Советская фантастика 50—70-х годов (антология)

— Голова… кружится…

Вряд ли Бин услышал эти слова — они утонули в хриплом вдохе — так всхрапывает подстреленный на скаку олень; и шары маятников гулко сошлись в одной точке, где-то в самом центре мозга, и словно посыпалось битое стекло — это со стеклянным звоном рушился кабинет, Башня, Вечный Дворец, Дрома, вся Свира — рушилось все, превращаясь в груду нестерпимо колючих и нестерпимо блестящих осколков, пока не осталось ничего, кроме этих осколков…

7. Невероятный эпилог

Словно разбилось со звоном толстое стекло, отгородившее душную камеру от наружного мира, и Шанин смог вдохнуть полной грудью, до приятного покалывания в освобожденных легких. Он жадно дышал, уже сознавая и ощущая себя, и с каждым дыханьем тяжелая голова становилась легче, а темная пустота в голове заполнялась скользящими образами и мыслями без слов. Он еще не знал, где он, но знал, что здесь ему ничто не угрожает и можно не сразу открывать глаза.

Он еще находился под властью только что виденного сна, его мышцы еще подрагивали от шагов и движений, которые он делал во сне, но он уже знал, что это прошедший сон, и что на самом деле существует только действительность, которая сейчас вне его спящего тела.

Шанин открыл глаза и от удовольствия рассмеялся. Над ним был ребристый поволок его «берлоги» — он, Иннокентий Павлович Шанин, инженер-психолог по специальности, Инспектор Службы Безопасности 8-й Галактической Зоны, находился на Базе, в своей собственной каюте, отсыпаясь после трехнедельной гонки за контейнерами с активированным лютением… Все остальное — сон, сон, логичный и осязаемый до неправдоподобия, и тем не менее не что иное, как спонтанная игра перенапряженных центров воображения.

Ему не жаль было расставаться с ночной фантасмагорией. Призрак Свиры был скорее страшен, чем забавен. Немножко грустно было, что несдержанный, порывистый и наивный Бин — только выдумка, и с ним нельзя встретиться снова. Верный, несговорчивый Бин…

Логичность и зримость сонного наваждения вообще-то объяснить легко. Писатели в его Зоне пользуются активированным лютением для материализации своих идей и героев. Возможно, нуль-защита на контейнерах не так уж абсолютна, как об этом пишут. Возможно, какие-то неизмеримо малые мощности психогенного излучения все же проникают сквозь нуль-заслон. И какая-то неуловленная приборами доза заставила отдыхающий мозг жить в более активном режиме, чем при обычном сне. Эксперты отвергают такую возможность. Но кто знает…

Главный будет доволен. Сразу после утреннего душа надо позвонить ему и доложить по форме. Главный, конечно, в курсе событий без всяких докладов, но ему ужасно нравится выслушивать официальные доклады. Надо побаловать старика. Он заслужил… А вот Арнольд Тесман… Да, Арнольд Тесман — это уже из сновидения…

Ого, какая щетина! Вот что значит три недели бриться походной электрической вибробритвой, а не «Квантом».

Шанин легко вскочил и бросил тело в привычную карусель утренней разминки. Он поработал не больше минуты — упал в кресло с перехваченным дыханьем. И несказанно удивился — неужели за три недели он так устал и потерял форму? Не может быть… Придется попотеть в кабинете автодиагностики, в организме что-то нарушилось.

В ванной он хотел сразу нырнуть в шипучее облако тон-душа, но потом решил оставить сладкое на десерт, а сначала заняться более существенным — бритьем. «Квант» работал отлично: лазерный импульсатор исправно отпускал и прятал микронное лезвие света. Шанин, не торопясь, раскрыл бутон объемного зеркала… и сглотнул.

Лоб был перечеркнут наискось затверделым старым шрамом. И щетина на подбородке была седой. И лицо было в морщинах.

На электронном календаре, который висел над зеркалом, было то же число и тот же год — нет, той же самой была только последняя цифра. Количество десятков было больше на единицу.

Десять лет…

И Шанин вспомнил — и месяцы тяжелой горячки после раны, в которую попала инфекция, и весть о том, что Мож улетел на Зейду в очередной вояж, не дождавшись пропавших попутчиков; и решение остаться на Свире; и годы борьбы; и восстание в Дроме, — и Бина, открывшего изнутри все двери и ворота Башни, и провозглашение новой республики в Вечном Дворце…

Десять лет. Непредвиденная задержка на десять лет.

Мос бежал. Он исчез, растворился в нечистотах, соединив два кусочка желтого металла с черным телом агата. И снова потерялись для непосвященных нити к Ордену — как найти и обезвредить то, что принимает любую форму и любой цвет, кроме собственных формы и цвета?

В долгих боях с бандами, окопавшимися в силайской тайге, Шанина тяжело контузило. Он выкарабкался довольно быстро, но повторная травма головы дала о себе знать много позднее, после полной победы. Его парализовало. Бин потребовал срочной отправки Шанина на Землю или на Зейду. Шанин сопротивлялся — он надеялся, что все пройдет. А потом, видимо, стало совсем плохо…

Шанин всматривался в свое лицо, привычное и новое одновременно. Его не оставляла затаенная уверенность, что рано или поздно это лицо можно будет снять — как маску из теплого мягкого латекса, вылепленную чересчур поспешно.

1975–1976