Агенты Синлара

— Но они не исчезли?

— Нет. Репродуктивные органы, в норме подавленные у всех «рабочих» особей, в чрезвычайных обстоятельствах могут начать размножение. Возникло сразу около десятка подобных «очагов», которые вели длительные, тысячелетние войны за господство, пока не остался, наконец, единственный новый Правитель. Только он обладает разумом, как я уже говорила, даже своего рода сверхразумом, охватывающим на энергетическом и химическом уровне всю его «семью». При таком количестве подданных гибель двух-трех миллионов собратьев его мало заботит, так же, как нас не волнует постоянное отмирание микроскопических клеток нашей кожи и нашего тела, которые живут и гибнут во имя нашего существования, выполнив свою метаболическую работу.

— Просто ужас какой-то.

— Для них все это не ужас, а норма жизни. Кошмар начинается тогда, когда инсектный способ организации социума пытаются внедрять или реализовать на «теплых» разумных расах. Ведь у нас совершенно другая логика, другая идея развития. Среди гуманоидов разумом потенциально способны обладать все индивиды, и основа наших миров — личностное разнообразие. Кстати поэтому, начиная еще с биологического уровня, у нас оставляют потомство не единицы, а многие, и исходный тип социума небольшая группа с гибким лидерством, зависящим от ситуации. Это очень ускоряет как генетическое, так и ноосферное развитие, поэтому все гуманоидные цивилизации развиваются очень быстро, за несколько миллионов лет. Любая попытка найти «единственную сверхразумную» сущность по образцу Склерота здорово замедляет и извращает нашу эволюцию…

Я сделала паузу и откусила верхушку от пирожного, М-м, пища богов. Нат, нахмурясь, размышляла. Потом повернулась ко мне:

— Но ведь инсекты должны иметь очень грубую технологию, как же они летают в космосе?

— Почему ты так думешь?

— Когти, жвала — тут не до тонких материй.

— Ошибаешься. Помимо этого у насекомых множество дополнительных отростков, вроде усиков, щупиков и тому подобное. У типовой рабочей формы Склерота, — она размерами с нашу большую собаку, — на конце головных усиков есть пучок членистых тонких отростков. Они возникли из тактильных рецепторов, отвечающих за осязание. Так вот, в силу своей сложности они гораздо эффективнее и тоньше пальцев наших рук. Технологии Склерота по своей детальности и тщательности немыслимо проработаны. К тому же, муравьиное упорство вошло в поговорку не только на Земле. Даже в самом начале, поколение за поколением, генерация за генерацией, они прогрызали гигантские тоннели в коре планеты, размягчая очень твердый камень слюной и постепенно отделяя жвалами кусок за куском.

— Можно подумать, ты ими восхищаешься.

— Наоборот. Меня это удручает. Ибо по отношению к нам, «теплым» формам, особенно гуманоидам. их таланты обращаются в коллосадьный минус. Такая эволюция имеет очень много издержек. На Земле, например, единственная форма жизни, которая организует сообщества для целенаправленного уничтожения себе подобных, — это насекомые. Муравьи и у нас воюют по всем правилам: колоннами, с захватом пленных, уничтожением личинок и тому подобное, муравейник на муравейник.

— Ты забыла про людей.

— Да, к сожалению, и у нас была подобная инфекция. Но последнее время удалось частично ее нейтрализовать. Будем надеяться, удастся сделать это до конца.

— Мне бы твой оптимизм, однако. Но вернемся к Гшамм. Кстати, а наш теперь общий знакомый Лерни знает о Склероте?

— Конечно. И меня удивило, что он ничего тебе не сказал.

ЭМ-СИ задумалась:

— Этому могли быть и объективные причины. Во-первых, он был слишком шокирован моими действиями. Потом увлекся технической стороной дела и больше всего жаждал вернуть «Глории» нормальный вид. И к тому же он мог посчитать меня компетентной и опустил вопрос как само собой разумеющийся.

— Я вижу, ты на него не злишься, как другие.

— Нисколько. Собственно говоря, он довольно несчастный человек.

— Несчастный?!

— В разладе с самим собой. Видишь ли, он как бы застрял на перепутье, и его тяга к саморазрушению, в том числе и в отношениях с людьми, происходит именно от этого.

Меня стали занимать ее наблюдения. Всегда приятно получить грамотное решение головоломки. Сама я так и не распознала в Т-4 «страдающую душу», просто хамоватый парень, но очень толковый специалист.

— А что за «перепутье», где он застрял, если подробности, конечно, тебя не затруднят?

— Совершенно. Понимаешь, практически все наши люди мысленно «ушли» из своего детства, переросли Землю с ее стандартами и взглядами. Это не значит, что мы не любим свой мир, ты же понимаешь…

Конечно любим, и здесь, в дальнем Космосе, даже больше, чем прежде. Иначе бы мы не рисковали и не работали на Базе, проходя через самые тяжелые миры, ради развития нашей, человеческой, расы. Так я думала, а Нат продолжала:

— А он так и остался между земным и космическим, уже не просто землянином, но еще и не настоящим СИНЛАРцем. Кстати, ты знаешь, что он очень долго колебался, прежде чем уйти, наконец, на Базу?

— Нет. А ты откуда это знаешь? Разве это не закрытая информация?

— Закрытая, но он сам мне об этом рассказал.

Я снова была потрясена:

— Да ты настоящий мастер. Просто экстра.

— До уровня ЭКСТРА мне еще четыре разряда, — невозмутимо констатировала мисс Джордан, но в душе я чувствовала, что она польщена.

— И что еще он про себя рассказывал?

— Что окончательно принял решение, когда его отец погиб, он же был военным, а мать вышла замуж за другого. Наверно поэтому он так нетерпим к женщинам. Все еще чувствует себя преданным и обманутым.

— Вот уж это совершенно нелепо. Какой-то фрейдизм. Может, ему сходить к психоаналитику?

— Для нас, конечно, это выглядит смешно. Но он вырос в таком благополучии и довольстве, что это было чудовищной катастрофой для его психики. Он так загнал это в свое подсознание, что ему кажется, что он полностью преодолел ситуацию. А она влияет на его непроизвольные действия и реакции.

— И на работу с оружием.

— Да. Уничтожая смертоносные изделия, он как бы мстит за погибшего отца. Но не в личном, а в глобальном смысле.

— Ему точно стоит поправить нервы. Потом, никто ему не мешает вернуться на Землю. Там тоже полно дел и есть чем заняться.

— Для него это невозможно. Другая, СИНЛАРСкая его составляющая увлекает его масштабностью целей. Он же воспитан на сверхожиданиях: только победа, только вперед, никаких уступок и колебаний.

— Просто маньяк какой-то.

— Нет, обычный «джентльменский набор» комплексов. Впрочем, ну его. Это его сложности. Так как же склероты летают? Строят корабли? Какие у них модули?

Я слизала весь крем.

— Сказка. Это не к инсектам относится.

Нат кивнула, улыбнувшись. Я запила чаем и продолжила свою лекцию:

— Корабли — это сильно сказано. У склеротов совершенно другой подход. Замечу, что в отличие от нас насекомые способны переносить чудовищные дозы космической радиации, а при низких температурах впадать в очень длительный анабиоз. Время от времени Склерот посылает в пространство своего рода блуждающие метеориты — огромные глыбы обработанного камня, внутри которых заложено гнездо с личинками. Все это автоматизировано. Термодетекция как у них самих, так и у их приборов развита необычайно, и весь спектр, как я уже говорила, сильно смещен — в красную сторону. Такой ковчег, обнаружив пригодные условия, прилипает к поверхности небесного гела, и склеромуравьи очень быстро выплаживаются из него. Горе тому миру, куда прибыла подобная посылка, если, конечно, он не сумеет защититься. Именно подобный «подарок» и попал на станцию, где я была. Хорошо еще, что мы столкнулись не с жалящей разновидностью клона.

— Жалящей?

— У склеротов воинских каст бывает до двадцати жал в разных частях тела, причем некоторые способны их выбрасывать в сторону противника на расстояние около ста метров.

— Просто жуть какая-то.

— Но не это самое опасное для гуманоидов, не блуждающие клоны. Склеротов в явном виде можно быстро обнаружить, и они также не бессмертны и не неуязвимы. Тем более что, будучи псевдоразумными, а не разумными по-настоящему, они не попадают под межмировую конвенцию о разумных единицах и их можно уничтожать, защищаясь.