Краткая история Арды

Однако пора было наводить порядок — не ждать же, пока кого-нибудь всерьез подрежут. Боярин взревел и пошел сквозь бой медведем, расшвыривая поединщиков в стороны, благо силу накопил немалую и в боевых искусствах был не последний. Боярин старался соблюдать справедливость, и отбрасывать своих налево, а чужих направо, но в сутолоке схватки это не всегда удавалось. Самую страшную рубку он пригасил — и тут напоролся на равного по силе бойца. Ушел от его удара, выкручиваясь за спину, успел увернуться от выброшенной ноги в кованом сапоге — потом мир полыхнул звездами, и Боярин опрокинулся навзничь. Уже заваливаясь, он вслепую саданул кулаком, куда пришлось — вышло удачно. Его противник фыркнул и отпрыгнул. Сопя и охая, враги посмотрели друг на друга.

— Боярин?!

— Тейчи?!

— Тебе что, в Андуине рыбы мало?

— Паскуда!! На неигровые разборки в Осгилиате суд есть! Что тебе неймется, урод косоглазый?

— Заткнись, ариец полудоношенный! Какого хрена твои недоученные малолетки ловят рыбу в нерест? Икру жрать любишь?

— Стоп!!! — заорал Боярин. — Тейчи, я прошу извинить меня. Не знаю, что на меня нашло. Давай забудем последние сорок слов и поговорим нормально. Хорошо?

— Уговорил. — Тейчи быстро справился с гневом и яростью; снял шлем, откинул со лба мокрые черные волосы. Плечи его расслабились. Тейчи выпрямился и махнул рукой своим. Синие Драконы немедленно вышли из боя и отступили к бревенчатой стене, где выстроились, опершись на свои знаменитые алебарды. Один из них бегом поднес командиру выпотрошенную рыбину. Тейчи поднял руку с тушкой высоко на всеобщее обозрение, и раздраженным голосом рявкнул:

— Боярин, ну сколько мы с тобой об этом притоке спорим!.. — тут оратор несолидно закашлялся и продолжил уже тоном ниже: — Разве тебе кто-нибудь мешает там рыбу брать летом или когда тебе надо? Почему ты не думаешь о будущем? Думаешь, если мы всерьез возьмемся пакостить, нам планеты надолго хватит? Запрети своим ловить рыбу в нерест!

Боярин шумно отсапывался. Потом сплюнул — слюна была белая. Зубы, значит, целы — и то ладно. Он еще некоторое время делал вид, что приводит в порядок дыхание, а сам обдумывал ответ. С одной стороны, экология, конечно, и все такое… С другой — Боярина неимоверно задолбали начальники и старшие всех мастей еще там, в том мире, с которого он пришел на Арду. Туда не ходи, здесь не сиди, на траву не плюй, за собакой убирай… Такое еще можно стерпеть на насквозь индустриальной планете, где у всех белок под хвостом номера, а комаров каждый вечер по списку проверяют. Но тут-то, на Арде! Запад Северного материка будет заселяться добрых лет сто, как бы не двести. А потом ведь еще восточная половина Северного континента останется. И весь Южный континент, а он почти на треть обширнее Северного. И около сорока крупных островов вдоль экватора… На тысячу лет вперед, если не больше.

И сам Тейчи! Вот уж от кого не ждал подобного Боярин. Казалось, вчера у одного костра сидели, а сегодня начальника из себя корчит!

— Тебе трудно было прийти и поговорить? Драконов своих натравил… Хорошо хоть, крови нет! — огрызнулся Боярин и тотчас почувствовал, что говорит неправильные слова. Против ожидания, Тейчи не воспользовался ошибкой и в спор не полез. Он опустил руку с рыбиной и тусклым голосом произнес:

— Я к тебе три раза ходил с этой икрой. У нас в детском садике малыши быстрей соображают… потом повернулся и побрел к распахнутым еще во время штурма воротам.

— Тейчи! — крикнул Боярин, чувствуя, как совершается непоправимое, — Ну Тейчи же! Подожди! Мы же получили свою планету! Здесь каждый может выполнить свою мечту, каждый! Мы вместе мечтали, помнишь, Тейчи — вместе! Послушай, Тейчи, ну что ты переживаешь! Будет еще время экономить каждую лягушку!

Лидер команды экологов остановился и обернулся. Посмотрел на захлебывающегося объяснениями Боярина. Обвел взглядом его ладную аккуратную крепость, срубленную из дерева с истинной любовью к работе и тончайшим пониманием материала. Глянул на видную в растворе ворот улицу. Пересчитал изукрашенные резьбой крепенькие боровички домов, ряды которых начинались дальше вниз, у подножья крепостного холма. Перевел взгляд повыше, на весь чистый, умытый городок Рось. И как-то так безнадежно ссутулился, так горько смолчал, что Боярин внезапно заткнулся.

Тейчи обдумывал ответ и пока не находил верных слов. Предводителю Синих Драконов казалось, что на вновь открытой планете хапать и страдать рвачеством — все равно, что навалить кучу посреди свеженастеленного, еще пахнущего хвоей, пола в новом доме. Но Тейчи не находил способа донести свое видение мира до прочих. Боярин, с которым у одного костра сидели, который построил такой восхитительный город — если даже он гребет под себя без меры и смысла, что же спрашивать с новичков? С тех, которым ресурсы вновь открытого мира кажутся на самом деле неисчерпаемыми?

— Мы действительно получили свою планету, но каждый для своих целей. — тихо проговорил Тейчи, — Если ткань мира потянуть сразу во все стороны, она может и треснуть…

Больше Тейчи ничего не добавил. Отвернувшись, чтобы Боярин не видел душивших его слез, Тейчи угрюмо вышел в ворота. Синие Драконы молча последовали за вожаком. Боярин сплюнул в сердцах.

И тут спохватился, что стоит перед двумя командами и неизвестным количеством туристов как есть голый, всей одежды — поставленный этим чертовым Тейчи фонарь под глазом… Да еще меч в руке. Зябко и стыдно стало Боярину. Он устало махнул рукой дружине, чтобы наводили порядок, пересек двор и стал подниматься по ступеням.

Ступени штормтрапа раскачивались. Лесник больно ударился о борт коленом, но чувств не показал, а только резвее заработал конечностями. Вскоре его старания увенчались успехом: треклятая веревочная лесенка закончилась. Встречавшие увидели над бортом остриженную очень коротко круглую голову — а потом и сам Лесник оказался на палубе "Стальной розы".

Навстречу ему единым слитным движением шагнул почетный караул: старший помощник, старший артиллерист, командир первой мачты и двое гигантов-марсовых с обнаженными абордажными палашами на плечах. Офицеры и матросы были в одинаковых белых рубахах, черных кожаных штанах, каждый при парадной шейной косынке, на поясе у каждого неизменный матросский нож. Волосы у всех светлые, выгоревшие. Лица, как положено морским волкам, суровые и обветренные.

И весь караул босиком.

Лесник гордо выпрямился во весь свой средний рост. Как бы невзначай продемонстрировал встречающим пустые руки. Его игровая одежда состояла из бутылочно-зеленой куртки, подпоясанной черным кожаным поясом — почти таким же, как у моряков почетного караула. Куртка была выпущена поверх широких штанов цвета темной травы. Штаны, в свою очередь, имели напуск на высокие лесные ботинки из бурой кожи. Камзол сидел на Леснике плотно, и в шнурованной горловине можно было углядеть только белую нательную рубашку, но никак не припрятанное оружие.

Старший помощник остался удовлетворен осмотром. Особенного подвоха на переговорах от Лесника он и не ждал — команда леса Фангорн, которой управлял Лесник, славилась как раз честностью. Но береженого Бог бережет. Поэтому старший помощник еще несколько секунд обшаривал Лесника взглядом, прежде чем склониться в приветственном поклоне.

— Капитан ждет Вас. Прошу пожаловать за мной, — хриплым голосом пригласил старпом. Вся процессия с подобающей случаю неспешностью прошествовала по шканцам к распахнутым дверям кормовой надстройки. Лесник впервые оказался на легендарном флагмане команды винджаммеров, то бишь "выжимателей ветра", и теперь вертел головой по сторонам, рассматривая корабль.

"Стальной розой" именовался четырехмачтовый барк длиной около ста тридцати метров — насколько Лесник мог доверять своему глазомеру. Большинство винджаммеров в погоне за скоростью делали верхние палубы совершенно гладкими и тем сводили к минимуму лобовое сопротивление своих кораблей. Наперекор общему мнению, "Стальная роза" имела по носу баковую надстройку высотой один этаж, в корме такую же надстройку — ют. Вдоль центральной оси корабля, от бака до самого юта, была устроена открытая галерея, поднятая на толстых гладких столбах до такой высоты, чтобы ее деревянный настил приходился вровень с верхом надстроек. Пространства под настилом хватало, чтобы даже рослый человек мог встать и свободно поднять руки над головой. Ширина галереи составляла метров шесть. Блестящие стволы мачт пронизывали ее сквозь нарочно оставленные отверстия и уходили в пасмурное сегодня небо. И круглые вырезы для мачт, и края галереи заботливо ограждались доходящими до груди взрослому человеку частыми решетками в ромбик, по верху которых тускло блестели полированные стальные перила.