Повести о Ветлугине (илл. П. Павлинова)

— Пласт выгорает медленно. Очень может быть, что оазис просто ушел от нас на два-три перехода. Туда, где залегают другие пласты, на которые перекинулся огонь…

3

— Ну что ж, товарищи? — сказал Савчук, вставая. — Быстренько поедим и снова в путь?

Но мне не терпелось хоть краешком глаза взглянуть: что ж там впереди? Лиза и Савчук принялись кашеварить у костра, а я отправился на рекогносцировку.

— Ружье захвати! — крикнула вдогонку Лиза.

Я показал ей свою централку, которую держал под мышкой. Не приходилось пренебрегать такими предосторожностями, помня о внимании, которым удостаивали нас загадочные обитатели оазиса.

Ущелье делало крутые зигзаги.

Река монотонно позванивала галькой где-то рядом, теряясь по временам среди высоких скал.

Я с огорчением подумал о том, что лодку придется оставить в «преддверии» оазиса и продолжать путешествие пешком. Это будет нелегко. Но ведь оазис, если он все же существует, находится где-то очень близко, совсем рядом. Не может быть, чтобы нам, даже по такой трудной дороге, пришлось добираться туда больше суток.

И вдруг, перебравшись на четвереньках через очередную осыпь, я увидел за поворотом долгожданный лес.

Но это был какой-то причудливый, траурный лес.

Здесь главным образом была невысокая — в рост человека — лиственница. По длинным, свешивавшимся с деревьев «бородам», по прядям черновато-серого мха и лишайника можно было догадаться, что передо мною почтенные старцы древесного мира.

Приблизясь, я убедился в том, что это больше чем старцы — это трупы деревьев.

Верхушки их были обломаны, стволы скрючены, словно бы деревья оцепенели от нестерпимого холода. Ледяные пальцы мороза пообрывали с деревьев листья, кору. Траурный креп висел почти на каждом стволе.

Когда я углубился в этот странный лес — чем дальше, тем деревья становились все выше и выше, — то увидел, что кое-где рядом с лиственницей попадаются и осыпавшиеся ели. Чуть поодаль росло несколько берез.

Но голые лиственницы казались особенно зловещими. Деревья словно бы застыли в мучительной конвульсии, в том положении, в каком их настигла смерть.

Впечатление усугублялось мертвенной неподвижностью всего, что меня окружало. В ущелье царило безветрие. Деревья будто окаменели.

Я подумал, что зимой здесь, наверное, еще страшнее. Когда ветер, скатившись со склона, пробирается в ущелье, деревья начинают раскачиваться и скрипеть ветвями — сначала неохотно, потом все быстрее и быстрее. Зловещий однообразный перестук, словно бы это, стуча костями, принялись приплясывать на месте скелеты, целая толпа скелетов!…

Фу ты чертовщина? Какие, однако, мысли приходят в голову в этом лесу!…

Я выстрелил из ружья в воздух, чтобы оповестить своих товарищей о сделанном мною открытии.

Через несколько минут Савчук, Лиза и Бульчу показались из-за поворота. Они очень спешили, чуть ли не скатились с горы ко мне под ноги.

— Ты жив?… «Дети солнца»?» Что случилось? — спрашивала Лиза на бегу, задыхаясь. Бульчу с мрачным видом озирался, держа ружье на изготовку.

Тут только понял я, как напугал своих спутников.

— Вот! Лес нашел… Хотел, чтобы и вы… — сконфуженно пробормотал я.

Лиза, Бульчу и Савчук с изумлением осматривались по сторонам.

— Все правильно. Так и должно быть, — сказала Лиза, отдышавшись. — Это вторая фаза остывания оазиса. Когда горящий пласт доходил до предела грунтовых вод, горение постепенно затихало, прекращалось на отдельных участках. В результате неравномерного давления в ущелье проникали массы холодного воздуха, возникали смерчи, вихри страшной силы.

— Значит, настоящий живой лес где-то рядом? — нетерпеливо спросил я.

— По-видимому, недалеко. Возможно, даже за тем поворотом!

— Так идемте же скорей! Что мы здесь стоим?

— Вы забыли, что через двадцать минут у вас разговор с Новотундринском, — сказал Савчук, посмотрев на часы.

— Да, правильно.

Мы все-таки пообедали наспех, то и дело поглядывая на глубокий разлом в горах, за которым слоился голубой сумрак. Кусок не шел в горло.

С Новотундринском я связался очень быстро. У аппарата меня ждал Аксенов.

— Ну как? — спросил Аксенов с волнением. — Успех или неуспех? Нашли? Дошли?

— Не совсем еще дошли. Находимся в преддверии оазиса — в мертвом лесу.

И я кратко сообщил о сделанном только что открытии.

— Нужна какая-нибудь помощь?

— Пока не нужна. Спасибо! О дальнейшем известим…

Лодку мы оставляли тут. Она отслужила свое. Дальше можно было идти только пешком.

Бульчу, с которого как ветром сдуло его недавнюю хворь, стал проворно затаптывать уголья костра. Я помог Лизе укрепить рюкзак на спине.

Итак, вторую часть загадки Бырранги можно было считать решенной. Страна Семи Трав возникла на базе подземного горения угля. В верховьях Реки Тайн была гарь!…

И где-то там — по-видимому, с враждебными намерениями — поджидали нас «дети солнца». Они могли скрываться за красноватыми осыпями галечника, за торчащими корнями, за стволами оцепеневшего, мертвого леса, в любой расщелине между камнями. Они могли подстерегать повсюду на пути, пытаясь любой ценой задержать нас.

И все же мы должны были идти, должны были дойти — даже если Петра Ариановича уже нет в живых, — чтобы разрешить последнюю, третью часть загадки: кто такие «дети солнца» и почему они прячутся в горах.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 1.

Мертвый гонец

1

— Минуточку! — вежливо сказал Савчук и прикоснулся к моему ружью, которое я собирался взять под мышку. — Я бы хотел, чтобы вы отдали мне его…

Я удивленно посмотрел на этнографа.

— На время, на сохранение, — пояснил он.

— Не понимаю…

— В этом лесу стрелять нельзя. А вы человек пылкий, увлекающийся…

Я смутился.

— Виноват, Владимир Осипович. Виноват, признаю. Зря переполошил вас и Лизу.

— Дело даже не в этом. Я в данном случае думаю о «детях солнца»… Хотелось бы, чтобы правильно меня поняли… Но вы извините, что я делаю вам замечание.

— Пожалуйста, пожалуйста! Я ведь заслужил.

— Видите ли, многое в отношении «детей солнца» нам еще непонятно. Они боятся какого-то нападения, преследования. Все это очень сложно… Поэтому во избежание конфликта мы должны пройти по лесу без единого выстрела.

— Что бы ни случилось?

— Да, что бы ни случилось, — с расстановкой подтвердил этнограф. — Надо на каждом шагу подчеркивать свои мирные намерения. Ведь мы, в конце концов, посланцы великого Советского Союза, о котором «дети солнца», наверное, даже не знают.

Я покорно протянул Савчуку свою централку. Выражение лица его смягчилось.

— Впрочем, если вы дадите честное слово…

— Я готов даже вынуть патроны.

— Нет, зачем же! Я верю… Но учтите: это очень важно.

Он обернулся к Лизе и Бульчу, которые стояли рядом, уже готовые к походу:

— Это, понятно, относится и к вам.

Лиза кивнула. Бульчу недовольно пробурчал что-то себе под нос, но ружье перебросил с груди за спину.

Авторитет Савчука как начальника экспедиции был непоколебим.

Начинался последний этап нашего путешествия — пешеходный.

Груз распределили соответственно физическим возможностям каждого участника экспедиции. Рацию и аккумуляторы должны были попеременно нести я и Савчук. Тюки со спальными мешками и посудой достались на долю Лизы и Бульчу.

Мы надеялись, что идти осталось совсем недолго, не больше одного дня, но день этот, по-видимому, должен быть довольно трудным.

Действительно, препятствия возникали одно за другим. То нужно было с опаской обходить зияющие ямы и трещины, на дне которых тускло отсвечивала вода, то, сгорбившись, придерживаясь руками за камни и корни, торчавшие из земли, пробираться по медленно сползающим к реке осыпям.