Смертельная схватка

Нередко он приводил ее в бешенство, особенно когда играл в «поводыря», как она это называла. Он вел ее от одного вопроса к другому, словно инструктор, но не расставляя при этом никаких логических ловушек и не преследуя какой-то видимой цели.

— А что ты думаешь о своей матери?

— Разве имеет какое-то значение?

— Для меня — нет.

— Тогда почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты для меня кое-что значишь.

Пруфракс пожала плечами.

— Она была прекрасной матерью. Тщательно подобрала для меня хорошие наследственные признаки. Вырастила из меня кандидата в ястребы. Рассказывала мне всякие истории.

— Любой из известных мне ястребов позавидовал бы такой возможности — слушать истории, сидя на коленях у Джейэкс.

— Не очень-то часто я сидела у нее на коленях.

— Ну это я так — для красного словца.

— Вообще-то она для меня очень много значила.

— Она предпочла остаться матерью-одиночкой?

— Да.

— Значит, отца у тебя нет.

— Она выбирала для меня наследственные признаки, совершенно не интересуясь их носителями.

— Выходит, ты и вправду мало чем отличаешься от сенекси.

— Опять меня оскорбляешь! — мгновенно ощетинилась она, уже собираясь уйти прочь.

— Вовсе нет. На самом деле я все время задавал тебе один и тот же вопрос, а ты так его и не расслышала. Насколько хорошо ты знаешь своего врага?

— Достаточно хорошо, чтобы уничтожать его. — Ей до сих пор не верилось, что он задавал один-единственный вопрос. Подобные приемы в разговоре казались ей довольно странными.

— Не спорю, ты знаешь его достаточно хорошо, чтобы побеждать от сражения к сражению. Но кто победит в этой войне?

— Война будет долгой, — сказала она мягко, отплыв от него на несколько метров. А он раскрутился внутри блистера, заслонив собой размытое созвездие. Крейсер снова готовился к выходу из статусной геометрии. — Они умеют драться.

— Они сражаются убежденно. Ты веришь, что в них заключено зло?

— Они уничтожают нас.

— А мы уничтожаем их.

— Значит, вопрос в том, — заключила она, невольно улыбаясь своей проницательности, — кто первый начал уничтожать?

— Вовсе нет, — сказал Клево. — Я подозреваю, что на этот вопрос теперь никто не сможет однозначно ответить. А наши лидеры, похоже, решили, что это не так уж важно. Просто мы — новое, а они — старое. Старое подлежит замене. Этот конфликт возник из-за того, что сенекси и люди — существа, разные по сути своей.

— И что же, это единственное, чем мы отличаемся? Они — старые, а мы не такие старые? Я что-то не понимаю.

— Я тоже не совсем понимаю.

— Так давай в конце концов разберемся!

— Когда-то очень давно, — невозмутимо продолжал Клево, — сенекси нуждались лишь в газовых планетах-гигантах, вроде тех, которые до сих пор встречаются в их метрополии. Они жили мирно миллиарды лет, до тех пор пока не сформировался наш мир. Но, перемещаясь с одной звезды на другую, они научились использовать миры других типов. Нас поначалу интересовали каменистые планеты типа Земли. Но постепенно мы нашли применение и для газовых гигантов. К тому времени когда мы встретились, обе стороны имели серьезные виды на территории друг друга. Их технологии были настолько непостижимыми для нас, что, впервые столкнувшись с сенекси, мы подумали, что они пришли из другой геометрической системы.

— Где ты все это узнал? — спросила Пруфракс, нахмурившись, обуреваемая какими-то смутными подозрениями.

— Я ушел из ястребов, — пояснил Клево, — но все равно был слишком ценен для них, чтобы меня просто выбросили на свалку. У меня богатый опыт, разносторонние способности. Потому меня направили в отдел исследований. Тем самым они обезопасили меня. Теперь мое общение с боевыми товарищами сведено к минимуму. — Он пристально посмотрел на нее. — И все-таки мы попробуем узнать своего врага хоть чуточку получше.

— Но это опасно, — выпалила Пруфракс не задумываясь.

— Да, опасно. Ты не сможешь ненавидеть того, кого хорошо узнала.

— Мы обязаны ненавидеть, — сказала она. — Это делает нас сильными. Сенекси ведь тоже ненавидят.

— Может быть, — согласился он. — Но вдруг когда-нибудь после очередного боя тебе захочется… сесть и поговорить с одним из их бойцов? Ознакомиться с его тактикой, узнать, как ему удалось в чем-то переиграть тебя, сравнить…

— Нет! — Пруфракс резко устремилась вниз по трубке. — Мы переходим в пористый космос. Мне нужно готовиться в вылету.

— А она умна. Тут же сбежала от него. А он — безумец.

— Почему ты так думаешь?

— Дай ему волю, он приостановит сражение, помешает нанести Удар.

— Но ведь он сам был когда-то ястребом.

— Перчаточники тоже могут сбиться с пути.

— ?

— А ты не знала, что они используют тебя? Как тебя использовали?

— Сейчас этого уже не установишь.

— Если она станет блуждать вместе с ним, то обречет себя на гибель. Постой-ка, что это?

— Кто-то подслушивает вместе с нами.

— Узнал его?

— Нет, он быстро исчез.

Бой обещал быть жарким. Пруфракс сидела одетая в боевой скафандр, задрав ноги, словно готовая кого-то пнуть. Крейсер на полной скорости врезался в пористый космос, и, прежде чем им успели дать специальные препараты для адаптации, разгорелось сражение. У Пруфракс кружилась голова, она потеряла ориентацию во времени и пространстве. Руководству оставалось лишь уповать на магическое действие киборга, компенсирующего недостатки биологического организма.

Пруфракс еще не знала, кого они атакуют. Тактические сведения хлынули во вживленный микропроцессор, но пока до нее доходили лишь слабые отголоски — киборг еще не заработал в полную силу. Пруфракс знала лишь, что началась какая-то неразбериха и — что ее особенно потрясло — руководство, похоже, тоже ничего толком не знало.

Крейсер получил серьезные повреждения. Пруфракс узнала об этом в тот самый момент, когда ей приказали слиться с микропроцессором. Биологическое существо превратилось в киборга. Теперь она находилась в режиме «знаю».

Крейсер снова стал единым целым и вынырнул над газовой планетой-гигантом. Они находились в семидесяти девяти тысячах километров от верхнего атмосферного слоя. Причиной повреждений стали ледяные мины — куски водяного льда, которыми сенекси нашпиговали пористый космос. Мины тихо ожидали своего часа, и вот теперь расчет оправдался — когда корабль реинтегрировался, инерционная сила протащила их в статусную геометрию, и они сдетонировали.

Ледяные мины разрушили поле реального времени в радиусе действия крейсера и подорвали несколько его секций. К счастью, запускающие установки уцелели. Бойцы высадились в открытый космос и построились в классический меч-цветок.

Планета эта была рыхлым холодным гнездом. Руководство не знало состава ее атмосферы, но, по данным разведки, сенекси проявляли в этой звездной системе высокую активность, особенно в этом мире. И вот теперь руководство решило попытать счастья. Бойцы вошли в атмосферный слой, толкая впереди себя огромные яйцеобразные баллоны, за которыми, казалось, скользит едва различимая тень — верный симптом искривления статусной геометрии, которое со временем могло превратить газового гиганта в недолговечное солнце.

Времени у них было в обрез. Бойцам предстояло сгруппироваться возле электросаней и спуститься в области жидкой воды, где сенекси обычно располагали свои апвеллинговые [1] установки. Уничтожив эти установки, они нырнут в жидкий аммиак и станут выуживать оттуда кукушек, а потом постараются выяснить, чем этот мир так интересен для сенекси.

Она и еще пятеро бойцов забрались в электросани и помчались сквозь туман туда, где мерцали сенексийские сенсоры. Лучи от шести полозьев накрыли сенсоры светящейся паутиной. Сани стали рикошетить от стенок, раздался крик, их обдало жаром, и второй цветок вылетел из саней на глубине двухсот километров. Сани замедлили ход и наконец остановились совсем. Только сани дают единственный шанс вернуться. Ни один скафандр не вытащит из такого обширного гравитационного колодца.