Тайна острова Нуулуа

— Рыбка-то плавает, а мы с тобой до сих пор на берегу.

— Не гони волну! Корабль уже причаливает, подать трап капитану! Прикинь, какой трап!

Вблизи дома рос старый дуб, и его могучие прочные сучья достигали крыши. А в крыше было маленькое окошко у «капитанской каюты», всегда открытое — ведь настоящий капитан любит свежий морской воздух, влажный и пропитанный запахами русской деревни…

— Конечно, умею! — ответил Родик на вопрос Павлика, когда команда «Черной акулы» в полном составе собралась у тайника инков. — Только ты помоги мне!

Ребята вдвоем взялись за крышку, поднатужились, и крышка пошла вверх вместе с проржавевшими гвоздями замочных петель и повисшим на них закрытым замком.

В сундучке лежала только одна единственная вещь.

На дне сундука лежал портфель, старый ученический портфель, какие носили школьники лет пятьдесят или сто назад — так определил Родик. Он вспомнил, что видел такой в одном черно-белом кино.

— Я знаю, — подтвердил Павлик. — Сто лет назад цветных фильмов не было.

— Портфель туземцам ни к чему, — рассуждал Родик. — Но там, возможно, лежит карта острова, где зарыт клад.

Павлик подумал, что там, скорее всего, школьные учебники и дневники деда или бабушки, но сделал вид, что также жаждет обладать таинственной картой. Картой, нарисованной кровью на старом пожелтевшем пергаменте, с надписями на непонятном языке (по правде говоря, он не знал, что такое «пергамент», но в книжках тайные карты всегда рисовали на пергаменте).

В старом портфеле действительно оказались школьные тетрадки. Но дневника дедушки среди них не было. И Павлик был даже рад этому: не всё ли равно, как учился его любимый дедушка? Пусть в дневнике были бы одни тройки — от этого он не перестал бы любить дедушку и грустить о нем. На всех тетрадях, обнаруженных в портфеле, и даже на учебнике алгебры выцветшая пропись чернилами свидетельствовала о том, что портфель принадлежал не юному дедушке Захарке Фролову, а совсем другому мальчику, какому-то Симонову Александру.

Вдруг в полутемном чердаке с паутиной гигантских крестовиков вздыбились голубые океанские волны и принесли с собой красавец-парусник, трехмачтовый, с фигурой деревянной девы на носу корабля. Это Родик извлёк из кипы тонких, скучных и однообразных тетрадок, одну, более толстую:

— Глянь-ка! Какая красивая обложка! Испанская каравелла!

Корабль величественно плыл по голубым волнам океана мимо освещенного ярким тропическим солнцем острова с кокосовыми пальмами и туземцами на пирогах. Ребята стали быстро перебирать листы заворожившей их тетради. Там было много искусно выполненных рисунков; некоторые — необычными красными чернилами.

— Тихо… — вдруг прошептал Павлик.

Родик прислушался: кто-то поднимался по лестнице на чердак… Из люка показалась голова бабушки.

— Прячь портфель, — шепотом предупредил Павлик. — И сундук закрой!

Родик успел исполнить приказ до того, как бабушкины глаза привыкли к полутьме чердака, и она разглядела двух «пиратов». Павлик поспешил ей навстречу, а Родик прикрыл собой сундучок.

— Ну, и что вы здесь опять делаете?

— Наводим порядок, господин адмирал! — козырнул Родик.

— Какой я вам адмирал?

— Да это он так… Прикидывается. Мы в моряков играем.

— Гекконы в море не плавают. — Произнеся эту загадочную фразу, бабушка прямо направилась к Родику и заглянула в угол, где стоял сундучок. Павлик зажмурился.

— Мы здесь ничего не трогаем, Валиса Павловна! Только пыль вытираем, — врал Родик.

В сокровенном углу сундучка уже не было, там вновь лежала куча старого тряпья.

— Это правильно. Здесь вещи дедушки, пройдет сорок дней, тогда можно будет разобраться. Сегодня же найду ключ от люка. А теперь ныряйте вниз, рыбки! Я блинов напекла. Осторожно, мальчики, на лестнице!

— Капрал Павлик, подайте руку даме! — командовал маленький капитан, когда бабушка спускалась вниз. — Валиса Павловна, не торопитесь! Я за Вами следом!

Ну и хитрюга оказался Родик! Перед тем, как войти из сеней в комнату, где бабушка выкладывала на прочный, чистый дубовый стол без скатерти и салфеток тарелки, вилки и чашки со сметаной, он шепотом ответил на вопрос Павлика «Куда же исчез портфель?»:

— Гекконы в море не плавают, они соображают! Я приставил лист фанеры к доскам настила, а сверху бросил пару старых пальто и рваное одеяло. Сундук под фанерой, а здесь, прикинь? — Родик прижал руку Павлика к своей спине: под рубашкой лежала, конечно, драгоценная тетрадка с рисунками!

Друзья лежали в густой траве на задворках усадьбы Павлика и разглядывали необычную тетрадь с каравеллой. Имя владельца нигде не упоминалось. Печатный текст на задней обложке, который обычно сообщает о количестве страниц в тетради, качестве бумаги и о годе выпуска, был на английском языке. Родик прочитал, что тетрадь выпущена в 1973 году какой-то компанией то ли в Англии, то ли в Новой Зеландии. Записей в тетради было немного, больше рисунков: тропические пейзажи, пальмы, папоротники, какие-то длинномордые и худые свиньи, баньяны — странные деревья со множеством стволов, домики с крышами из листьев и без стен…

— Полинезийская деревня, — уверенно заявил Родик. — Это рисовал путешественник или моряк, железно. Не твой ли дедушка?

— Нет, он инженер, то есть, был инженер-физик, как и мой папа.

На многих рисунках повторялось изображение одной и той же девушки:

— Похожа на полинезийку, — определил Родик. — А вот и воин с татуировкой…. Волосы у них не столь курчавые, как у негров или меланезийцев, а девушки носят на голове венки из цветов.

Ребята лежали на траве, а бабушка копалась в огородных грядках ближе к дому. Вот она выпрямилась, разминая уставшую спину, и сняла кофточку — видимо, от работы ей стало жарко. Родик взглянул в сторону стоявшей под ярким солнцем бабушки Павлика. Та поправляла съехавший с головы венок из ромашек:

— Наверное, твоя бабушка была красивая в молодости…

Ребята в это время рассматривали страничку, где был нарисован портрет полинезийской девушки с венком из больших красных цветов в волосах.

— Она и сейчас красивая, — возразил Павлик.

— У неё такой же разрез глаз и пухлые губы…

— Мало ли похожих людей. И бабушка никогда так не одевалась.

Красивая девушка была почти обнаженной, только бедра прикрывал кусок материи наподобие короткой юбочки. Родик вдруг очень внимательно посмотрел на Павлика. Тому показалось, что как-то даже подозрительно:

— А где твоя бабушка загорала? На Мальдивах или на Антильских островах? И почему ты мало загорел?

— Ты чего?! Я же в школе учился! Как и ты…. И совсем не загорал, просто я смуглый.

— Значит, бабушка одна ездила отдыхать?

— Чего ты пристал!? Никуда она не ездила! Она тоже смуглая, только смуглее меня. Посмотрел бы ты на неё в ба…

Павлик осекся… Он вдруг с удивлением обнаружил, что никогда не задумывался над необычно темным цветом кожи бабушки. А Родик углубленно продолжил изучение других рисунков таинственного художника.

Бабушка позвала Павлика к ужину, когда начало темнеть. Родик закрыл тетрадку и сказал, что он хотел бы взять её с собой. Павлик молча кивнул, и друзья разошлись по домам.

Павлик долго не мог заснуть, стараясь разгадать, почему это его маленького друга-всезнайку заинтересовало сходство какой-то туземной девчонки с его русской бабушкой?

Весь следующий день Павлик напрасно ждал друга. Тот, видимо, куда-нибудь уехал со своим папой — была суббота. Наконец, ближе к вечеру, Павлик услышал шум подъезжающей Тойоты. Из машины вышел один только папа. Павлик подбежал к нему:

— А что с Родиком?

— Как что? Разве он не дома? — заволновался отец.

— Да здесь я, дома! — закричал из окна Родик. — Павлик, иди к нам в дом! Я давно тебя жду.