А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.2

— Ты что, серьезно?

— Совершенно серьезно.— Антон пробежал пальцами по контактам и сказал: — Дать тебе, что ли, снизиться в утешение... Нет, не дам. Хватит с меня мертвецов.

«Корабль» мягко и бесшумно опустился на поляне почти на том же месте, откуда взлетел тридцать девять часов назад. Антон выключил двигатель и немного посидел, ласково гладя рукой пульт.

— Значит, так,— сказал он.— Сначала — Саул.

Вадим, надувшись, смотрел перед собой. Антон включил бортовой радиофон и настроился на волну скорой помощи.

— Пункт одиннадцать-одиннадцать,— сказал спокойный женский голос.

— Требуется врач-эпидемиолог,— попросил Антон.— Заболел человек, вернувшийся с новой планеты земного типа.

Некоторое время приемник молчал. Затем голос удивленно переспросил:

— Простите, как вы сказали?

— Видите ли,— объяснил Антон,— у него не была привита биоблокада.

— Странно. Хорошо... Ваш пеленг?

— Даю.

— Благодарю, приняла. Ждите через десять минут.

Антон поглядел на Вадима.

— Не дуйся, структуральнейший, обойдется. Пойдем к Саулу.

Вадим медленно выбрался из кресла. Они сошли в зал и сразу увидели, что дверь в каюту Саула открыта. Саула в каюте не было. Не было и его портфеля и бумаг, а на столике лежал скорчер.

— Где же он? — спросил Антон.

Вадим бросился к выходу. Люк был вскрыт, снаружи стояла теплая звездная ночь. Громко кричали цикады.

— Саул! — позвал Вадим.

Никто не отозвался. Вадим в растерянности сделал несколько шагов по мягкой траве. «Куда же он ушел, больной?» — подумал он и снова крикнул:

— Саул!

И снова никто не отозвался. Налетел теплый ветерок и нежно погладил Вадима по лицу.

— Димка,— негромко позвал Антон,— поди сюда...

Вадим вернулся к освещенному люку. Антон протянул ему листок бумаги.

— Саул оставил записку,— сказал он.— Положил под скорчер.

Это был обрывок грубой серой бумаги, захватанный грязными пальцами. Вадим прочел:

«Дорогие мальчики! Простите меня за обман. Я не историк. Я просто дезертир. Я сбежал к вам, потому что хотел спастись. Вы этого не поймете. У меня осталась всего одна обойма, и меня взяла тоска. А теперь мне стыдно, и я возвращаюсь. А вы возвращайтесь на Саулу и делайте свое дело, а я уж доделаю свое. У меня еще целая обойма. Иду... Прощайте. Ваш С. Репнин».

— Слушай, он совсем больной,— сказал Вадим растерянно.— Бежим его искать!

— Посмотри на обороте,— сказал Антон.

Вадим перевернул листок. На обороте большими корявыми буквами было написано:

На этом текст обрывался. Вадим уставился на Антона.

— Не понимаю,— сказал он.

— Я тоже,— тихо сказал Антон.

Яркий свет упал на поляну. Над «Кораблем» медленно снижался санитарный «Огонек».

— Объясняйся с врачом,— сказал Антон с неопределенной усмешкой,— а я пойду и свяжусь с Советом.

— Что же я ему объясню? — пробормотал Вадим, глядя на клочок бумаги.

Заключенный № 819360 лежал ничком, уткнувшись лицом в липкую грязь, у обочины шоссе. Правая рука его еще цеплялась за рукоятку «шмайссера».

— Кажется, готов,— с сожалением сказал Эрнст Брандт. Он был еще бледен.— Мой бог, стекла так и брызнули мне в лицо...

— Этот мерзавец подстерегал нас,— сказал оберштурмфюрер Дейбель.

Они оглянулись на шоссе. Поперек шоссе стоял размалеванный камуфляжной краской вездеход. Ветровое стекло его было разбито, с переднего сиденья, зацепившись шинелью, свисал убитый водитель. Двое солдат волокли под мышки раненого. Раненый громко вскрикивал.

— Это, наверное, один из тех, что убили Рудольфа,— сказал Эрнст. Он уперся сапогом в плечо трупа и перевернул его на спину.

— Крайцхагельдоннерветтернохайнмаль,— сказал он.— Это же портфель Рудольфа!

Дейбель, перекосив жирное лицо, нагнулся, оттопырив необъятный зад. Дряблые щеки его затряслись.

— Да, это его портфель,— пробормотал он,— Бедный Рудольф! Вырваться из-под Москвы и погибнуть от пули вшивого заключенного...

Он выпрямился и посмотрел на Эрнста. У Эрнста Брандта было румяное глупое лицо и блестящие черные глаза. Дейбель отвернулся.

— Возьми портфель,— буркнул он и горестно уставился вдаль, где над лесом торчали толстые трубы лагерных печей, из которых валил отвратительный жирный дым.

А заключенный № 819360 широко открытыми мертвыми глазами глядел в низкое серое небо.

 КОМЕНТАРИИ

С. 5. <заглавие> — А. Вознесенский, «Монолог битника», редакция сборника «Антимиры»: «О, хищные вещи века! / На душу наложено вето...».

С. 7. Есть лишь одна проблема — одна-единственная в мире — вернуть людям духовное содержание, духовные заботы... А. де Сент-Экзюпери — цитата из неотправленного письма к генералу X. (предположительно — Р. Шам-бу), Уджда, июль 1943 г. Ближе всего к процитированному тексту перевод Г. Велле из книги М. Мижо «Сент-Экзюпери». М.: Молодая гвардия, 1963. С. 398: «Существует лишь одна проблема, одна-единственная на свете. Вернуть людям духовную сущность, духовные заботы».

С. 12. Я читал одну книжку, и там было написано, что ее сочинили именно в отеле. Отель «Флорида». <...> в обстреливаемом отеле. <...> Хемингуэй — см. предисловие к книге «Пятая колонна и первые сорок девять рассказов» (в русском переводе: «Пятая колонна и первые тридцать восемь рассказов»).

С. 13. — Обязательно задержитесь... <...> Вы просто не знаете, как у нас тут весело и ни о чем не надо думать. — ср. параллель в романе Ю. Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара» (2, 7): «— <...> Можно вам позавидовать, что вы здесь остаетесь. Здесь так весело! Думать некогда!»

С. 18. Спят и видят сны — восходит к словам из трагедии У. Шекспира «Гамлет», 3,1: «Уснуть... и видеть сны?» Перевод Б. Пастернака.

С. 31. ...похож на мускусную крысу Чучундру, <...> которая всю свою жизнь плакала, потому что у нее не хватало духу выйти на середину комнаты. — см. сказку «Рикки-Тикки-Тави» из «Книги Джунглей» Р. Киплинга.

С. 52. Сын поссорился с отцом, и у него был друг, этакий неприятный человек со странной фамилией... Он еще резал лягушек. <...> Иван Сергеевич! — реалии из «Отцов и детей» И. Тургенева.

С. 55. Остановись, мгновенье, ты прекрасно! — установившаяся русскоязычная форма цитаты из «Фауста» И. Гете (ч. 1, сц. «Рабочая комната Фауста»). Ближайший перевод — А. Фета: «Когда воскликну я мгновенью: / «Остановись! Прекрасно ты!»...».

С. 57. ...Ницше... Может быть, он годился для голодных рабов фараоновых времен со своей зловещей проповедью расы господ, со своими сверхчеловеками по ту сторону добра и зла... — упомянуты положения Ф. Ницше о «расе господ» и «расе рабов» (см. «К генеалогии морали»), о «сверхчеловеке» (см. «Так говорил Заратустра») и заглавие сочинения «По ту сторону добра и зла».

С. 57. Любовь и голод. — «Любовь и голод правят миром» — заключительная строка стихотворения Ф. Шиллера «Мировая мудрость».

С. 60. Нет худа без добра, сказала лиса, зато ты попал в Страну Дураков. — цитата из «Золотого ключика, или Приключений Буратино» А. Н. Толстого (глава «Буратино попадает в Страну Дураков»),