Сборник.Том 4

— А вдруг скажут, что я это украл?

— Это невозможно украсть. Там моя подпись, а ещё твоё имя.

— А если спросят, кто вы такой?

— Не спросят. Скажи только, что тебе нужна работа. Есть шанс устроиться. Ничего не обещаю, но шанс есть. А вот тут написано, как пройти.

И мужчина вручил Рейчу другую карточку. Адрес Рейч разобрал моментально.

— Спасибо, — смущенно пробормотал он.

Мужчина приветливо помахал ему на прощание.

Рейч встал и вышел из бара, гадая, что его ждёт впереди.

Глава 13

Туда-обратно. Туда-обратно. Туда-обратно…

Глеб Андорин следил взглядом за Намарти, который, заложив руки за спину, расхаживал взад-вперёд по комнате. Похоже было, он просто не в силах усидеть на месте, настолько обуреваем страстями.

А Андорин смотрел на него и думал: «Ведь он не самый умный человек в Империи. Да что там в Империи — и в партии не самый умный. И не самый хитрый, и не самый талантливый. Его то и дело приходится удерживать от опрометчивых решений, и всё-таки он всех нас обошёл. Мы могли бы сдаться, послать всё куда подальше, а он — ни за что на свете. Хотя, кто знает, может, как раз такой человек нам и нужен. Не будет такого, так и вообще ничего не получится».

Намарти резко остановился, словно почувствовал на себе взгляд Андорина, обернулся и сказал:

— Учти, если опять собираешься делать мне внушение изза Каспалова, лучше не старайся.

— Больно мне надо тебе внушение делать, — слегка пожал плечами Андорин. — Что толку-то? Дело сделано. Вред причинен.

— Какой вред, Андорин? Какой вред?! Если бы я этого не сделал, вред бы был причинен нам! ещё чуть-чуть, и этот человек предал бы нас. Месяц максимум, и он побежал бы от нас…

— Знаю. Я был там. Я слышал, что он говорил.

— Ну так кому, как не тебе, понимать, что другого выбора у нас не было. Не бы-ло! Или ты думаешь, будто бы мне по сердцу убивать старого товарища, а? Просто у меня не было выбора.

— Ну ладно, ладно. У тебя не было выбора.

Намарти снова принялся мерить шагами комнату. Через некоторое время он так же резко, как и в первый раз, остановился, обернулся и спросил:

— Андорин, ты в богов веришь?

— В кого? — недоумённо переспросил Андорин.

— В богов.

— И слова такого не слыхал никогда. Что это такое?

— Да нет такого слова в галактическом языке. Сверхъестественные силы. Так веришь или нет?

— Сверхъестественные силы? Так бы и сказал. Нет, я в такое не верю. По определению, сверхъестественное — это нечто такое, что существует независимо от законов природы, а независимо от законов природы не существует ничего. Ты что, в мистику ударился?

Вопрос был задан шутливым тоном, однако взгляд Андорина выразил серьёзнейшую озабоченность.

Намарти пронзил его огненным взглядом. О, этот взгляд кого хочешь мог пронзить — так он был жгуч и ослепителен.

— Не валяй дурака. Просто я читал об этом. Триллионы людей верят в сверхъестественное.

— Знаю, — кивнул Андорин. — Испокон веков.

— Вот именно. С доисторических времен. Само слово «боги» — неизвестного происхождения. Очевидно, сам язык, в котором оно употреблялось, не сохранился. Скорее всего от него одно только это слово и осталось… А известно ли тебе, как много существует различных верований во всевозможных богов?

— Полагаю, что оно более или менее соответствует числу всевозможных тупиц среди жителей Галактики?

Намарти пропустил это замечание мимо ушей и продолжал:

— Кое-кто считает, что это слово родилось тогда, когда всё человечество проживало на одной-единственной планете.

— Опять мифология. Такая же несусветная чушь, как сверхъестественные силы. Никакого единственного мира — прародины человечества — не существовало никогда.

— Он должен был существовать, Андорин, — нервно возразил Намарти. — Люди не могли произойти на разных планетах и дать один-единственный вид.

— Пускай так, но всё равно в определённом смысле слова такого мира не существует. Известно, где он находится? Нет, неизвестно. Известно, как называется? Нет, неизвестно. Значит, и говорить не о чём. Значит, его и нет вовсе.

— Считается, что эти боги, — продолжал гнуть своё Намарти, — защищают человечество и заботятся о его безопасности, по крайней мере, о безопасности тех людей, которые в них верят. И в те времена, когда существовал один-единственный мир, одна-единственная планета, где жили люди, вполне естественно, что боги оберегали людей — ведь их было так мало. О таком мире они должны были заботиться примерно как старшие братья или как родители.

— Как это мило с их стороны! А вот посмотрел бы я на них, возьмись они опекать всю Галактику, всю Империю.

— А может, им и правда такое под силу? Что, если они вечные?

— А что, если солнце замерзнет? Что толку от всех этих «если бы» да «кабы»?

— Я размышляю. Я думаю, между прочим. Неужели ты никогда не позволяешь своему уму никаких вольностей? Или ты всё время держишь его на поводке?

— Думаю, самое безопасное — держать его на поводке. И что же говорит вам, руководитель, ваш гуляющий без поводка ум?

Намарти сердито зыркнул на Андорина, но лицо того было непроницаемо — ни тени насмешки.

— Он говорит мне, — зловеще ухмыльнулся Намарти, — о том, что если боги существуют, то они на нашей стороне.

— Если так, просто здорово. Но где доказательства?

— Доказательства? Ладно, пусть не боги, пусть просто совпадение, удачное стечение обстоятельств — называй, как хочешь. Но очень удачное.

Намарти неожиданно зевнул и уселся на стул. Похоже было, он здорово устал.

«Вот и славно, — подумал Андорин. — Наконец утихомирился. Может, теперь заговорит нормально».

— Относительно аварий в коммуникациях… — начал Намарти, но Андорин прервал его:

— Знаешь, руководитель, а Каспалов не слишком ошибался. Чем дольше мы будем усердствовать, тем выше вероятность, что имперская безопасность разберётся, кто за этим стоит. В конце концов мы на собственной мине, так сказать, подорвемся.

— Не подорвались же пока. Пока подрывается имперская безопасность. Недовольство на Тренторе уже просто-таки в воздухе повисло. Оно стало осязаемо, — ухмыльнулся Намарти, поднял руки и несколько раз сжал и разжал пальцы. — Вот оно, я его чувствую. И мы уже очень близки к цели. Мы готовы к следующему шагу.

Андорин безрадостно улыбнулся.

— О подробностях не спрашиваю, руководитель. Каспалов имел глупость полюбопытствовать и погубил себя. Я не Каспалов.

— Вот как раз потому, что ты не Каспалов, тебе я и могу всё рассказать. А ещё потому, что теперь я знаю кое-что такое, чего не знал тогда.

— Позволю себе предположить, что ты собираешься затеять смуту на дворцовой территории, — осторожно проговорил Андорин.

Намарти гордо задрал голову.

— Вот именно. Что же еще? Проблема, однако, состоит в том, как осуществить успешное проникновение на дворцовую территорию. У меня там есть источники информации, но это всего-навсего шпионы. А мне нужно, чтобы там оказались деятельные, решительные люди.

— Нелегко внедрить таких вот деятельных и решительных в самый охраняемый из охраняемых районов Трентора.

— Конечно, нелегко. Знаешь, сколько времени я голову ломал над этим? И сейчас бы ломал, но… нам на помощь подоспели боги.

Андорин проговорил как можно более сдержанно:

— Я что-то не склонен нынче к метафизическому диспуту. Скажи, что случилось, только, пожалуйста, если можно, без богов.

— Я получил известие, — сказал Намарти заговорщицким шёпотом, — о том, что Его Величество, наш милосерднейший и возлюбленнейший монарх Клеон Первый, решил назначить нового главного садовника. Первая свободная вакансия за четверть века.

— Ну и что из этого?

— Не догадываешься?

Андорин задумался, покачал головой.

— Видно, твои боги меня не жалуют. Нет, не догадываюсь.

— Когда новый человек назначается на должность главного садовника, Андорин, ситуация такова, как если бы к власти пришёл любой новый руководитель — премьер-министр, а то и сам Император. Новый главный садовник, безусловно, захочет поменять весь штат сотрудников. Отправит на пенсию всех, кого сочтет никому не нужным балластом, и наберёт новых, молодых садовников. А их там много нужно — несколько сотен.