Белая смерть

— Вы хотели убить нас, — заявил Дэйн. — И были близки к успеху.

— Я пытался вас убить? — потрясение и негодующе возопил Смит. — Это клевета! Поймите, Дэйн, я спас вашу жизнь. Вы обещали мне кое-что тогда, на корабле, помните? Никакого обвинения в непосредственном убийстве. Вы ведь не собираетесь отказываться от ваших слов, а?

Дэйн возразил:

— Мало похоже, что вы пытались спасти наши жизни, мистер Смит. Я бы сказал, совсем наоборот.

— Сказали бы, да? Это потому, что вы не дали себе труда подумать. Черт побери, я не мог просто открыть дверь каюты и дать вам уйти, ведь там были матросы и Фахад. Они следили за мной. Вы помните?

Дэйн кивнул.

— Особенно после выступления Фахада, — продолжал Смит. — Я должен был следить за собой и в то же время продолжать игру. Если я принимаю какое-либо обдуманное решение, я и в самом деле обдумываю его.

— Ладно, — сказал Дэйн. — Но я не видел, чтобы вы что-то предприняли.

— Минутку, послушайте, — произнес Смит. — Дайте мне договорить. Как только вы появились, я понял, что игра идет к концу. Таможня США тупа, но не настолько тупа. Если вы исчезнете в Абадане, они проверят каждый вышедший отсюда танкер и обнаружат, что «корпорация» принадлежит паре подставных контор, которыми, в свою очередь, владеет группа джентльменов, числящихся в списках министерства юстиции. После этого, поработав некоторое время и проконсультировавшись с независимыми экспертами, они пришли бы к выводу, что героин спрятан в нефти. Так что, когда мы пришвартовались бы в Саванне, нас уже с нетерпением ожидала бы группа служителей закона.

— Ну и что? — спросил Дэйн. — Вы могли бы выкинуть нас и героин за борт и прийти в порт чистенькими.

— Я думал об этом, — сказал Смит. — Но это принесло бы мало хорошего. Это была большая операция, она длилась без малого пять лет. Я не мог быть уверен, что кто-нибудь в правительстве не докопается до чего-нибудь. И даже если бы не осталось никаких улик, кое-кто понес бы убытки, чтобы спасти от петли закона шеи совета директоров. А кто понесет убытки? Мы, то есть я.

— Почему вы? — спросил Дэйн.

— Потому что я — владелец, — пояснил Смит. — На бумаге «Корпорацией» владею я. Я всегда на переднем крае. Мне весьма неплохо платят, и именно я несу убытки, когда что-то идет не так. Меня это устраивало. Но я не собирался брать на себя ответственность за убийство. Даже совет директоров не предполагал этого, и мы не были согласны на убийство. Но потом Фахад все испортил, и мне пришлось все исправлять. И я это сделал.

— Каким образом? — спросил Дэйн.

— Спас ваши жизни.

— Да, но как?

— Понимаете, они закрыли вас в танке. А что сделал я? Разве я приказал парням подождать пару часов, а потом начать заливать нефть? Нет. Я сказал им, что дело очень спешное, что мы должны наполнить танки, пока никто не видит. Я велел им начинать сразу же, немедленно. И они это сделали. Один-единственный танкер набирает нефть, не дожидаясь помощи докеров — даже дурак сообразит, что тут что-то не так.

Дэйн ничего не сказал. Смит пожевал губу и беспокойно спросил:

— Вы ведь не попытаетесь увильнуть, правда? Я поставил на карту свою жизнь, отдав этот приказ. Если бы Фахад и ребята не нервничали так, они бы поняли, что я делаю. Я шел на крупный риск.

— Вы могли утопить нас, — сказал Дэйн.

— Ни в коем случае, — возразил Смит. — Нужно добрых четыре часа, чтобы наполнить этот танк. Если бы местная полиция не появилась, я час или два спустя выскользнул бы на берег и предупредил бы их.

Он изрядно поволновался, пока Дэйн обдумывал его слова. Наконец Дэйн сказал:

— Хорошо, мистер Смит. Полагаю, что если вас оправдают за недостаточностью улик, то это будет честно. Я посмотрю, что можно сделать для вас.

Благодарность Смита не имела границ.

Теперь Фахад мертв, а мистер Смит отбывает долгий срок в американской тюрьме. Очень жаль, что никто из «совета директоров» не был осужден, хотя министерство юстиции и несколько комитетов конгресса выдвигали против них обвинения. Мистер Дэйн щедро расплатился со мной и Хитаем, а также настоял на том, чтобы Хансен тоже не остался без вознаграждения, несмотря на то, что ему ничего не было обещано. После этого Дэйн вернулся в Вашингтон, и с тех пор я больше не слышал о нем.

Хансен остался здесь, в Иране, работать водителем грузовика. Некоторое время он подумывал открыть собственное детективное агентство, но с этим ему не повезло ни в Иране, ни в Швеции. Время от времени мне случается повидаться с ним.

Хитай вернулся к туркменам-душакам. Благодаря своему богатству он стал главой рода и находит в этом титуле немало радостей. Я редко встречаюсь с ним, но побеседовать при встрече неизменно приятно. Их междоусобица с алтаями завершилась, поскольку вмешалась иранская армия и заявила, что теперь она, армия, будет вести боевые действия. Чтобы доказать свою позицию, иранцы убили по нескольку туркмен из каждого племени, выразив тем свою беспристрастность. В результате туркмены занялись возделыванием земли, что может показаться невероятным. Но я то и дело слышу о бандитских набегах на приграничные афганские селения и знаю, что мой друг не совсем забыл старые времена.

Что касается меня, то я вложил свои деньги в земельный участок и в несколько малых предприятий, все они сейчас процветают. Я живу вместе с родителями в большом доме в Исфагане, и у нас самый чудесный сад на сотню миль в округе. Я взял в жены прелестную девушку; я был знаком с ней много лет, но она стала проявлять ко мне интерес только тогда, когда я наконец поймал фортуну за хвост.

Хансен не считает мой выбор удачным. Но я предпочитаю понимание чувствам, а мы с женой хорошо понимаем друг друга. Я думаю, что она скоро проникнется ко мне неподдельной любовью, особенно теперь, когда близится рождение нашего ребенка.

Так что я добился процветания, счастлив в браке и скоро стану отцом. Своим счастьем я обязан упорной работе, честности и, в некоторой степени, находчивости. Все это осталось при мне. И все же мне иногда грезится, что Дэйн снова входит в мою жизнь, снова вовлекает меня в какую-то сумасшедшую авантюру и снова дает мне шанс рискнуть своей шеей где-то в горах, или в пустыне, или в болотах…

Несомненно, это желание трудно понять, и все же оно временами приходит ко мне. Я желаю того, чего не имею, и среди цветения жизни тоскую и о холодном дуновении смерти.

Но может статься, что мое желание на самом деле всего лишь признание неизбежности будущего. Ибо я уверен, что мы с Дэйном встретимся вновь.

Времени в обрез

Глава 1

Дэйн прилетел в Афины после полудня. Деловая встреча была назначена на восемь часов того же вечера. Он остановился в отеле «Георг V» на площади Конституции, принял душ и переоделся в легкий черный костюм. Вышел из отеля и прогулялся по развалинам Акрополя. Перекусил в первой попавшейся таверне. После чего взял такси и вернулся в отель.

Ровно в восемь он направился к гостинице «Де Билль», расположенной всего в двух кварталах от отеля. Стоял тихий и трепетный весенний вечер, повсюду цвели гиацинты и пели соловьи.

Комитет занимал одно крыло на четвертом этаже. Дверь открыл секретарь и проводил Дэйна в гостиную. Из-за закрытой двери спальни доносились голоса, разговор шел явно на повышенных тонах. Когда секретарь постучал в дверь, голоса резко смолкли. Дэйн сделал вывод, что у собеседников было тайное совещание.

— Сейчас к вам подойдут, — сказал секретарь.

— Благодарю.

Дэйн присел на диван, обитый выцветшим зеленым плюшем. Радость от чудесного афинского вечера прошла: он повидал слишком много заговорщиков в гостиничных номерах. У него возникло ощущение нереальности происходящего, все эти бесконечные и едва обжитые комнаты слились в одну безликую, неопределенную Комнату — прообраз всех на свете гостиничных номеров с зашторенными окнами и потертыми коврами, с лампочками на сорок ватт, слабый желтый свет которых рассеивается в облаках застоявшегося сигаретного дыма.