нет, старина Мадж был готов по первому моему зову идти в бой или на поиски приключений.

— Насчет подраться, можа, ты и прав, а че до всех этих поисков, к ним я никада готов не был. Просто ты меня хватал и тащил за собой, а я даже не успевал сообразить, че происходит.

Пропустив тираду мимо ушей, Джон-Том печально продолжал:

— У того Маджа был неисчерпаемый запас жизнелюбия, неутолимая любознательность и могучая тяга к славным подвигам. И что же с ним произошло?

— Кореш, погодь-ка, — усаживаясь, запротестовал выдр. — Да не так уж сильно я переменился. Я че сказать-то хочу? Житуха с супругой и парочкой сопляков, особливо ежели они выдры, кого угодно укатает. Да разве можно их с твоим Банканом сравнить? Попробовал бы провести месяцок-другой с Нииной и Сквиллом! — Он поглаживал пальцами удочку. — А впрочем, это неважно. Ты и сам говоришь, ниче такого эпохального щас не деется. Кругом тишь да гладь...