Миры Роберта Шекли. Книга 3

– Я расскажу ему, – пообещал Кармоди. – Но, откровенно говоря, сомневаюсь, что он примет ваше предложение.

– И я сомневаюсь, – мрачно сказал Модсли. – Он упрямый старик и не желает никаких одолжений. Но я хочу предложить ему еще кое-что, причем совершенно искренне. – Модсли запнулся, но затем продолжил: – Спросите его заодно, не согласится ли он встретиться со мной как-нибудь, поболтать...

– Почему бы вам не сходить к нему самому?

– Я пробовал раза два, но встреча не состоялась. У этого вашего старика мстительный характер. Но, может, он смягчится?

– Может быть, – сказал Кармоди с сомнением. – Так или иначе, я все передам. Но если вам хочется поговорить с Богом, мистер Модсли, почему бы вам не поговорить с Мелихроном?

Модсли откинул голову и захохотал.

– С Мелихроном? С этим дебилом? Да у этого помпезного, самовлюбленного осла и мыслишки стоящей не найдется! Собака и та больше смыслит в метафизике! Ведь божественность, говоря профессионально, это что? Это просто сила и власть, и ничего магического в ней нет. Это вам не панацея от всех болезней. И вообще, среди богов нет двух похожих. Вы об этом знали?

– Нет, не знал.

– Ну так знайте. Это может вам когда-нибудь пригодиться.

– Спасибо, – сказал Кармоди. – Но, знаете ли, до сих пор я вообще не верил в Бога.

Модсли задумался на минуту, потом сказал:

– С моей точки зрения, существование Бога или богов очевидно и неизбежно. Верить в Бога столь же легко и естественно, сколь верить в яблоко, не более и не менее. Только одна вещь стоит на пути к этой вере.

– Какая же?

– Принцип Бизнеса, который более фундаментален, чем закон всемирного тяготения. Где бы вы ни оказались в Галактике, повсюду вы найдете бизнес: пищевой и строительный, военный и мирный, правительственный и, конечно, Божественный, который называется религией. И это самая предосудительная линия поведения. Я могу целый год рассказывать вам о порочных и грязных идеях, которыми торгует религия, но вы наверняка слышали о них и раньше. Но я сейчас имею в виду одну черту, которая лежит в основе всех молитв и которая кажется мне особенно противной.

– Какую же?

– Глубочайшее, фундаментальное лицемерие, которое лежит в основе религии. Судите сами: ни одно существо не может молиться, если оно не обладает свободой воли. Однако свободная воля свободна. И, будучи свободной, она неуправляема и непредсказуема. Поистине Божественный дар. Необязательность делает возможным состояние свободы. Существование в состоянии свободы – увлекательная штука, причем таким оно и задумывалось. А что предлагают религии? Они говорят: «Превосходно, вы обладаете свободой воли, чтобы стать рабами Бога и нашими». Какое бесстыдство! Бог, который и муху не обидит, изображается этаким верховным рабовладельцем! Да услышав это, каждое существо с душой должно взбунтоваться. Богу надо служить по своей воле или не служить ему вообще. Только таким путем ты сохраняешь верность себе и дару свободы воли, Богом данному.

– Кажется, я вас понимаю, – сказал Кармоди.

– Возможно, я изложил это слишком сложно, – продолжал Модсли. – Но есть и более простая причина, чтобы избегать религии.

– Какая же?

– Стиль. Напыщенный, увещевающий, болезненно-слащавый, покровительственный, искусственный, скучный, насыщенный смутными образами или громкими лозунгами, пригодный только для чувствительных старых дам или малокровных детишек. Нет, в церкви я Бога не найду, даже если и пойду туда. У этого старого джентльмена слишком много вкуса и твердости, слишком много гордости и гнева. Не могу поверить, что он в церкви, и точка. А зачем я пойду туда, где Бога нет?

Глава 14

Пока Модсли конструировал машину для возвращения на Землю, Кармоди был предоставлен самому себе. Модсли мог работать только в полном одиночестве, Приз, по-видимому, снова погрузился в спячку, а младшие инженеры Орин и Бруксайд были туповаты и не интересовались ничем, кроме своей работы. Так что Кармоди не с кем было даже поговорить. Он очень скучал и, чтобы убить время, отправился на атомостроительную фабрику.

– Раньше все это делали вручную, – объяснял ему краснолицый мастер. – Теперь машинами, но схема та же. Сначала мы берем протон, присоединяем к нему нейтрон с помощью патентованной энергосвязи мистера Модсли. Затем при помощи стандартной микрокосмической центрифуги запускаем на заданные орбиты электроны. После этого вставляем все прочее: мю-мезоны, позитроны – такого сорта пряники. И все дела.

– А на атомы золота или урана у вас много заказов?

– Не слишком. Чересчур дорого. Главным образом мы штампуем водород.

– Антиматерию тоже?

– Лично я никогда не видел в ней особого смысла, – сказал мастер. – Она ведь взрывается, когда вступает в контакт с нормальной материей. Но мистер Модсли все-таки торгует ею. Делают антиматерию, конечно, на отдельной фабрике.

– Понятно. Должно быть, у вас много проблем с упаковкой.

– Нет, не очень, – заверил его мастер. – Мы используем для этой цели нейтральный картон.

Они двинулись дальше мимо гигантских машин. Кармоди ломал голову, пытаясь придумать какой-нибудь вопрос. Наконец он спросил:

– А протоны и электроны вы тоже делаете сами?

– Ни-ни! Мистер Модсли не захотел возиться с этой мелочевкой. Субатомные частицы мы получаем от субподрядчиков.

Кармоди хмыкнул, и мастер взглянул на него с подозрением. Они продолжали бродить по фабрике, пока у Кармоди не заболели ноги. Он устал и отупел, и это его раздражало. Он твердил себе, что должен быть доволен. Вот оно, место, где изготовляются атомы, где сепарируется антиматерия! Вот перед ним гигантская машина, которая экстрагирует космические лучи из сырого пространства, очищает их и закупоривает в громадные зеленые контейнеры. Позади термальный зонд для исследования старых звезд. А слева...

Бесполезно. Прогулка по фабрике Модсли вызывала у Кармоди такую же скуку, как давняя экскурсия на сталелитейный завод в Индиане. И ту же волну угрюмого раздражения и тупого бунта ощущал он в коридорах Лувра, Прадо и Британского музея. И он подумал, что чудеса хороши только в малых дозах. Себя не обманешь и не переупрямишь.

Человек везде остается самим собой, даже если его перенесли внезапно в Тимбукту или на Альфу Центавра. И, будучи честен сам с собой, Кармоди откровенно признал, что вместо созерцания чудес Вселенной он с гораздо большим удовольствием катался бы на лыжах по снежным склонам Стоу или скользил бы на яхте под Адским мостом возле Таити. Ему было стыдно, но он ничего не мог с собой поделать.

«Видно, я не из породы Фаустов, – сказал он себе. – Все секреты Вселенной разложены передо мной, как старые газеты, а я мечтаю о раннем февральском утре в Вермонте и о свежем пушистом снеге».

Какое-то время Кармоди изводил себя подобными мыслями, а потом махнул на все рукой. В конце концов, еще не известно, как повел бы себя Фауст на этой Выставке Старых Мастеров. Ведь он привык все делать сам. Если бы дьявол поднес ему эти занятия на блюдечке, Фауст наверняка бросил бы науку и занялся альпинизмом или чем-нибудь еще в том же духе.

Кармоди задумался, а потом произнес вслух:

– Ну и что? Что за шумиха вокруг этих вселенских секретов? Их слишком переоценивают – как и все остальное. А когда подойдешь поближе, то оказывается, что ничего там особенного.

Даже если это рассуждение и было неверным, по крайней мере, оно утешало Кармоди. Но все равно он скучал. А Модсли все не находил решения.

Время тянулось очень медленно. Было трудно судить о его истинной скорости, но у Кармоди создалось впечатление, что оно еле-еле ползет – дни складывались в недели, недели в месяцы. Еще у него было чувство (а может, предчувствие), что Модсли не так просто выполнить так легко сорвавшееся с его губ обещание. Возможно, ему проще построить новую планету, чем найти старую. И, осознав всю сложность задачи, Кармоди пал духом.

В один прекрасный (условно говоря) день Кармоди осматривал лес, сделанный Орином и Бруксайдом по заказу приматов планеты Кэтс-2 взамен старого, разрушенного метеоритом. Деньги на новый лес собирали школьники, причем сумма оказалась вполне достаточной для оплаты первоклассной работы.