Браконьеры (СИ)

- Знаешь, Игорь, сразу, может и поехал бы... Москва, кремль, университет имени Ломоносова... интересно, должно быть. Только не та мне бумажка на пробы ваши попалась. Как раз про мою мечту. Вот отслужу армию и махну на Север, промысловиком. Буду работать профессиональным охотником. Ну, его, ваше телевидение.

Ворон кивнул присутствующим и вышел. В раскрытое окно было видно, как он забрал с лавочки оставленный мешок с бреднем, и пошел в сторону склада.

- Дурак... - сказал самый пожилой в группе телевизионщик. Подумав, добавил:

- Но счастливый, у меня такой сильной мечты нет'.

- Да что ты будешь делать!? - уже немного в смятении подумал Викторыч, он же известный многим, профессиональный охотник Ворон. - Это что за утро нереальных воспоминаний?

Он уж сто лет, казалось, забыл про те давние 'телевизионные пробы'. Чуть смущенно оглянувшись по сторонам, осенил себя крестным знамением. Сразу же в голову полезли очередные, прошедшие события, на этот раз уже не такие давние.

'Было это где-то в конце восьмидесятых, как раз вовсю бурлила, захлёбываясь от собственной дурости, перестройка. Страна, избавившись от всех, каких только можно оков, свободу уже получила, но обнищать, ещё не успела. Катилась пока по инерции, на запасах Советского союза. Прибыл в Бухту кораблик с попами. Судя по всему, арендованный, хотя Бог их, служителей культа, знает. У них на поверку чего только не найдется. Может пароходик и епархии принадлежал. В общем, ехали они на самом деле не сюда, а вниз куда-то, вроде сильно далеко. Толи храм, какой новый освещать, толи отжимать, что церкви раньше принадлежало... неизвестно. Только контингент у них солидный подобрался. Целых два иерарха и куча обслуги. В смысле, священников рангом помельче. Один аж с Москвы, митрополит, владыка Мокий. Второй наш, тоже его высокопреосвященство, архиепископ Красноярский, Ачинский и Енисейский, владыка Диодор. Причалили, вышли со свитой, подымили, берег побрызгали. Сельский глава с кучей баб и хлебом, давай что-то там выкомаривать, мужики в стороне тоже шапки поснимали. Отвели попы службу, прямо здесь, под открытым небом, собрались на корабль возвращаться. Вдруг мужичек невидный, в годах уже, цепь с крестом, весь в черном, говорит негромко:

- Благостное место, чистое. Надо бы задержаться, в реку съездить.

Московский владыка, это который щекастенький, под руки его ещё всё поддерживали, наклоняется к черному и серьезно так переспрашивает:

- Думаешь стоит, отец Себастьян? Время считанное, только-только поспеваем...

- Надо, надо. Хорошее место, душой отмякнете, не в скит, так хоть чуток уединиться.

Двое попов, помоложе, сразу к главе, живой ногой. Решай, дескать, вопрос, нужно владык в Бухту, на прогулку отправить. Срочно! Изъявили желание.

Посовещавшись, мужики решили доверить свозить гостей Федору. Во-первых, меньше других охотников матерится, во-вторых по мелким речкам лучше всех ездить может. Внимательный, камень, топляк не пропустит. Да и опыта побольше, чем у многих. Когда-то ещё на Дубчасе, на шестах начинал. Ну, и лодка у него, деревяшка, большая, новая. Недавно совсем от староверов пригнал. Будет им ковчег Ноев.

Короче, порешали...

Для начала, Викторыч был приятно удивлен, как у церковников поставлено дело. Только он собрался забрать в сельсовете специально выделенный для поездки коммунальный бензин, как подскочили двое дюжих братьев, сграбастали каждый по две канистры, и лошадиным скоком, чуть ли, не прихватив под мышку самого Федора, унеслись на берег к лодке. Придя на место обнаружил, что его новую 'староверку' споро взяла в работу ещё парочка священников. Окуривали кадилом, что-то читали, брызгали святой водой, клеили бумажные крестики. В общем, освящали. Заодно Федор отметил, что его и без того всегда чистая лодка, сегодня блестит, как у кота причиндалы. Уважительно покивав головой, бросил в корму рюкзак со своими вещами, и махнул отцам рукой, отталкивать. Подъехав к кораблю, причалил чуть ниже по течению, ждать пассажиров.

Первым вышел тот самый старец в черном. Остановился, погладил рукой смолёный бок лодки.

- Святоши... Всё бы языком лязгать! Сделали хорошо, вопросов нет, а вот курить после бражки, когда обещанное продали, не следовало!

Викторыча шарахнуло давно забытое чувство удивления. Мишка Москвичев, сделавший под заказ и продавший ему деревяшку, приняв два стакана ихней браги-изюмовки, действительно, бравируя, пару раз затянулся папиросой. Доказывая некурящему Федору, что ничто человеческое им, староверам, не чуждо.

Старик, между тем, пристально посмотрев на него, спросил:

- Почему Ворон?

- Так фамилия Воронов, - против обыкновения, довольно робко ответил Викторыч.

- Не только, пожалуй... Ворон птица темная... хотя, когда как... иногда и вещая... Подойди-ка сюда, дай я тебе лоб пощупаю.

Рука у старца оказалась неожиданно теплой, причем было ощущение, что тепло почувствовалось ещё до того, как он до Федора дотронулся.

- Чудной ты, Ворон, необычный... Первый раз такого вижу, хотя давно уже живу. Во-первых, по твоей вере. Хорошо ты в Бога веруешь, крепко, но странно. Тактично, что ли? Есть заповедь: Не поминай имя Господа всуе. Так у тебя ещё глубже, ты стараешься вообще его по пустякам не беспокоить. Веруешь истово, но попусту не докучаешь. Вроде как у Бога дел итак невпроворот, чтобы его отвлекать твои молитвы выслушивать. Хм-м... Да, так. Именно не от лени, не от неверия, а, чтобы Господа не утруждать. Ну, ты даешь... Неправильно это Федя! Можешь просьбами не досаждать, а славословить обязан! Хотя, кому я говорю... Стоит твою молитву на Большом пороге вспомнить, когда у тебя мотор заглох!

'Господи! Прости за беспокойство, но если ты не вмешаешься, мы скоро увидимся, очень скоро!' Ни здравствуй, ни прощай... Сразу по делу. И это на полном серьезе, Господу нашему, Иисусу Христу!

Теперь, во-вторых... Странная какая-то у тебя судьба. До старости вроде всё нормально, а вот потом куда-то деёшься. Ни здесь, ни там тебя нет, не понятно...

- Дед! - не выдержал Федор - Ты экстрасенс что ли?

- Какой я тебе дед? Я монах, дедом по определению быть не могу, откуда у меня дети? - усмехнулся старец. - Это ты когда-нибудь дедом станешь. Правда, нескоро. Кузя, младшенький, первый тебя внучкой осчастливит.

- Извини, святой отец... Так ты экстрасенс?

- Господь с тобой Федя! Все экстрасенсы шарлатаны, им ещё отвечать перед Богом, за свои художества. Я прозорливец, это, Ворон, несколько иное'.

Каким-то неосознанным усилием воли, Викторыч вынырнул из своих странных воспоминаний. Дальше вспоминать было не то, чтобы неприятно, как-то то ли стыдно чуть-чуть, то ли немного не по себе.

'Остановились на Староверческом мысе. Место хорошее, просторное, и ветерком от гнуса продувается. Чуть выше по мысу завал топляка, наторошенный по весне большой водой. Федор махнул рукой на церковного ярыжку, взятого с собой четвертым пассажиром, для обслуживания иерархов. Сказал, чтобы тот не маялся, пытаясь чем-то ему помочь, а обустраивал своему начальству лежбище, как там у вас по церковным канонам полагается. Иподьякон с облегчением потянул из лодки небольшие коврики, с церковным орнаментом, платы камни покрывать, стал доставать из походного сундука с крестами, какие-то душегреи, и наконец-то почувствовал себя при деле. Отец Себастьян, с удовольствием оглядев окрестности, снова огорошил Ворона своим поведением.

- Староверческая лодка, на Староверческом мысу... Прям картина Репина... да...

Викторычу опять стало не по себе от всезнающего старика. Лодка понятно, откуда название места знает? А тот, как ни в чем не бывало, продолжил.

- Ты бы, Ворон, поставил тот огрызок сети, что с собой взял. Зря, что ли в мешок сунул? Пусть владыки царской рыбки с пылу, с жару покушают. Поста нет, кушать можно. Не сказать, чтобы отцы церкви бедствовали по стерлядке, не в диковину им, но вот с дымком, с костра, давно, поди, не едали...

- Какая тут, отче, стерлядь? Отродясь ничего путного здесь не ловилось... разве что язи... - с сомнением покосился Федор, на прибрежный омут.