Экспедиция инженера Ларина

— Дружбу предлагают некрасивым девушкам.

— Прекрати ты, пожалуйста, эти глупости. Я ведь могу и рассердиться.

— Что тогда?

— Какой ты несносный! С тобой просто невозможно разговаривать! Ну что ты привязался? Прошу тебя, уходи.

— Не уйду. Встречи с тобой обостряют мои чувства. Я люблю тебя.

Саша круто повернулась и ушла. Настроение было испорчено. В лаборатории она уселась на своё место, откинулась на спинку стула. Нужно было закончить химический анализ воды, взятой вчера вечером. Ларин эту работу целиком возложил на неё. В первые дни он проверял каждую запись и подробно вникал в методику анализа, а в последнее время интересуется только результатами. Но вот вчера…

Напевая песенку, Саша стала готовить реактивы. Анализы были несложные, но, чтобы провести их, нужно сосредоточиться, отогнать посторонние мысли… Саша взяла первую бутыль с пробой. Пусто. Не было воды и в остальных четырёх бутылках. Саша открыла лабораторный журнал и увидела записи, сделанные рукой Ларина. Отодвинув реактивы, она встала, прошлась несколько раз и остановилась возле письменного стола Ларина.

С первой же встречи в Петропавловске Саша не переставала думать об этом человеке. Она запомнила взгляд его выразительных голубых глаз, в глубине которых затаилась печаль. Почему печаль — Саша не знала, и сердце её каждый раз замирало, когда она смотрела в эти глаза. Они могли вспыхнуть огнём, смеяться, но в них всё равно жила грусть. Какая-то покоряющая сила была в его взгляде, во всём, что он делал, что говорил. В её душе росло незнакомое чувство — тревожное, будоражащее. Вначале она боролась, но ничего с собой не могла поделать и положилась на время: оно всё прояснит, всё покажет.

Саша вернулась на своё место. Больше часа она просидела за столом, и мысли её всё чаще возвращались к Ларину. Почему он упорно не хочет, чтобы она ныряла? «А я возьму и нырну», — она решительно поднялась и направилась к шкафу, где хранились гидрокостюмы. Вот ящик с белым костюмом. Размер как раз её. Она не раз надевала этот костюм и тайком спускалась в испытательную башню. Но одно дело — башня, а вот в океан уйти… Страшно! Тут же она живо представила себе Ларина. Глаза строгие, резко очерченные красивые губы сжаты… Она закрыла ящик и поставила его обратно в шкаф.

— Лаборатория? — вдруг раздалось в репродукторе.

— Лаборатория слушает.

— Вынесите на бак три запасных баллона с воздухом.

В лабораторию в сопровождении Марса вошёл Володя Данилов.

— Дай-ка я помогу, — сказал он.

— Я не знала, что ты такой внимательный.

Данилов смутился было, но вдруг лукаво усмехнулся:

— Я ведь матрос первого класса, Саша. Учти — первого! Хорошо звучит? — И он, фальшивя, запел: — «Ты, моряк, красив сам собою, тебе от роду двадцать лет…»

— Ничего не скажешь, голосок ангельский! Чего это ты сегодня такой весёлый? — вытирая баллоны, спросила Саша.

— Пертурбация, товарищ лаборант. Выражаясь морским языком, я отчаливаю от Юры Новикова.

— И куда же?

— К боцману. Твой Юра мне все кишки вымотал. И что ты в нём нашла? Пижон — и только.

— Постой, постой, — Саша схватила Данилова за рукав куртки. — Почему «мой»?

— Как — почему? Чего же он тогда вертится вокруг тебя, как муха вокруг блюдца с вареньем?

— А что я могу поделать? Мне уже и самой невмоготу. Хоть бы ты помог мне от него отделаться, что ли!

— Правда? Это ты в самом деле? — Данилов не верил ей.

Саша кивнула головой: «Честное слово!». С первых дней появления на «Урагане» она просто и непринуждённо чувствовала себя с Володей. Всем он казался стеснительным и робким парнем, но Саша давно заметила, что Данилов имеет твёрдые убеждения, никогда не хвастается, обладает чувством юмора.

— Ладно, подумаю.

— Думай, Володя, думай. Век буду благодарить. А вернёмся в порт, познакомлю тебя с хорошей девушкой.

— Матросы первого класса не нуждаются в посредниках.

Оба весело рассмеялись.

— Ну, пошли, матрос первого класса!

Они вышли из лаборатории и направились на бак: впереди Марс, за ним Данилов, позади Саша.

Завидев девушку, Новиков пошёл ей навстречу. Но Марс так зарычал на него, что он, как ошпаренный, отскочил в сторону.

Раздался дружный смех матросов.

Марс попал на «Ураган» два года назад маленьким щенком. Это было на западном побережье Камчатки. Жалкий и грязный, он жалобно скулил у сходней. Один из матросов пожалел его, притащил на судно и накормил. Матрос, приютивший щенка, списался на берег, а Марс вскоре вымахал ростом с доброго телёнка и сделался общим любимцем. Воспитывал его боцман, и Марс признал его единственным своим хозяином. Пёс не отходил от Веригина и, когда тот мастерил что-нибудь на палубе, таскал ему из мастерской инструменты. Он умел выполнять и некоторые палубные работы, например, разматывать шланг насоса.

На стоянках Марс ложился у сходней и никого из посторонних не пропускал на судно. Качку он переносил легко. После закрытия навигации Марс поступал в распоряжение жены боцмана Анфисы Петровны и носил за ней по базару сумку с продуктами.

Из новичков Марс признал Володю Данилова, других будто не замечал, а Новикова невзлюбил в последнее время и, завидев, угрожающе скалил свои могучие клыки. А невзлюбил вот почему.

Как-то, зазвав собаку в каюту, Новиков привязал к её хвосту коробок спичек и зажёг его. Марс сбил обидчика, выскочил, как бешеный, из каюты и, прибежав на корму, стал кружиться, стараясь поймать хвост. Выручил его Данилов, вылив на тлеющую шерсть ведро воды. Молодой матрос был до глубины души возмущён варварским поступком неизвестного шутника. А Новиков нажил себе непримиримого врага и, если бы знал, к каким последствиям это приведёт, никогда бы не решился на такую злую шутку.

…Ныряльщиков подняли на палубу. Капитан Усков расцеловал их под восторженные крики команды, а через час издал приказ, в котором благодарил участников спасательной группы за проявленное мужество и героизм. Вершинина и Соболева он наградил денежными премиями.

Освобождённый «Ураган» весело бежал на юго-запад, а к вечеру круто изменил курс на восток. Неотложной помощи ждали от траулера в сто сорок третьем квадрате моряки с «Ястреба».

По-прежнему стояла чудесная погода. Рядами перекатывались ровные волны. На западе догорал багряный закат. В туманной дали, у самого горизонта, маячили не то горы, не то облака. С востока стремительно надвигалась ночь, и скоро всё небо затянуло тёмным покрывалом, заткало блестящими звёздами.

Матросы свой вечерний отдых проводили на палубе. Каждый коротал время, как ему нравилось. Кто-то вполголоса напевал песенку, другие играли в домино, шашки. Группка матросов окружила боцмана и слушала его очередной рассказ.

— …У команды стали исчезать трубки, — донеслось до Саши, и, заинтересованная, она подошла поближе. — Сегодня у одного, завтра у другого. Через неделю не осталось на корабле ни одной трубки. Начались ссоры, взаимные подозрения. Обыскали все кубрики. Безрезультатно. Скоро исчез великолепный набор трубок у капитана. Сделали повальный обыск по всем каютам и кубрикам… Трубки не нашлись. А матросу без курева — жизнь не жизнь. Газет мы тогда не читали, книг — тоже. Было у нас евангелие… Читать его, правда, никто не читал, но на корабле полагалось его иметь. Однажды открываю я эту божественную книгу и вижу — в конце вырвана одна страница. Оглянулся я, не подсматривает лл кто, и тоже вырвал страничку, — боцман хитро подмигнул. — Через неделю от евангелия одни корочки остались. И корки бы разодрали, да от них что толку… Не дошло до этого… А тут вскоре и трубки нашлись.

— Кто же их таскал? — нетерпеливо спросил кто-то.

— А кто сегодня ваши спички за борт побросал? — вопросом на вопрос ответил боцман.

Дело в том, что, когда команда собралась на баке, вслед за боцманом и Даниловым притащился сюда и Марс. Матросы чиркали спичками, закуривали. Одни прятали спички и папиросы в карманы, другие, ничего не подозревая, клали их рядом с собой. Марс, вначале бесстрастно наблюдавший эту картину, вдруг стал обходить матросов и собирать спичечные коробки. Набрав полный рот коробков, он подошёл к борту и выбросил их в океан. Сделав это чрезвычайно полезное, по его собачьему мнению, дело, пёс неторопливо вернулся назад и улёгся у ног Данилова. Никто не ожидал от Марса такого странного поступка. Раньше он не выкидывал подобных трюков. Матросы обратились за объяснением к боцману, и Кузьма Степанович рассказал историю с трубками, свидетелем которой он был в молодости.