Сборник рассказов «Проблема туземцев»

— Да, да, малыш, это замечательно, — сказал Джексон. Проволочки не волновали его. Напротив, он ожидал, что их будет намного больше. На большинстве планет жители быстро понимали, что к чему. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что Земля хочет получить то, что ей нужно, не желает чтобы это выглядело законно.

Почему именно законно — догадаться было тоже не слишком сложно. Подавляющее большинство землян было идеалистами, и они горячо верили в принципы правды, справедливости, милосердия и тому подобное. И не только верили, но и ПОЗВОЛЯЛИ себе руководствоваться этими благородными принципами в жизни. Кроме тех случаев, когда это было неудобно или невыгодно. Тогда они действовали сообразно своим интересам, но продолжали вести высоконравственные речи. Это означало, что они были лицемерами, а такое понятие существовало у народа любой планеты.

Земляне желали получить то, что им было нужно, но они еще и хотели, чтобы все это хорошо выглядело. Этого иногда было трудно ожидать, особенно когда им было нужно не что-нибудь, а чужая планета. Но, так или иначе, они обычно добивались своего.

Люди многих планет понимали, что открытое сопротивление невозможно, и поэтому прибегали к тактике проволочек.

Иногда они отказывались продавать, или им без конца требовались всякие бумажки, или им нужна была санкция какого-нибудь местного чиновника, которого никогда не было на месте. Но посланец парировал каждый их удар.

Они отказываются продавать собственность по расовым мотивам? Земные законы особо воспрещают подобную практику, а Декларация Прав Разумных Существ гласит, что каждое разумное существо вольно жить и трудиться там, где ему нравится. За эту свободу Земля стала бы бороться, если бы ее кто-нибудь вынудил.

Они ставят палки в колеса? Земная Доктрина о временном характере частной собственности не допустит этого.

Нет на месте нужного чиновника? Единый Земной Закон против наложения на имущество косвенного ареста в случае отсутствия недвусмысленно запрещал такие порядки. И так далее, и тому подобное. В этой борьбе умов неизменно побеждала Земля, потому что того, кто сильнее, обычно признают и самым умным.

Но наянцы даже не пытались сопротивляться, а это в глазах Джексона заслуживало самого глубокого презрения.

В обмен на земную платину Джексон получил местную валюту — хрустящие бумажки по 50 врсо. Эрум просиял от удовольствия и сказал:

— Теперь, мистер Джексон, мы можем покончить с делами на сегодняшний день, если вы соблаговолите шромбрамхтуланчирить, как это принято.

Джексон повернулся, его глаза сузились, уголки рта опустились, а губы сжались в бескровную полоску.

— Что вы сказали?

— Я всего лишь попросил вас...

— Знаю, что попросили! Но что это значит?

— Ну, это значит... значит... — Эрум слабо засмеялся. — Это означает только то, что я сказал. Другими словами, выражаясь этиболически...

Джексон тихо и угрожающе произнес:

— Дайте мне синоним.

— Синонима нет, — ответил Эрум.

— И все-таки, детка; советую тебе его вспомнить, — сказал Джексон, и его пальцы сомкнулись на горле наянца.

— Стойте! Подождите! На по-о-мощь! — вскричал Эрум. — Мистер Джексон, умоляю вас! Какой может быть синоним, когда понятию соответствует одно; и только одно слово — если мне дозволено будет так выразиться.

— За нос меня водить! — взревел Джексон, — Лучше кончай с этим, потому что у нас есть законы против умышленного сбивания с толку, преднамеренного обструкционизма, скрытого сверхжульничества и прочих ваших штучек. Слышишь, ты?

— Слышу, — пролепетал Эрум.

— Тогда слушай дальше: кончай агглютинировать, ты; лживая скотина. У вас совершенно простой, заурядный язык аналитического типа, который отличает лишь его крайняя изолирующая тенденция. А в таком языке, приятель, просто не бывает столько длинных путаных сложных слов. Ясно?

— Да, да! — закричал Эрум. — Но поверьте мне, я ни а коей мере не собираюсь нумнискатеритъ! И не нонискаккекаки, и вы действительно должны этому дебрушили.

Джексон замахнулся на Эрума, но вовремя взял себя в руки. Неразумно бить инопланетян, если существует хоть какая-нибудь вероятность того, что они говорят правду. На Земле этого не любят. Ему могут срезать зарплату, если же по несчастливой случайности он убьет Эрума, его можно поздравить с шестью месяцами тюрьмы. Но все же...

— Я выясню, лжете вы или нет! — завопил Джексон и стремглав выскочил из кабинета.

Он бродил почти час, смешавшись с толпой в трущобах Грас-Эс, тянущихся вдоль мрачного; зловонного Унгпердиса. Никто не обращал на него внимания. По внешности его можно было принять за наянца, так же как и любой наянец мог сойти за землянина.

На углу улиц Ниис и Да Джексон обнаружил веселый кабачок и зашел туда.

Внутри было тихо, одни мужчины. Джексон заказал местное пиво. Когда его подали, он сказал бармену:

— На днях со мной приключилась странная история.

— Да ну? — сказал бармен.

— В самом деле, — ответил Джексон. — Понимаете, собрался заключить очень крупную сделку, а потом в последнюю минуту меня попросили тромбромктуланчирить, как это принято.

Он внимательно следил за реакцией бармена. На. флегматичном лице наянца появилось легкое недоумение.

— Так почему вы этого не сделали? — спросил бармен.

— Вы хотите сказать, что вы бы на моем месте...

— Конечно, согласился бы. Черт побери, это же обычная катанприптиая, ведь так?

— Ну да, — сказал один из бездельников у стойки, — Конечно, если вы не заподозрили, что они пытались нумнискотерить.

— Нет, не думаю, что они пытались сделать что-нибудь подобное, — упавшим, безжизненным голосом проговорил Джексон. Он заплатил за выпивку и направился к выходу.

— Послушайте! — крикнул ему вдогонку бармен. — Вы уверены, что они не нонискаккекаки?

— Как знать, — сказал Джексон и, устало ссутулясь, вышел на улицу.

Джексон доверял своему природному чутью как в отношении языков, так и в отношении людей. А его интуиция говорила ему, что наянцы вели себя честно и не изощрялись перед ним во лжи. Эрум не изобретал новых слов специально, чтобы запутать его. Он и правда говорил на языке хон как умел.