Медуза: прыжок тигра

– Да нет, все в порядке. Ты прав – у меня высокий коэффициент интеллектуального развития, но от этого мне только хуже. Понимаешь, еще в младенчестве у меня что-то случилось с головой. Психиатры говорят, это как короткое замыкание, только неисправность такая крошечная, что ее невозможно найти. В принципе я совершенно нормальная, но не могу разобрать букв. – Чинг коротко кивнула в направлении компьютерного терминала. – Мне легко с ним работать при помощи звукопреобразователя, но стоит взглянуть на клавиатуру или на экран – все плывет перед глазами. – Она с несчастным видом покачала головой и еще раз вздохнула. – Так что перед тобой первый неуч Медузы, – невесело закончила она.

Я прекрасно понимал, какая это серьезная проблема. Быть неграмотным в технократическом обществе сродни приговору. Нужно читать справочники, следить за текущей информацией, представленной в цифровой и буквенной форме, – иначе абсолютно выпадаешь из общественной жизни и становишься ходячим овощем. На любой цивилизованной планете ее вылечили бы в два счета, хотя окончательно избавиться от этого недуга – он называется дислексия – невозможно. Но что никак не укладывалось у меня в голове, так это бездействие микроорганизмов Вардена, способных творить чудеса. Об этом я поинтересовался у Чинг. – Специалисты считают, – ответила она, – что это врожденное, и, даже если удастся найти и восстановить поврежденное место, микроорганизмы все равно вернут то состояние, которое считают нормальным. Я научилась скрывать свой недуг, но прихожу в бешенство, когда думаю о том, что я гораздо умнее всех тех напыщенных дураков, которые тестировали меня, а потом беспомощно разводили руками. Мои ровесники, глупее меня во сто крат, продолжают учиться и найдут себе хорошую работу. А мне, видно, до скончания века придется мыть вагоны.

Я искренне сочувствовал ей – да и как не посочувствовать человеку, который на заре жизни лишился всяких перспектив; но я понимал, что злая шутка, которую сыграли с ней микроорганизмы Вардена, – чистая случайность, наверняка связанная с родовой травмой, и лишний раз убедился, что только прошедший генетическую коррекцию человек может быть действительно нравственным и практичным. Например, я. Таким был и Тарин Бул.

– Значит, ты обречена на неквалифицированную работу? – спросил я. – И только потому, что на любой другой необходимо уметь читать?

– Нет, я могла бы устроиться немного получше, если докажу свои способности, – доверительно сообщила она. – Например, я отлично справляюсь с компьютером. Но ты прав. Более или менее пристойная работа требует элементарной грамотности: я могу освоить множество профессий, но любой грамотей сделает это несравненно быстрее и эффективнее. Впрочем, задерживаться здесь я не собираюсь. Как ты думаешь, почему они направили тебя именно ко мне?

– Потому что мы оба слегка того? – не подумав, ляпнул я.

Она весело засмеялась:

– Нет, хотя как знать. Просто со временем мы должны основать семейную группу. Тогда я стану Главной Матерью, буду вести домашнее хозяйство и воспитывать детей. А когда они подрастут, и я смогу учить их, никого не будет волновать, что для подведения домашнего бюджета я использую звукопреобразователь, а не дисплей. Такая перспектива гораздо лучше, чем всю жизнь натирать полы в вагонах или стать Девушкой Радости на каком-нибудь спутнике Момрата.

Бац! Еще одна крупинка полезной информации.

– Значит, нам придется пожениться, – вслух сказал я. – Но ведь мы еще так молоды! Чинг широко улыбнулась:

– Так и знала, что ты об этом спросишь. Но почему молоды? Когда женятся люди Извне?

– Они вообще не женятся, – гордо ответил я. – Большинство людей создаются методами генной инженерии. Они предназначены для определенной деятельности и справляются с ней лучше, чем любой другой.

Тебя выращивают, обучают элементарным навыкам, а затем ты трудишься. Впрочем, иногда и там бывают свадьбы. – Я чуть было не сказал, что, как правило, сочетаются не мужчина с женщиной, но вовремя прикусил язык. Это для нее слишком сложно. – Но многие прекрасно обходятся и так. Она кивнула:

– В школе нам кое-что говорили о жизни Извне, но представить такое нелегко. Двое моих знакомых побывали на Цербере и рассказывают удивительные вещи. Люди постоянно обмениваются телами и живут на деревьях, стоящих в воде. Чушь какая-то.

"Если это правда, – подумалось мне, – то моему двойнику там есть где развернуться".

– В голове не укладывается, – вслух согласился я. – Но кто знает, может быть, когда-нибудь я побываю и там. Мне обещали, что когда я немного подрасту, то стану пилотом.

– Пилот. – В ее голосе послышались нотки скрытой зависти. – Здорово. А тебе когда-нибудь доводилось летать на космических кораблях?

Я отрицательно покачал головой.

– Ни разу, – соврал я. – Но мой отец много рассказывал мне об этом. Не забывай, мне было всего двенадцать, когда меня арестовали.

Речь вновь зашла о моем прошлом, но, как я и предполагал, ей не хотелось развивать эту тему.

– Если ты родился в лаборатории, а рос и воспитывался со своими сверстниками, как ты можешь кого-то называть отцом?

Классный вопрос. Она все больше и больше нравилась мне.

– Высокопоставленные люди в нашем государстве, – пояснил я, – вроде политиков и крупных чиновников, как правило, имеют семьи, чтобы дети могли сызмальства постичь все тонкости и завести полезные связи, которые могут пригодиться в будущем. В пятилетнем возрасте нас вводят в то общество, в котором нам предстоит вращаться в дальнейшем. Это обычная практика, но иногда завязываются весьма тесные отношения. Так случилось и у нас с отцом, – грустно закончил я.

– Прости, – сказала Чинг, – я не хотела причинить тебе боль; если тебе неприятно, я больше не буду затрагивать эту тему.

Я решительно освободился от мрачного настроения. По крайней мере ей этот спектакль пойдет на пользу.

– Нет-нет, все нормально. Мой отец был выдающимся человеком; я его никогда не забуду. Но теперь все в прошлом. Сейчас для меня важно то, что происходит здесь. – Для большей драматичности я выдержал длинную пузу, откашлялся и резко перевел разговор. – А что значит Девушка Радости?

Казалось, она была благодарна мне за то, что гнетущая атмосфера в комнате неожиданно разрядилась. Я тоже был не прочь поболтать о другом – следившие за мной сотрудники СНМ могут поймать меня на какой-нибудь несообразности – и тогда провал неизбежен.

– Девушками Радости, – менторским тоном поведала Чинг, – называются представительницы развлекающего класса. Это поистине ужасная судьба, но психиатры блокируют им чувство собственного достоинства, и они воспринимают все как должное. – Ее передернуло. – Даже говорить об этом не хочу. Конечно, они тоже нужны и по-своему служат процветанию Государства, но я мечтаю о другом. – Чинг внезапно зевнула, попыталась изобразить заинтересованность, но не смогла. – Извини, – честно призналась она, – наверное, мне пора на боковую. Обычно я сплю в отведенном для личных дел промежутке, чтобы успеть сделать еще что-то утром, перед сменой. Но если у тебя другое мнение на этот счет, мы как-нибудь договоримся.

– Да нет, все в порядке, – заверил я. – Я привыкну к твоему распорядку. Сначала попробую поработать, а если и потом не засну, то поброжу по общежитию – надо же разобраться, где что находится. Через пару дней я подстроюсь под твой режим.

Она сонно кивнула и, не удержавшись, снова зевнула:

– Если пойдешь гулять, то не выходи на улицу. По правилам, пары в свободное время должны выходить из дома только вместе. – За предупреждением опять последовал зевок.

– Постараюсь не забыть, – пообещал я. – Мне попался хороший учитель.

Чинг залезла в постель и мгновенно уснула. Я решил пока не выходить из комнаты, а прилег на кровать и, уставившись в потолок, стал размышлять об услышанном. Нужно найти лазейки, которые позволили бы мне заняться своим прямым делом.

Первое время помощь Чинг будет, без сомнения, бесценной. Она девушка симпатичная, романтичная и на лету схватывает новое. Но в дальнейшем может доставить мне массу проблем. Довольно сложно бороться с режимом и спланировать убийство властителя, когда по пятам за тобой ходит партнер, свято верящий в систему. В случае чего она не колеблясь сдаст меня СНМ – ради моего же блага.