Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 7 (с иллюстрациями) (ЛП)

Я представила себе, как все ученики и даже учителя класса, где учится сестричка Ая, натянуто улыбаются в ее присутствии.

…Не знаю, можно это или нет назвать «счастьем», но имелся более серьезный вопрос.

– Но, чтобы этого добиться, ты разрушила жизнь тому парню в шапочке и Ямасите-сан… нет, ты и многим другим принесла несчастье, так ведь?

– Людей, которые стали счастливыми, больше, чем тех, которые стали несчастными. Однако твое возражение абсолютно законное. Поскольку моя цель – сделать счастливыми всех людей в мире, то жертв быть не должно. То, что я была вынуждена прибегнуть к таким мерам, – результат моей некомпетентности, – объяснила она.

– Значит, ты можешь спокойно делать такие жертвы, как заставлять кого-то стать преступником или оставить семью без дома?!

– Даже несмотря на то, что я не могу одобрить такие жертвы, – если это приведет к большему счастью людей в целом, я пойду на них. Кроме того, опыт, который получила я сама, откроет для меня новые возможности в будущем.

– Это неправильно… просто неправильно!..

Нормальный человек никогда не примет такого решения; это просто-напросто неправильно. Похоже, сестричке Ае чего-то недоставало на эмоциональном уровне.

– Почему неправильно? Не объяснишь ли мне? Все, что я говорю, – я пожертвую десятью людьми, если это спасет сто, пусть даже меня и не устраивает такой выход.

– Н-но… это все равно неправильно!

Я была уверена, что она неправа. Я была убеждена в своих моральных взглядах, но не могла придумать убедительные аргументы. Все, что я могла, – мотать головой, как ребенок.

– Эээ… ну!.. Должен был быть какой-то другой способ!.. Так с ходу ничего не придумывается, но ты же очень умная, ты должна придумать с легкостью! Скажем… Разве нельзя воспользоваться хорошими чувствами – доверие, привязанность, – чтобы все стали счастливы в том или ином смысле?

– Это я пробовала в начальной школе.

– А?

– Я выучила урок: если дать человеку то, чего он хочет, он будет рад, но ненадолго. И счастливыми таким способом можно сделать очень немногих.

– …Не понимаю, что ты имеешь в виду!

– Полагаю, одних слов недостаточно. Хорошо. Открой, пожалуйста, ящик моего стола. Самый верхний.

Тревога пришпилила меня на месте; что бы я ни нашла, оно наверняка разрушит все мои убеждения.

Поскольку я стояла неподвижно, сестричка Ая сама встала. Включила свет и открыла верхний ящик стола.

Достала оттуда тетрадь и протянула мне. Это была та самая тетрадь, которую передал ей мальчик в шапочке, когда был у нас.

– Я заставила его украсть это для меня, но никому не говори, – с ухмылкой произнесла сестричка Ая. Даже этот комментарий меня уже не удивил.

На обложке было написано: «Дневник».

– Давай, прочти его.

У меня было плохое предчувствие, однако я сделала так, как она мне сказала: открыла дневник и начала читать.

«Это запретная любовь».

Дневник начинался с этой строки. Хотя имя любимой нигде написано не было, я сразу поняла, что речь о сестричке Ае. Вся тетрадь была посвящена ей.

Тот человек писал, что влюбился с первого взгляда, но решил, что ему непозволительно признаваться в своих чувствах. Но когда она заметила его взгляды и проявила интерес, подавить чувства он не смог. Дальше в тетради было написано, в каком восторге он был, когда пригласил ее на свидание и она согласилась. Свидание прошло «превосходно». Он был готов посвятить ей весь остаток жизни. Он признался ей в любви, и они начали встречаться. В дневнике было много плохих стихов и афоризмов о любви.

Читая дневник, я бледнела. Описанная в нем слепая любовь казалась мне отталкивающей. Его автор, хотя видел сестричку Аю постоянно, нисколько ее не понимал. Он как будто придумал характер для какой-то прелестной куклы по имени Ая.

Но хуже всего то, что я знала, чем это кончилось.

– Мария, – прошептала сестра. – Я могла бы сделать одного человека счастливым, если бы захотела, но я поняла, что это было бы предельно далеко от моей истинной цели.

Дневник постепенно становился тревожным.

Тот человек писал, что сестричка Ая обращалась с ним холодно, хоть они и встречались. Каким-то образом его любовь к ней заметили в классе; это стало громадной проблемой, обсуждавшейся на педсоветах; весь класс стал его игнорировать; и оказалось, что слухи об их любви распространяет сама сестричка Ая.

Почерк перестал быть аккуратным, он превратился в каракули.

Дальше было написано, что он попросил ее выйти за него замуж в будущем, но она отказала. По-видимому, этот разговор был записан, и эта запись – как он делает предложение ученице начальной школы – разошлась по классу. На него начали с презрением смотреть все: ученики, их родители, его коллеги. Он был вынужден уйти с работы, от него отказались родители.

И тогда он вломился к нам в дом.

Это был любовный дневник учителя сестрички Аи, когда она ходила в шестой класс начальной школы. Заканчивался он едва разборчивой фразой:

«Я убью Аю Отонаси».

От ярости чувств, обитающих в этом дневнике, меня стало тошнить; я вспомнила тот кошмарный случай во всех подробностях.

Однако я не могла его винить.

Ведь моя сестра предсказала, что «ее учитель уволится с работы».

Иными словами – она влюбила в себя учителя, когда училась в начальной школе, и безжалостно загнала его в угол.

– …За-зачем ты это сделала?!

– Я пыталась сделать его счастливым. И в начале дневника разве он не показался тебе счастливым? К несчастью, он убежденно считал, что я должна принадлежать только ему. Ему не нравились мои попытки сделать счастливыми других. Если бы я подчинилась его желанию монополизировать меня, то не смогла бы добиться своей цели, а для меня это было исключено. Он обманывал себя, считая, что я не полюблю никого, кроме него. Избавиться от него было очень трудно, и в конце концов мне пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам.

Сестричка Ая слабо покачала головой.

– Как видишь, эксперимент завершился провалом. Но в то же время я поняла связь между любовью и ненавистью и узнала, что могу тонко контролировать других людей, пользуясь обоими этими чувствами. Я перестала заботиться об отдельных личностях и начала пробовать вместо этого добиться своей цели окольными путями, с помощью ненависти. Честно говоря, этот подход привел к лучшим результатам из всех, какие у меня пока что были! Впрочем… решение все еще далеко от идеального. Мне предстоит долгий путь, прежде чем я достигну своей цели, но останавливаться я не намерена.

Она решительно сжала губы.

– Я и дальше буду искать, как можно сделать счастливыми всех до одного.

И, сделав это заявление, сестричка Ая улыбнулась мне.

…Ах.

Наконец я поняла, почему в тот раз улыбка сестрички Аи показалась мне такой чарующей.

Потому что –

Сестричка Ая была настоящей святой.

С первого взгляда это было неочевидно. Она ведь не стеснялась приносить в жертву других людей, да и добродетельность ее достижений была сомнительна. Более того, она действовала совершенно неэтично.

Однако все ее поступки ни на каплю не были продиктованы ее собственными желаниями.

Она отбросила личные желания и думала исключительно об общем благе.

Должна признать – ее образ мышления я искренне считала прекрасным.

Я… я тоже слишком странная, раз думаю так?

– Я поняла, чего ты добиваешься… по-моему. Но ты не ответила на мой вопрос, сестричка!

– Да, ты права. Я до сих пор не объяснила, почему я показала тебе то, что делаю. Но если ты как следует подумаешь – не предсказывала ли я чего-то связанного с этим?

Предсказание.

«Ты станешь мной – нет, тебе придется стать мной».

От мысли о значении этого пророчества меня кинуло в дрожь.