Башня Занида. Да не опустится тьма! Демон, который всегда ошибался

— Скажи ему, — попросила Гази Феллона, — что мы живем лишь временно в таком позорном доме — пока ты не подберешь для нас чего-то подостойней.

Феллон переводить не стал, а провел Фредро внутрь и оставил в гостиной-столовой. Через несколько минут Феллон и его джагайни появились переодетые в суфкиры — огромные, завернутые на манер тог куски полотенечной ткани.

— Идти не далеко, — сказал Феллон. — Тебе понравится, Фредро.

Они пошли по улице Асад на восток, дошли до того места, где она сливалась с улицей Я’фал, идущей с юго-запада, и вышли к Квадрату Кварара. Пока они шли, к ним присоединялись все новые и новые попутчики, и на площадь они пришли уже посреди толпы завернутых в суфкиры купальщиков.

На Квадрате Кварара собрались десятки, а то и сотни занидцев, которые стояли на том самом месте, где лишь прошлой ночью Феллон со своим отделением прекратил незаконную дуэль. В толпе почти не было не-кришнаитов, поскольку отнюдь не всем нравились балхибские омовения. Осириане, например, вообще не пользовались в этих целях водой, а лишь через определенные промежутки времени соскребали краску, которой покрывали тела. Тотиане, искусные пловцы, предпочитали купаться в водоемах. Земляне же, по большей части, если только они не ассимилировались на Кришне или не были уроженцами какой-нибудь страны типа Японии, соблюдали свое табу на публичное раздевание.

Водяной фургон, запряженный парой мохнатых шестиногих шайханов, стоял у статуи Кварара. Камни мостовой блестели в том месте, где их полил водой и надраил помощник возницы, на редкость дюжий хвостатый колофтянин, который сейчас привешивал к боку фургона свою швабру с длинной ручкой.

Сам возница влез на бак и возился со снабженными душевыми насадками трубами, которые торчали по бокам фургона, нависая над головами толпы. Наконец он крикнул:

— Готовьсь!

Все зашевелились. Половина кришнаитов сняла свои суфкиры и отдала их другой половине. Раздетые столпились в центре площади, стремясь пробраться к фургону, а остальные отошли немного в сторонку.

Феллон отдал свою суфкиру Фредро, попросив:

— Подержи-ка, старина.

Гази поступила со своей точно так же. Фредро был немного удивлен, но одеяния принял, сказав:

— Пару веков назад, до русской оккупации, у нас в Польше тоже было что-то подобное. Русские заявили, что это nye kulturno. Насколько я понял, по одному тут не купаются, потому что некому подержать вещи?

— Поэтому. Занидцы народ такой, что нужен глаз да глаз: не дай бог, если что плохо лежит. Это, наверное, первый раз, когда я и Гази сможем помыться вместе. Если ты хочешь, можешь потом…

— Нет, спасибо! В отеле есть водопровод.

Феллон, держа в одной руке семейный кусок мыла, а другой увлекая за собой Гази, стал протискиваться к ближайшей душевой насадке. Возница и его помощник кончили возиться с выдвижными трубами и взялись за ручки помпы. Некоторое время они качали вхолостую, но вскоре насадки зачихали, а потом из них забили струйки воды.

Занидцы завопили, когда холодная вода брызнула на их зеленоватую кожу. Они смеялись и плескали друг на друга: это было праздничное событие. Занид располагался в безлесных прериях запада центральной части Балхиба, и от него было не так уж много сотен хоуд до бескрайних сухих степей Джо’ола и Кваата. Воду для города приходилось качать из глубоких колодцев или мутной маловодной Эшквы. Имелся небольшой водопровод, протянутый от речки, и система насосов, приводившихся в действие шайханами, но они обслуживали только королевский замок, отель «Земной» и очень небольшое число частных домов в квартане Габандж.

Феллон и Гази более-менее отмылись и стали выбираться из толпы, когда Феллон застыл как вкопанный. Фредро, стоя немного в стороне и перекинув суфкиры через руку, наводил на толпу свою камеру.

— Хой! — сказал Феллон. — Этот проклятый идиот понятия не имеет о вере в частицы душ!

Он поспешил к археологу, увлекая за собой Гази, но та потянула его назад и сказала:

— Посмотри! Кто это, Антане?

По Квадрату разнесся гулкий голос. Повернувшись, Феллон увидел над головами кришнаитов землянина в черном костюме и белом тюрбане, который влез на стену, окружавшую могилу царя Балейда, чтобы увещевать купавшихся:

— …потому что все виды нескромности — это грех пред лицом Господа, Бога нашего. Берегитесь, делающие неправду! Покайтесь, грешные граждане Балхиба, пока Он не предал вас в руки кваатцев и гоцаштандцев. Ибо быть нечистым в тысячу, в десять тысяч раз лучше, чем бесстыдно обнажать…

Это был Уэлком Вагнер, американский экуменический монотеист. Феллон заметил, что головы кришнаитов одна за другой поворачиваются на звуки нравоучительного голоса.

— …ибо сказано в Книге: «никто да не обнажит свой срам перед другими». И еще сказано…

— Они что, все хотят довести толпу до белого каления? — Феллон вздохнул. Он снова повернулся к Фредро, который наводил камеру на спины толпы. Феллон подскочил к археологу и рявкнул:

— Убери эту штуку, ты — идиот!

— Что? — спросил Фредро. — Убрать камеру? Почему?

В толпе, все еще смотревшей в сторону Вагнера, начался ропот. Тот продолжал громогласно вопить:

— И не ешьте плоть тварей, которых вы называете сафками, ибо дал нам свое откровение Единый, дабы не согрешили мы, поедая нечистых тварей: улиток, мидий и всех прочих моллюсков…

Феллон сказал Фредро:

— Балхибцы верят, что тот, кто их фотографирует, крадет частицу их души.

— Но этого не может быть. Я снял… сделал много снимков на фестивале, и никто не обращал на это внимания.

Феллон напряженно сказал:

— Они были в одежде! Табу действует, только когда они голые!

Толпа зароптала сильнее, но Уэлком Вагнер лишь заорал громче. Возница водяного фургона и его помощник бросили качать, заинтересованные происходящим. Когда вода перестала течь, те, кто до этого толпился у фургона, стали пробираться туда, где вокруг гробницы уже образовалась довольно большая толпа.

Фредро сказал:

— Еще всего один снимок, пожалуйста.

Феллон, потеряв терпение, попытался выхватить у него камеру. Вместо того, чтобы отпустить ее, Фредро только сильнее вцепился в ремешок и закричал.

— Psiakrew! [9] Ты что делаешь, болван?

Пока они тянули камеру каждый на себя, суфкиры соскользнули с руки Фредро и упали на мостовую. Гази раздосадованно воскликнула (поскольку это ей предстояло стирать их) и подняла одеяния. Тем временем, привлеченные криком Фредро и последовавшей борьбой между археологом и Феллоном, занидцы стали обращать на них внимание. Один из них воскликнул:

— Поглядите на этих других землян! Один из них пытается похитить наши души!

— О — где? Ишь, что задумал! — сказал другой.

Поглядев по сторонам, Феллон обнаружил, что он и его спутники, в свою очередь, тоже стали центром притяжения враждебных взглядов. Крики столпившихся у гробницы Балейда почти заглушили голос Уэлком а Вагнера. Толпа подогревала себя до той точки, когда можно будет броситься на ненавистного землянина, стащить его с ограды и забить до смерти, если только не удастся придумать какую-нибудь смерть поинтересней и подольше. Даже возница с помощником слезли с фургона и отправились посмотреть, что происходит.

Феллон дернул Фредро за рукав.

— Давай шевелись, идиот! Уходим.

— Куда? — спросил Фредро.

— Да ну тебя к дьяволу! — воскликнул Феллон, едва не приплясывая от раздражения.

Он схватил Гази за руку и потащил ее по направлению к водяному фургону. Какой-то занидец подступил к Фредро, показал ему язык и крикнул:

— Bakhan Terrao!

После чего залепил пощечину археологу. Феллон услышал шлепок, а затем более глухой звук удара кулаком. Оглянувшись, он увидел сидящего на земле занидца. Хоть археолог и был уже не первой молодости, силенок у него пока хватало.

Вопя и размахивая кулаками, к Фредро устремились другие занидцы. Археолог, как будто только что заметив, какую бурю сам же он и вызвал, побежал за Феллоном и Гази. Его небольшая камера в кожаном футляре болталась на ремешке, а ее владелец выкрикивал на бегу многосложные польские эпитеты.