Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.11

Профессор поперхнулся, и Павлышу пришлось встать и как следует хлопнуть его по спине.

– Спасибо. Оставим Дантеса. Возьмем другой случай. Гоголь в конце жизни попадает под тягостное и мрачное влияние священника Матфея. Матфей уговаривает его бросить литературу, поститься, уйти в монахи. Матфей глуп и фанатичен. Но психика Гоголя надломлена неудачами, разочарованием в друзьях. И вот Гоголь – умница и человек, не чуждый житейских радостей, любитель славно поесть, – становится аскетом. Он молится, читает нелепейшие жития святых, едет в Иерусалим. Но не может отказаться от одного. Он не может перестать писать. «Не писать для меня совершенно значило бы то же, что не жить», – говорит он. И продолжает работать над «Мертвыми душами». И почти кончает второй том. Люди, которым он читал главы из книги – Шевырев, Толстой, Смирнова, Аксаков, – уверяют, что это были гениальные страницы. Казалось бы, Гоголь победит. Но побеждает отец Матфей. После его последнего приезда Гоголь униженно благодарит его, клянет себя за жестокосердие. За девять дней до смерти он сжигает все свои бумаги, в том числе «Мертвые души» – плод многих лет работы. И перестает принимать пищу, перестает двигаться. Умирает, потому что подчинился отцу Матфею, но не смог жить без литературы. Это страшная трагедия. И знаете, что сказали после смерти Гоголя те, кто направлял руку Матфея? Митрополит Филарет прослезился и заявил, что следовало действовать иначе: «Следовало убеждать, что спасение не в посте, а в послушании». Чувствуете, какое лицемерие?

Профессор соскочил со стула, и Павлышу пришлось поддержать его, чтобы он не ударился обо что-нибудь в порыве гнева.

– Он же сам говорил: в послушании. А что сделал Гоголь? Послушался. А знаете, что сказал о Гоголе епископ Калужский? «Он просто сбившийся с истинного пути пустослов».

Профессор дышал глубоко и часто.

– Убийцы всегда находят удивительно подлые слова, – сказал он наконец. – Они даже снисходят до крокодильих слез. Но им не должно доставаться места в истории!

– Но как же вам удалось найти рукопись? – спросил Павлыш, чтобы отвлечь профессора от горьких мыслей.

– Как? С рукописью было не очень сложно. Просто понадобилась моя настойчивость. И все. Мы не можем воскресить Пушкина, потому что его смерть от пули Дантеса – исторический факт. Мы не можем спасти Гоголя. Хотя мы должны мстить и карать… Нет, что я говорю. Ладно… да, о рукописи. Если она сгорела, то для нас, могущих путешествовать во времени, ее гибель не окончательна. В общем, я правдами и неправдами получил разрешение на поездку в 1852 год, попал туда за несколько дней до сожжения рукописи. Само путешествие было нетрудным. Труднее готовиться к нему. Я должен был полностью вписаться в то время. Ну а на месте я узнал, как выглядят рукописи, достал их на ночь и переснял. Гоголь спал. Его слуга-мальчик, тот самый, что отговаривал его жечь бумаги, так трогательно повторял: «Зачем вы это делаете? Может, оне пригодятся еще», его слуга тоже спал. Меня никто не видел. Вот и все. И в результате я здесь.

– Ничего не понимаю, – сказал Павлыш. – Вы ведь докладывали на конгрессе, писали послесловие. Почему вы здесь?

– По собственной воле, – сказал профессор. – Мне предложили выбирать между несколькими постами вне Земли.

Павлыш понял, что профессор недоговаривает. Но не стал спорить.

– Сейчас дело не в этом, – сказал профессор. – Я рассказал вам всю историю, потому что нуждаюсь в вашем сочувствии и в вашей помощи. Мне необходимо попасть на Землю.

– Но как я могу помочь вам? Садитесь на корабль…

– Нет-нет, я дал слово, и будет очень неудобно… Мы с вами одного роста. Уступите мне вашу форму и дайте мне ваши документы. А пока останьтесь здесь за меня. Скажитесь больным. Народ здесь деликатный, и вас не будут тревожить.

– Как же можно? – сказал Павлыш и не удержался от улыбки. Он был на голову выше профессора и вдвое шире его в плечах. – Вас же сразу узнают, – сказал он.

– Конечно, – сдался профессор. – Я и сам так думаю. Но иногда меня посещает надежда, что с моей помощью…

Но он не успел договорить. Зазвонил видеотелефон. Профессор включил его. На экране появилось лицо диспетчера.

– Здесь доктор Павлыш? – спросил он. – Марианна сказала, что он пошел к вам, профессор.

– Сколько раз я вам должен говорить, что я не…

– Извините, садовник, – чуть улыбнулся диспетчер. – Но мы получили сообщение, что приближается корабль. Он немного выбился из графика. Так что доктору Павлышу лучше поскорее приехать на космодром. Мы не знаем, сколько корабль здесь пробудет.

– Спасибо вам, профессор, – сказал Павлыш, поднимаясь. – Я рад, что познакомился с вами. Это большая честь для меня.

Профессор махнул рукой и, ничего не сказав, отвернулся.

На космодроме снова пришлось ждать. Диспетчер поторопился с вызовом Павлыша.

Корабль задерживался. Павлыш вернулся в буфет и подошел к стойке.

– Вы были у него в оранжерее? – спросила Марианна.

– Да, – сказал Павлыш. – Он добился сказочных успехов.

– Мы очень уважаем профессора, – сказала Марианна. – Он так много сделал. Вы видели его «Мертвые души»?

– Вы знаете?

– Все знают. Но если он не хочет говорить – это его право.

– А почему его сюда сослали?

– Я не совсем точно тогда выразилась. Ему предложили несколько мест на выбор. При условии, что он улетит с Земли.

– Но почему же?

– Он нарушил правила путешествий во времени.

– Разве это основание?..

– И все знали, что если он останется на Земле, то не выдержит. А с его изобретательностью и умом он обязательно проберется в прошлое.

– Так что же он там натворил?

– К счастью, немного.

– Он сказал мне, что переснял второй том.

– За это его никто не собирается наказывать. Но он еще разыскал отца Матфея и, представляете, избил его. Вы не смотрите, что профессор такой худенький. Он жилистый и быстрый. Как Суворов.

– Правильно сделал, – сказал Павлыш.

– Никто с вами не спорит. Но нельзя же отправляться в собственное прошлое и наводить там порядок. Даже ради справедливости.

– Отец Матфей никому не рассказал об этом?

– Никому. И это бы еще сошло профессору с рук. Но вы знаете, как его поймали?.. Он под видом уланского офицера сумел пробраться к Дантесу и, оскорбив его действием, вызвал на дуэль. Вы понимаете, чем это грозило? И профессора пришлось срочно отправить подальше от Земли.

– Но Дантес об этом тоже никому не рассказал?

– Нет, но после отъезда профессора в девятнадцатый век выяснилось, что он позаимствовал в историческом музее дуэльный пистолет и тренировался в стрельбе. Тогда-то и возникло жуткое подозрение…

– Доктор Павлыш, – сказал механическим голосом динамик. – Вас просят в диспетчерскую.

– До свидания, – сказала Марианна. – Приезжайте еще. Мы вас тут такими помидорами угостим!

Пора спать!

Лизочка вошла в спальню средней группы, держа под мышкой сразу три книжки.

– Ура! – закричал Петя. – Будет настоящее чтение.

– Ничего подобного, – сказала Лиза. – Через пятнадцать минут отбой, и все будут спать. Завтра рано вставать.

– Конечно, завтра рано вставать, – сказал рассудительный Артур.

– Ну и пускай, – тихо сказал Гарик.

Лизочка хотела сесть за свой столик, но села на край кроватки Гарика.

Пупс (это прозвище, а на самом деле его звали Сеней), у которого болел живот, крикнул со своей кроватки:

– Это нечестно, мне не будет слышно!

– Если будете вести себя хорошо, все услышат. Мы сегодня…

Лиза сделала паузу, как в настоящем театре. И постепенно даже самые шумные замолкли.

В комнате стояло двадцать кроваток. Три кроватки были пустыми. Завтра днем их заселят новыми детьми. Большая лампа висела над центром спальни, где и стоял столик ночной нянечки. Когда дети заснут, лампу можно потянуть за шнур, опустить к самому столу, и свет ее не будет мешать детям.

В комнате стало очень тихо. Так тихо, что все услышали, как Пупс, у которого болел живот, слез с кровати и выдвинул из-под нее свой ночной горшок. Кто-то засмеялся, а Пупс молчал.