Поход семерых

– Все вовсе не так ужасно, – попыталась разредить атмосферу девушка, – я с этим уже двадцать два года живу, и ничего. У меня есть лекарства, их надо пить каждый день. Я с собой много захватила – на год хватит.

– Одно ясно наверняка, – подвел итог Роберт, вставая, – в нашем походе все ориентируемся по Кларе. Как только у нее появляется хоть малейший намек на усталость – останавливаемся и отдыхаем. Как только ей надоедает нести свои вещи – тут же у нее их берем. И еще – не подпускаем ее ни к чему острому, даже к консервному ножу.

– Ну что вы в самом деле, – досадливо поморщилась девушка, – делаете из меня какую-то… принцессу на горошине! Может, еще в паланкине меня понесете? Тогда мы и за год никуда не доберемся!

– Так точно, понесем, мэм, – живо среагировал притихший было Марк. – А если вы будете сапратывляцца, мы вас свяжем вэревками и панэсем насильна, патаму что шаху нэ нужен мертвый нэвеста, шаху нужен живой нэвеста, а наш шах такой чэловек, что шутить нэ любит…

Наконец чай был допит, вещи упакованы, чашки помыты, и шестеро друзей оставили основательно разгромленный в процессе сборов дом. Уже на лестничной клетке, когда Роберт только собрался запереть дверь, внезапно раздался телефонный звонок, и Роберт хотел было вернуться и взять трубку. Но Мария, внезапно побледнев, удержала его за руку, и пока между ними происходил молчаливый «поединок воль», телефон за дверью замолчал. Так никто и не узнал, был ли это в самом деле Эйхарт или же, как на то смутно надеялся Роберт, прекрасная Лара в порыве раскаяния после вчерашнего скандала, когда она обозвала своего любимого «граальщиком несчастным», который занимается чума знает чем вместо поисков нормальной работы и никогда не будет в состоянии обеспечить семью. Под конец она все-таки смилостивилась и даже поцеловала его на прощание, пожелав «не свернуть там где-нибудь шею», но неприятный осадок на сердце после этого разговора все же не давал Роберту покоя и, по его предположениям, не собирался исчезать весь будущий месяц.

Путь шестерых пока что лежал на вокзал, на дневную электричку до Дольска, родного городка Аллена. Возможность еще одну ночь поспать в постели радовала всех, Дольск располагался на нужном направлении, а кроме того, Аллен имел немалое желание навестить свою маму, и в том ничего предосудительного не было. Маршрут до Стеклянных островов, начерченный Робертом при некотором содействии Марии и Марка, дважды пересекал границу: один раз по земле, другой – по морю. Хорошего в этом было немного – переход границы стоил немалых денег, а общая касса отряда отнюдь не лопалась от количества марок. Больше всего денег – полторы тысячи – в нее внесла Мария, раздраконившая какие-то свои прежние сбережения; а меньше всех – тридцать марок плюс обещание питаться Духом Святым и не посягать на «общественные» продукты – вложил Марк. Предложение насчет Духа Святого было с негодованием отклонено.

– Ты нам нужен в качестве тягловой силы, – утешил друга Аллен, – вон ты какой здоровый, больше всех можешь нести… Брали же с собою в поход крестоносцы вьючную скотину – и денег с этих ослов и волов наверняка не требовали!

Сам он достал из своего заветного конвертика на полке давно отложенные деньги «на лето» в количестве трехсот марок и теперь чувствовал себя очень богатым и способным накормить и одеть весь мир.

В электричке его неожиданно настигла необходимость наверстать упущенные ночью часы отдыха, и он, прикорнув на теплом братовом плече, незаметно для себя проспал до самого Дольска, только однажды пробудившись, чтобы вместе со всеми перекусить.

Роберт достал пакетик сваренных вкрутую яиц – неизменный элемент поездки на электричке, – буханку хлеба и коробочку с солью в дорогу; у Марии обнаружились очень вкусные пирожки и колбаса, у Клары – стопка бутербродов, а у Марка не было ничего. Нет, впрочем, у него нашлась фляга с чем-то, что он назвал дорожным напитком, но, понюхав этот коктейль, от него все дружно отказались, и оскорбленный Марк пил свою гадость один. Еду разложили на крышке Маркова рюкзака, и тут Йосеф добавил к пиршеству пакетик неких предметов в серебристых обертках, которые при ближайшем рассмотрении оказались плавлеными сырками «Новость».

Аллен, кровожадно сверкая глазами, предложил торжественно повыбрасывать их в окошко, однажды отомстив за все страдания; но Йосеф, предвидевший худшие времена, отнял у него «Новости» и спрятал их обратно в рюкзак. Впрочем, один сырок все же вдохновил Марка и был им съеден под сочувственные взгляды остальных.

В Дольск они приехали только к вечеру. Сонный Аллен вел их по тихим улочкам к своему родному дому, с трудом пробуждаясь по дороге и мечтая продолжить прерванное занятие. Звезды над маленьким городком светили куда ярче, чем над Магнаборгом, где на каждом шагу фонари, и Клара подняла лицо к их мерцающим огням, пытаясь узнать хоть какое-нибудь созвездие. Ей, которую в бытность маленькой девочкой не выпускали на улицу позже восьми вечера, удалось распознать только семизвездье Серпа, которое было куда ярче, чем виделось из окошка ее прежнего дома. Марк взял ее под руку, чтобы она не упала, и показал на небе Арфу Артура с ослепительно голубым алмазом Веги, Лебедя, раскинувшего в полете широкие крылья, Чайку, выгнувшуюся буквой «W»…

– Осторожно, тут канава, – прервал его голос Аллена, шедшего впереди, и Марк посторонился, пропуская девушку вперед себя на узенький деревянный мосток и думая, что фонари – это все-таки иногда неплохо.

Аллен проснулся и сначала не мог понять, где находится. Потом взгляд его пробежал по фотографиям на стенах, по уставленному цветами подоконнику – и Аллен узнал свой дом, в котором родился и прожил шестнадцать лет. Определился он не сразу из-за непривычного ракурса – он лежал на полу в своем спальном мешке, а его кровать – теперь он вспомнил – ночью занимала Клара.

– А где лев? – невпопад спросил Аллен спросонья, садясь на полу.

– Какой еще лев? – мгновенно среагировал лежавший рядом Марк, приподымаясь на локте.

– Не знаю… лев какой-то, – растерянно ответил Аллен, сам не понимая, что это он сказал. – Наверное, он мне снился. Не знаю.

– Доброе утро. – В комнату заглянула Мария с влажными после умывания волосами. – О чем это вы, мальчики?

– Да вот Аллен своего льва потерял. – Марк дружески пихнул его в бок. – Ты случайно не видала, может, он на кухне сидит?

– Шли бы вы картошку чистить, – посоветовала Мария, отворачиваясь. – А то Роберт ведет беседы с твоей, Аллена, матушкой, Кларе ножик в руки давать нельзя, так что мы с Йосефом там вдвоем надрываемся…

Аллен увидел свою маму в гостиной, как раз когда она спрашивала Роберта, не собирается ли он жениться. Спасая брата от неприятностей, Аллен быстро прыгнул на госпожу Елену Августину сзади и закрыл ей ладонями глаза.

– Конечно, это ты, – отозвалась она мгновенно, разворачивая свое чадо к себе, чтобы на него полюбоваться. Мать и сын не виделись около полугода.

Елена чертами лица очень походила на Аллена, только была куда утонченней и красивее. Волосы у нее были темно-русые, очень длинные и густые, с блестящими нитями седины, и если б не тоненькая сеть ранних морщинок на лице, в нее запросто мог бы влюбиться и двадцатилетний парень.

– Ну, сын, – сказала она, сияя радостной улыбкой, – друзья у тебя очень хорошие, только с пожилыми дамами беседовать им неинтересно. Вся надежда на тебя и на Роберта, наверняка у вас полно новостей. У меня тоже есть чем похвастаться – видел, как моя герань разрослась? А был-то всего один чахленький росточек… И такой красивый плющ мне подарили добрые люди – через годик весь балкон зазеленеет. Надеюсь, вы останетесь до завтра? Речку своим друзьям покажешь…

Аллен скрепя сердце через силу покачал головой.