Экспедиция в Лес (СИ)

— Как лечить заболевших? — неожиданно спокойно спросила Татьяна Карповна. Профессионал он и есть профессионал: сначала — дело, эмоции — потом.

— Лечение не требуется. Самое лучшее, что можно сделать с пострадавшим — обеспечить ему прямой контакт с Лесом. Во всяком случае, как показывает наш опыт, излечение происходит легче и быстрее.

— Так это вы раскрыли окно в палату Грегсона?

— Ну, откровенно говоря, да, — парадируя мультячшного Карлсона, согласился Славик и тут же посерьёзнел. — Предлагаю всем желающим сдать анализ на вирус СС.

— Это господин Филиппенко вам предлагает, — подал голос до сих пор молчавший Вейшенг, — а руководство, в моём лице, настаивает. Мне бы хотелось знать, сколько из вас этих… мутантов.

— По нашим предварительным данным — около трети состава экспедиции, — огласила Елена результаты подсчёта открытых окон.

— И как же вами, такими, руководить!? — Это было сказано так тихо, что услышала только стоящая вплотную к нему Елена.

— Не беспокойтесь так. Я перекину вам результаты наших исследований. Там есть наши наблюдения над собой, касающиеся, в том числе и изменений в психике. Почитаете, выберете стратегию руководства, — так же тихо попыталась успокоить начальника Елена.

Он развернулся и молча, сокрушённо покачивая головой, вышел. Постепенно стали расходиться остальные. Убежал Славик делать свои анализы, вслед за ним ушла София. В числе последних вышли Елена с дожидавшимся её Никитой.

— Знаешь, я думала объяснение намного напряжённей пройдёт, — она взглянула на низко висящее солнышко.

— Вы правильно сделали, когда решили дождаться увеличения количества мутантов.

— Но мы же ничего не сделали. Не принимали решения раскрыть карты, ничего такого.

— Правильно, когда массовая доля мутантов превысила критическую отметку, процесс пошёл сам по себе в нужную нам сторону. Потому я и говорю — правильно сделали. Для доброй трети присутствующих всё это не было новостью. И я прямо таки кожей ощутил чьё-то облегчение, что он не один такой и что можно больше не скрываться.

— Ну да. А остальные типичные «сумасшедшие учёные» побежали разбираться в новых данных.

— А уж когда осознают, что и их это коснётся… будет тебе паника.

Так, перебрасываясь фразами, дошли до микробиологической лаборатории. Вот там царил форменный бедлам! В самой лаборатории и прилегающем коридоре толпились кучи народа, кто-то пробегал с деловым видом, кто-то активно жестикулировал обсуждая последние новости, кто-то мрачно курил в сторонке.

В лабораторном же помещении царила напряжённо-деловая атмосфера. София со Славиком засели за микроскопы. Татьяна Карповна организовывала процесс взятия проб на анализ. И по всюду, на всех поверхностях: полках, приборах, столах, стенах, а также на головах и плечах людей сидели так напугавшие всех рептилии. Способные мимикрировать, они были практически незаметны, только нет-нет да проявятся на фоне стены изящные изгибы хвоста или заглянут через руку задумавшегося исследователя маленькие чёрные глазки на тонких полупрозрачных стебельках.

— Нет, так просто невозможно работать! — воскликнул Славик, спихивая со стола крупную ящерицу и стряхивая с плеча ещё двух, помельче. — Лен, сделай что-нибудь! Узнай, что им от нас надо!?

На них удивлённо посмотрела София, и ничего не говоря, осторожно погладила одну из присоседившихся ящерок по спинке.

— Хорошо, попробую. Но, опять же, не раньше ночи.

— Простите, — со стула приподнялся Джарвисон Керж, прижимая вату к крошечной ранке на пальце, — но разве вы сами не можете… У вас ведь должны быть одинаковые способности?

— Способности одинаковые, — начал неторопливые и основательные объяснения Никита, выводи Джарвисона из лаборатории, чтобы не создавать там столпотворения. — Степень владения ими разная. Вот Лена у нас сновидица, Славику лучше всего удаётся определение направления, расстояния, веса и объёма, у Софии лучше всего получается с эмпатией.

— Но вы всё это тоже можете?

— Могу. Но хуже. Мой конёк — считывание информации о предметах и явлениях.

— Куда вы сейчас? — спросил кто-то. Создавалось впечатление, что уверенных в себе и осведомлённых людей не хотят выпускать из вида. У Елены даже создалось впечатление, что её схватят за рукав, как в своё время хватала маленькая племянница Маришка.

— Я хочу взглянуть, как там Грегсон. Догадался его кто-нибудь выпустить или он так и сидит в камере-одиночке.

— А если он до сих пор без сознания?

— Перенести его поближе к лесу.

Вместе с ними отправился Джарвисон и ещё пара мужчин. Вроде как для переноски пострадавшего, но кому они будут врать, когда в больнице имеются каталки, а каменистое плато достаточно ровное, чтобы докатить до края леса.

С Марком было плохо. Уже третьи сутки он не приходил в себя. Лежал горячий, потный, пульс то частил, то замедлялся почти до полной остановки.

— А капельница зачем? — тихонько спросил Никита у встретившего их в приёмной медбрата.

— Мы его на внутривенное питание перевели. Сейчас глюкозу капаем. Больше-то помочь нечем, — так же тихо ответил ему молодой мужчина, к форменной куртке которого была приколота табличка с именем «Ник Лацки». И с любопытством уставился на замершую над постелью приятеля Елену.

— Поступим как решили. Грузите его на каталку и к лесу.

— Я с ним. Останусь наблюдать за своим пациентом. И капельницу не снимать — он очень ослаб, — зачем нести пациента к лесу Ник, побывавший на сегодняшнем собрании, понимал.

— Не возражаю, — пожала плечами Елена.

— Одно плохо — со всеми этими перипетиями мы толком не поели, — сокрушённо вздохнул Никита, берясь за ручки каталки.

— В лесу можно чего-нибудь перехватить.

— А я так и не привык питаться подножным кормом.

— А я и на Земле, на природе какую-нибудь зелень в рот засовывала. Если уж ягод нет, то хотя бы щавеля или хоть кислицы листик.

— Правильно ли я вас понял, — влез в разговор дотошный Керж, — что эта ваша трансмутация не сильно влияет на психику.

— Не сильно, — согласилась Елена. — Расширяет возможности восприятия — это да. Основные черты личности остаются незатронутыми. Как была я полевым исследователем, так и сейчас большую часть времени провожу в лесу. А Никита как был начальником-теоретиком, так он и сейчас нашим подпольным исследованием руководит и организовывает.

За последнюю характеристику она удостоилась шутливого тычка в бок от Никиты и рассмеялась.

На окраине, под кронами ближайших деревьев они с максимальным удобством устроили Марка.

— Ты останешься с ним? — Никита подбородком указал на Грегсона.

— Ты же знаешь, у меня другие планы: продолжительная медитация и здоровый сон. Ты уж сам его покарауль, — с этими словами она скрылась в лесном сумраке.

Направляясь к своему любимому месту для ночёвок, медитаций и наблюдений, Елена вспоминала свои первые опыты общения с Форрестером, когда от обилия впечатлений пухла голова. Сейчас всё выглядело совсем не так. Сначала она предпринимала длительную медитацию, стараясь выкинуть все мысли из головы, а потом сосредоточиться на конкретной проблеме. Засыпала. И сны её, поначалу, были самыми обыкновенными, такими, какие бывают, когда мозг за ночь пытается рассортировать дневные впечатления. Лишь в самом конце приходил образ, догадка или озарение, которые и были ответом на мучивший её вопрос. В этот раз ей приснилось, как будто она солнышко, и в её свете греются так надоевшие всем за день ящерки, а когда действие во сне перенеслось на плато, на котором стоял их лагерь, из солнышка она превратилась в наркотик. Безусловно, этот поток сознания ещё не был решением проблемы, а только подсказкой. Но и это было уже немало. С этим можно было работать.

Утром в лагере Елену встретили нервные, раздражённые люди, провожавшие её жадными взглядами. Быстрым шагом она прошествовала к микробиологической лаборатории.

— Чего все такие злые? И так странно на меня смотрят?

— Злые — потому что не выспавшиеся, — поднял на неё покрасневшие, усталые глаза Славик. — Представляешь, эти твари повсюду! И наблюдают, наблюдают. Провожают взглядом каждый кусок, который ты себе за ужином в рот кладёшь. Заходишь в душ, намыливаешься, и тут замечаешь, что с распылителя за тобой внимательные глазки подсматривают. И ещё несколько пар на стенке торчит. А что ночью творилось! Только засыпать начнёшь, как обязательно по тебе какая-то тварь пробежит и хорошо если не одна. И это я инстинктивно чувствую, что они не покусают, не поцарапают, а другим намного хуже. Так что ты — последняя надежда человечества на Форрестере на нормальный сон.